Авалон. За гранью. Книга 7 (СИ) - Скиба Николай

— Ты смеешь требовать? — прошипел Мнемоник, его голос был низким, вибрирующим, как будто исходил из самой бездны.

Бонкрашер отступил, его красные глаза потухли, и он издал низкий рык. Но было уже поздно.

Мнемоник издал ужасающий звук — смесь шипения и рёва, от которого слизь на полу забурлила. Его быстрые лапы метнулись вперёд, обвивая Бонкрашера, словно змеи. Костяные шипы демона D-ранга затрещали, когда щупальца сжались, впиваясь в его плоть.

Бонкрашер взревел, его когти беспомощно царапнули воздух, но Мнемоник не остановился.

— Я здесь решаю кто кого кормит, — прошипел Мнемоник, его голос был пропитан яростью и садистским удовольствием. Пасть раскрылась, обнажая ряды острых, шевелящихся отростков. Они на зубы, но живые, извивающиеся, как черви. С ужасающей скоростью он вонзил их в грудь Бонкрашера, и раздался тошнотворный хруст, смешанный с влажным чавканьем.

Чёрная кровь брызнула на пол, смешиваясь со слизью, а тело Бонкрашера начало разваливаться. Его красные глаза вспыхнули в последний раз, прежде чем погаснуть, и он издал предсмертный хрип, который оборвался, когда Мнемоник втянул его целиком в свою пасть.

Слизь на полу забурлила, поглощая остатки костей и брони, а Мнемоник издал утробный рык, от которого Катя невольно сжалась.

Её сердце бешено колотилось, а разум отказывался осмыслить увиденное. Милена задохнулась, её глаза расширились, но она стиснула зубы, подавляя крик. Лориан отвернулся, а Ктарх зарычал, его кулаки сжались так сильно, что путы начали сочиться чёрной жидкостью. Катя чувствовала, как её желудок сжимается от экзистенциального ужаса, но она не могла отвести взгляд от Мнемоника.

— Я решаю, — повторил Мнемоник, его глаза медленно повернулись к пленникам, и Катя почувствовала, как её разум содрогнулся под их тяжестью. — Вы… будете… говорить.

— Ты… первый. Пусть посмотрят, — прошипел Мнемоник.

Лапы стремительно метнулись вперёд, обвивая Тарика.

Человек закричал, его голос был полон боли и ужаса, но крик оборвался, когда щупальца сжались.

Раздался хруст костей, смешанный с влажным чавканьем, и Катя зажмурилась, но звук проник в её разум, вызывая тошноту. Мнемоник раскрыл пасть, полную острых, шевелящихся отростков, и втянул Тарика целиком.

Но на этом он не остановился.

Его тело задрожало, и из пасти начал вырываться белый пар — сияющая, почти осязаемая сущность.

Сила героя Авалона, который только что погиб на их глазах.

— МРАЗЬ! — выкрикнула Милена в сторону Мнемоника, голосом полным вызова.

Демон даже не отреагировал, но эта воля укрепляла собственная решимость девушки.

Слизь на полу забурлила, поглощая остатки крови и обломков брони Тарика. Мнемоник издал утробный рык и поднял лапу, направляя пар в воздух. Он закружился и разделился на потоки, устремившиеся к Дуэлистам.

Один из них, с клинком, пылающим ярче, издал низкий, хриплый смех, его глаза вспыхнули, когда пар впитался в его тело. Броня засветилась ярче, а движения стали резче, как будто он получил прилив силы. Второй Дуэлист наклонил голову, его клинок дрогнул, и он издал шипящий звук, похожий на удовлетворённый вздох, впитывая свою долю пара.

— Вкус… силы, — прошипел первый Дуэлист. Он повернулся к Мнемонику, его глаза горели алым. — Ещё… дай… ещё.

Второй Дуэлист издал низкий рык, его когти царапнули пол, и слизь зашипела, словно радуясь.

— Сладко… — прошипел он, его тело слегка задрожало, как будто он смаковал каждый миг.

Бонкрашер замер, когда пар коснулся его.

Тело демона задрожало, как будто поражённое молнией. Красные огоньки в глазницах вспыхнули ослепительным светом, и он издал низкий, утробный рык.

Пар окутал его, словно живое пламя, проникая в трещины его брони, и воздух вокруг начал искрить.

— Сила… — прорычал Бонкрашер.

Тело твари начало меняться.

Костяные шипы на плечах и спине затрещали, удлиняясь и изгибаясь. Его массивная фигура, прежде напоминавшая грубую гору костей, стала стремительно утончаться, приобретая хищную грацию. Плоть под бронёй зашевелилась, перестраиваясь, и из неё начали проступать багровые жилы, пульсирующие энергией. Глаза Бонкрашера, теперь пылающие не красным, а белым светом, сузились, и его череп начал трансформироваться — кости вытягивались, формируя более изящный, но не менее ужасающий облик.

Милена не могла отвести взгляд, её дыхание замерло.

Катя задохнулась, её глаза расширились.

— Не смотри на это, — хрипло прошептала она. — Смотри на меня. Они просто давят.

Лориан пробормотал что-то неразборчивое.

Когти, прежде грубые и массивные, удлинились, как у Дуэлистов.

Костяная броня раскололась, обнажая новую, более гладкую поверхность кожи. Его ноги вытянулись, став длиннее и гибче.

Трансформация завершилась с ужасающим треском, когда его череп окончательно преобразился, став узким, с горящими белыми глазами.

— Готов служить планам Крагнора, — прошипел новорождённый демон, его голос был теперь не грубым, а холодным, режущим, как лезвие. Он поднял руку, и в ней материализовался клинок. Новый Дуэлист повернулся к Мнемонику, его глаза сузились, и он издал низкий, шипящий смешок, больше походящий на лай.

Мнемоник, наблюдавший за трансформацией, издал утробный рык, его лапы закружились в воздухе.

— Ты служишь мне, — прошипел он, его голос был пропитан властью. — Теперь я займусь ими.

Дуэлисты, стоявшие рядом, издали шипящие смешки, их клинки дрогнули, словно в предвкушении. Новоиспечённый Дуэлист, бывший Бонкрашер, повернулся к пленникам, его клинок медленно поднялся, и Катя почувствовала, как её кровь похолодела. Его аура была иной — не грубой, как у Бонкрашера, а хищной, изощрённой, как у хищника, смакующего добычу.

Катя стиснула зубы, её взгляд встретился с глазами Милены. Урмитка кивнула, её губы дрожали, но в её глазах горела решимость.

— Держись, — прошептала Катя, её голос был едва слышен.

— Вместе, — ответила Милена, её голос был хриплым, но твёрдым.

Мнемоник рассмеялся, его смех был как скрежет костей, и его глаза сузились, устремившись на пленников.

— Теперь говорите, куски мяса. — прошипел он. — Где… Ксарен?

Так вот, что на самом деле хотел узнать Мнемоник. Ему так важно знать где дранир? Даже не силы Авалона?

Дуэлисты издали низкие, шипящие смешки, в предвкушении. Катя стиснула зубы, её сердце колотилось, но она не отвела взгляд от генерала демонов.

Она не даст им удовольствия видеть её страх.

Отвечать нельзя. Но страх сковывал её, словно лёд, и она чувствовала, как её ядро дрожит под давлением Мнемоника.

Он не просто спрашивал — он вторгался в их разумы. Девушка почувствовала, как её мысли начинают путаться, как будто кто-то копался в её голове, выворачивая воспоминания.

Перед глазами вспыхнули образы — Женя, сжимающий свой меч, Куколка, Ксарен, стоящий у терминала. Она пыталась отогнать видения, но они становились всё ярче, всё реальнее.

— Нет… — прошептала она, её голос дрожал. — Убирайся… из моей головы… ПАДАЛЬ!

Мнемоник рассмеялся, его смех был похож на скрежет стекла по металлу. Он наклонился ближе к Кате, его лапы закружились в воздухе, и она почувствовала, как её разум содрогнулся. Перед глазами возник новый образ — она сама, стоящая посреди разрушенной станции, окружённая телами своей команды. Женя, Юки, Дима — все они лежали мёртвыми, их глаза были пустыми, а кровь стекала на металлический пол. Катя закричала, её голос сорвался, но она не могла отвести взгляд. Образы были такими реальными, такими живыми, что она чувствовала запах крови, слышала далёкий рёв демонов.

— Говори… — прошипел Мнемоник, его голос проникал в её разум, как яд.

Катя бросила мутный взгляд на Милену, чьи глаза были полны боли — он ломал их волю одновременно!

— Милена… — прошептала Катя, её голос был слабым, но твёрдым. — Держись…

Урмитка вскрикнула, её тело дёрнулось, как от удара. Мнемоник копался в её разуме. Милена стиснула зубы, её кулаки сжались так сильно, что путы начали сочиться чёрной жидкостью, но она не издала ни звука.