Адмирал космического флота (СИ) - Борчанинов Геннадий

Вот когда «Либерти» покажется на наших мониторах, сначала крохотной точкой, а затем ярким пятном, тогда можно будет говорить об азарте. Но и то, это будет уже азарт сражения, а не погони.

До Новой Москвы лететь отсюда было ещё дольше, чем до Аргаяша, не меньше десяти прыжков по самому короткому маршруту. К счастью, адмирал Вебер пошла по длинной тропинке.

Здесь, в центральном секторе, обитаемых систем было гораздо больше, чем на окраинах Империи, так что донесения шли нам нескончаемым потоком. «Либерти» даже и не думала скрываться, раз за разом попадая в зону действия станционных сенсоров или других кораблей. А те, в свою очередь, докладывали нам, где видели альянсовский линкор. Так что даже в местонахождении «Либерти» никакой интриги не было. Погоня превратилась в рутинную прогулку, в ходе которой мы выигрывали примерно полчаса за один гиперпространственный переход. Даже чуть меньше.

В этот раз я не пытался шутить с гиперпространством. Сорок тысяч, не больше, нам и этого должно хватить. Входили и выходили одновременно с «Кроносом», «Эгида» шла чуть позади. Даже если что-то пойдёт не так, артиллерийская батарея у Новой Москвы сумеет выиграть для нас немного времени.

Спустя несколько часов и четыре перехода, за время которых я успел снова вздремнуть и перекусить, оператор Гуссейнов доложил мне, что очнулся кап-три Юсупов. Я отложил все дела и снова отправился в медблок, прихватив с собой лейтенанта Андерсена и набор боевых наград.

В этот раз Гуссейнов встретил меня, как положено, с докладом.

— Веди, — приказал я, перебив его.

Капитан третьего ранга Юсупов находился в специальной гидрогелевой капсуле, откуда торчало только его лицо, закрытое дыхательной маской. На космических кораблях львиную долю травм составляют ожоги. Не самую большую, но вполне значительную. Примерно наравне с последствиями декомпрессии.

Я вошёл в тесную палату, жестом отпустил Гуссейнова. Капитан меня узнал, заулыбался. Это было видно по его глазам. Собственно, только глазами он и мог общаться, моргая или жмурясь, пока что он ничего больше не мог сделать.

— Рад видеть вас, капитан, — сказал я, чувствуя некоторую неловкость.

Юсупов моргнул.

— Хотел бы поблагодарить вас. Лично, — продолжил я. — Вы… Вы настоящий герой.

Он слабо улыбнулся, а у меня ком встал в горле, так, что я не мог произнести ни слова.

— Кхм… Империя вас не забудет, — сказал я. — Спасибо вам.

Юсупов снова медленно моргнул. Жаль, что он не может ответить, мне очень многое хотелось у него спросить про эту битву.

— Что ж… Не буду вам больше докучать, отдыхайте, — сказал я и положил орден Полярной звезды на прикроватную тумбочку.

Не думал, что мне придётся вручать награды вот так вот, но пришлось. Затем посмотрел на лежащего в гидрогеле Юсупова, исполнил воинское приветствие и вышел.

Пообщаться удалось с лейтенантом. Он отделался всего лишь синяками и ссадинами, так что мог рассказать в подробностях, что произошло с «Гелиосом».

Я вошёл в палату, лейтенант, переодетый в больничную пижаму, попытался вскочить, но я остановил его порыв жестом. Протянул ему ладонь для рукопожатия.

— Жаль, что приходится знакомиться в таких обстоятельствах, лейтенант…

— Мышкин, господин адмирал, лейтенант Мышкин, — торопливо представился он, пожимая мне руку. — Командир второго взвода ПКО. Был.

— Рад знакомству, — сказал я. — Противокорабельная оборона, значит? Хорошо поработали.

Лейтенант Мышкин неловко пожал плечами.

— Мы же проиграли… — тихо сказал он.

— Вы сделали ровно столько, сколько нужно, — заверил я его. — Дали нам шанс догнать противника.

— Если бы не подставились под выстрел так глупо, держали бы и дальше, — поморщился он.

— Расскажите, как это было, — попросил я. — Чёрных ящиков, чтобы посмотреть логи, мы не нашли.

— Потому что их забрали алики, — хмыкнул Мышкин. — Как… Линкор вышел, тревогу подняли… Мельтешили вокруг него, как приклеенные, а что мы ему сделаем? Так, постреляли по нему чуть-чуть… Да сами от выстрелов уворачивались.

Понятно. Из башни ПКО всю картину боя не разглядеть, при всём желании. Придётся ждать, пока Юсупов будет в состоянии пообщаться. Но в целом ситуация самая обыкновенная, я стрелял, в меня стреляли. Ничего необычного, за исключением разных весовых категорий двух соперников.

— Подкрепления приходили? — спросил я.

— Так точно, эсминцы были, но… Линкор их в пух и прах разнёс, сразу почти, — погрустнел Мышкин. — Они же на него прямиком пошли, как суицидники какие-то… Эти, как их… Камикадзе.

Кажется, мой бой против «Барбаросс Хайреддина» привнёс новую тактику в копилку наших командиров. Вот только там ситуация была особая и мой манёвр был уместен. Провернуть то же самое против адмирала Вебер не получится, она не позволит. Вот и «Дерзкому» с «Проворным» не позволила.

— Камикадзе-атаки запрещаю, — хмыкнул я.

Надо бы издать приказ по всему флоту. Чего они вообще хотели добиться, чем они думали? Что Вебер пропустит их к кораблю? Я вдруг поймал себя на мысли, что не одобряю самодеятельность, ровно то, за что меня ненавидели командиры. Иронично.

— А мы так не делали, мы старались подальше держаться, — неправильно понял меня лейтенант. — Но всё равно выхватили.

— К вам, лейтенант, никаких претензий нет, вы сделали всё возможное, — сказал я.

Он пожал плечами.

— Мы отомстим и за «Дерзкого», и за «Проворного», — сказал я.

— Не сомневаюсь, господин адмирал, — сказал он.

Лейтенанта Мышкина я наградил орденом Орлиного крыла, а затем отправился дальше по медблоку, навестить нужно было всех. Десять посещений это ничтожно мало, к тому же двое тяжело раненых находились без сознания. Прошёлся по всем оставшимся, нашёл для каждого пару слов, пожал руки, раздал награды.

Все они заслуживали уважения. Как минимум, личного посещения. И меня удивляло, как расцветают улыбки на лицах простых операторов после обыкновенного рукопожатия. Всё-таки я не император и даже не губернатор, не кто-то из высокопоставленных чиновников, чтобы так удивляться моему визиту. Я точно такой же солдат. Пусть и звёзды на моих эполетах чуть побольше, чем у остальных.

Больше за время преследования ничего не произошло. Мы продвигались к Новой Москве, не по прямому маршруту, а какими-то зигзагами, адмирал Вебер почему-то не спешила к нашей столице, и мы потихоньку её догоняли. Разумеется, не так, что она остановилась и дожидалась нас где-то, «Либерти», по сообщениям очевидцев, нигде не останавливалась, просто её маршрут был… Каким-то странным. Словно её звёздные карты не совпадали с нашими. В мелочах, или как-то ещё, но адмирал выбирала не самый оптимальный путь, а самый предсказуемый. Возможно, тоже руководствуется подсказками ИИ. Ну, нам же лучше.

По моим расчётам, настигнуть её мы должны были аккурат у Королёва-12. Места там знакомые, почти что дом, а дома и стены помогают.

Расчёты оказались почти что верны. Мы вышли на границе Королёва аккурат в тот момент, когда «Либерти» готовилась покинуть систему.

Первым вышел «Гремящий», один-одинёшенек, «Кронос» и «Эгида» пока ещё пребывали в гиперпространстве, так что я не придумал ничего лучше, чем попытаться связаться с «Либерти» по прямому каналу.

— «Гремящий» вызывает «Либерти», ответьте, — лично произнёс я.

Коды доступа и диапазоны взяли из архивов «Индепенденса». Скорее всего, они давно поменялись, но попробовать стоило.

— Дима, если не ответит, врубай трансляцию на всю систему, — приказал я.

Хотелось бы переговорить тет-а-тет, конфиденциально. Многие попросту не поймут и не примут даже сам факт переговоров с врагом. Особенно те, кто ни в одном бою не бывал и даже пальцем не пошевелил ради победы. О, эти накинутся самыми первыми.

— «Либерти» на связи. Мистер Мясников, я полагаю? — произнес незнакомый женский голос.

Низкий, грудной, бархатистый.

— Адмирал Мясников, — представился я.

Нас разделяло примерно шесть астрономических единиц, и это расстояние постепенно сокращалось, но я не собирался подлетать вплотную.