Звезды примут нас (СИ) - Батыршин Борис

Но теперь опасения остались позади: «Эндевор» слетал без приключений, нашёл и притащил к «Лагранжу» инопланетный артефакт, и к переоснащению его близнеца было решено вернуться. Для этого требовалось смонтировать снаружи, на корпусе корабля три установки, чрезвычайно напомнившие мне торпедные аппараты времён мировых войн — смонтировать, а потом загрузить в огромные трубы сами «тахионные торпеды», так же смахивающие на своих военно-морских тёзок, разве что, гораздо крупнее. Каждая из «тахионных торпед» имела в длину около двух десятков метров при двухметровом диаметре — ни дать, ни взять, термоядерный подводный дрон «Посейдон», так к счастью и не пригодившееся в «той, другой» реальности оружие Судного Дня.

В-общем, работа кипела, мы с Юркой-Кащеем и виделись-то не каждый день, несмотря на то, что делили одну каюту. График рабочих смен совпадал редко, так что когда я вылезал из провонявшего потом скафандра и, понежившись под жёсткими струями душа (в воде для гигиенических процедур на «Китти Хоке», как и на прочих околоземных станциях проблем, слава богу, не было) он, как правило, уже успевал позавтракать и добраться до лаборатории астрофизики. Обо всём прочем, включая оставшихся на Земле родителей собаке, а так же друзей, разбросанных по разным внеземным объектам, и друзей и, я к стыду своему вспоминал от раза к разу. И когда девушка-радистка, смешливая американка с ирландским именем Молли связалась со мной по персональному браслету и сообщила, что меня вызывают для сеанса видеосвязи со станцией «Ловелл», я не сразу сообразил, кто это может быть. А сообразив — испытал острый приступ раскаяния: мы с Юлькой не виделись с тех пор, как я улетел с «Ловелла», и всё это время она провела не в самых комфортных (прямо скажем, спартанских!) условиях лунных куполов — а я, негодяй эдакий, ни разу о ней не вспомнил, увлечённый событиями этих трёх месяцев.

Видеосвязь, говорите? Как бы не так! Сначала милашка Молли долго возилась с настройками экрана, на котором непривычного вида настроечная таблица то и дело сменялась водопадом помех, потом долго объясняла мне насчёт «ограниченной проходимости сигнала», и в итоге с виноватым видом заявила, что картинки сегодня не будет и придётся ограничиться голосовым общением. Я не возражал — голос всё же лучше, чем ничего, и Молли, вручив мне телефонную трубку (самую обычную, из ярко-красной пластмассы, на витом шнуре, словно её свинтили с домашнего телефонного аппарата) деликатно удалилась из радиорубки, напомнив, что в нашем распоряжении пять минут.

— …Ну как там у вас, с «обручем»? Выкопали, пилить скоро начнёте? Или Гречко по-прежнему близко никого не подпускает?

— Ой, куда там — выкопали! Вчера Гарнье снова потребовал разрешить доступ исследовательской группы непосредственно к артефакту — так Георгий Михалыч наорал на него и заявил, что выставить возле обруча часовых, а тех, кто рискнёт сунуться к нему — будет нещадно высылать на землю с запретом работы вне планеты!

— Гы-ы-ы… часовых, значит? Интересно, чем он их вооружать собирается? Лазерный револьвер-то на всю Луну один, и тот так себе стреляет…

— а у нас тут теперь три ракетные установки стоят. Недавно с Земли доставили, говорят — специально доработанные для применения на Луне. Такие железные треноги, а на них — труба с ракетой и коробка прицельных устройств.

— И что же, возле них часовые будут стоять? Конечно, я понимаю, мсье Гарнье иначе, как противотанковой ракетой не остановишь, напор у человека сокрушительный….

— Вот опять ты о нём дурно говоришь! Ракеты — они против олгой-хорхоев, если те снова из обручей вылезут. А Гарнье, чтобы ты знал, настоящий подвижник, энтузиаст — ему дай волю, так он сам в «обруч» полезет!

— Полез уже один такой… вернее, двое. Нет, правильно Гречко делает, что не пускает вас туда, не хватало ещё новых жертв…

— Тебе хорошо там говорить — а нам как работать? То нельзя, это нельзя… единственное, что осталось — это понатыкать вокруг «обруча» камер и разной измерительной аппаратуры и фиксировать всплески «тахионного зеркала» каждый раз, когда срабатывает «батут» на «Звезде КЭЦ». И, знаешь что? Выяснилось много интересного…

— Что, к примеру?

— Ну, скажем, когда станция в момент срабатывания «батута» находится в пределах прямой видимости, приборы фиксируют кроме всплеска излучения ещё и газовые выбросы из «обруча»!

— Разовый выброс, говоришь? Погоди… это что, выходит, порции атмосферы той планеты, откуда олгой-хорхои?

— Выходит, что так. Мы это случайно обнаружили, и с тех пор ставим там ещё и спектрографы и газоанализаторы. Но самое интересное случилось, когда «Звезда КЭЦ» проходила над «Ловеллом», в зените, на высоте всего ста сорока километров. В «обруче» при этом возник исключительно мощный выброс, который удалось заснять. Я бы тебе показала, но сам видишь, видеосигнала нет…

— Успеешь ещё. А пока так расскажи, что там с этим выбросом?

Понимаешь… раньше в плоскости «обруча» возникали либо блики, либо устанавливалась на несколько мгновений мембрана «тахионного зеркала». А тут — словно из него выметнулся язык прозрачного серебристо-лилового то ли пламени, то ли газа. И не просто выметнулся, а разом слизнул десяток установленных вблизи плоскости «обруча» датчиков и камер. Я потом узнала — дежурный оператор, на чей пульт шла картинка с камер-прицелов ракетных установок, так перепугался, что едва не выпалил по обручу.

А что ж не выпалил? Занятно было бы…

— Успели схватить за руку. Но дело не в этом — помнишь, в тот раз, когда олгой-хорхои полезли из обруча, «батут» на «Звезде Кэц» сработал на приём груза?

— Вроде так… да, точно, тогда прибыл «Тихо Браге, ты ещё на нём улетать собиралась.

— А на этот раз они отправляли грузовой контейнер через свой «батут» к «Гагарину», я специально уточнила.

— Стоп… хочешь сказать, что «обруч» как бы синхронизируется с «батутом» — один работает на приём — и другой тоже, один на отправление — и второй вслед за ним?

— Вот именно! И тогда получается, что наши приборы затянуло на родную планету олгой-хорхоев!

— Как и Бабенко с Опиньяком когда-то…

Да, я тоже так подумала.

— Слушай, а мысль-то богатая! Сама додумалась?

— Да. Хочу связаться с Леднёвым на «Лагранже». Там на днях запустят «батут», пусть понаблюдает, может, тоже что заметит?

Толково. Гарнье говорила?

— Пока нет.

Мой тебе совет — и не говори, пока не получишь результатов от Леднёва. Знаю я этих лягушатников — мигом присвоит идею себе, а ты будешь вроде как и не при делах. А это, как ни крути, настоящее открытие!

— Ну вот, опять ты… сколько можно?

— ладно-ладно, больше не буду, прости. И вообще, хватит о делах. Ты на Землю-то собираешься? Который уж месяц пошёл, пора бы…

— Да, как раз завтра с «Тихо Браге» отправлюсь на «Звезду «Кэц», а оттуда на «Гагарин».

— Слушай, я тогда тебя дождусь, а то сколько уж не виделись! — Мне, кстати, пришло приглашение на «Джемини-Хилтон», на финал чемпионата по сайберфайтингу — это наши игры с мечами в невесомости, помнишь? на два лица — может, вместе? Заодно и поговорим, что и как…

— Ну, не знаю, хочется домой поскорее. Хотя — ладно, уговорил, жди!

О том, что к приглашению «на два лица» прилагается ещё и номер на двоих в самом шикарном сегменте орбитальной гостиницы, я благоразумно упоминать не стал. Надо будет с договориться, скажем, чтобы разменяли на два отдельных номера, поскромнее. То есть я-то не против, а вот Юлька может не так понять…

V

Из дневника

Алексея Монахова.

«24 декабря 1977 г. О потере связи с «Лагранжем» я узнал на «Джемини-Хилтон», сразу по окончании финала по сайберфайтингу. Отгремели аплодисменты, Джордж Лукас выступил с прочувствованной речью, закончившейся сакраментальным «Да пребудет с вами Сила» — как-никак, генеральный спонсор мероприятия, специально прибыл с Земли всего за час до начала финального боя… Каюсь, не удержался — взял у него автограф на буклете, посвящённом командам-финалистам, а заодно, предсказал придуманной им Вселенной грандиозное будущее и столь же грандиозную известность. В ответ старина Джордж поделился планами снять одну из сцен очередного эпизода в невесомости, что изрядно меня встревожило — нет уж, отклонений от бессмертной классики нам не надо, тем более, что речь идёт о моём любимом «Ответном ударе Империи»! Не думаю, впрочем, что он меня послушает — тем более, что сейчас организовать подобные съёмки не в пример проще и дешевле, чем снятый в «той, другой» реальности фильм «Вызов». Так что, если не создатель «Звёздных войн», то кто-нибудь другой наверняка в скором времени сделает что-нибудь подобное. Тот же Стэнли Кубрик, к примеру — недаром поговаривают о том, что режиссёр собирается браться за третью часть своей эпопеи «Космическая Одиссея»…