Земля: Начало (СИ) - Ран Михаил

Марков уже приоткрыл рот, готовясь выдать очередной монолог, возможно, не менее ошеломляющий, чем предыдущий. Но он так и не успел начать. Дверь с легким шелестом открылась, будто вздохнула и я вздрогнул всем телом от неожиданности.

— А, товарищ майор, вы уже с нашим гостем, — раздался хрипловатый, но цепкий голос из дверного проема.

На пороге стояла невысокая фигура. Мужчина в идеально выглаженном белом халате, больше напоминавшем лабораторную броню, чем форму ученого. Его седые усы скручивались на концах, будто антенны, ловящие сигналы из другой эпохи. Массивные, нависшие над глазами брови создавали что-то вроде биологического козырька, а его лицо, покрытое глубокими морщинами, словно рельеф старой карты, намекало на годы, прожитые не зря.

— Здравствуйте, Лаврентий Павлович! — Марков моментально вскочил, как будто вошёл командир полка, а не старик с добродушным лицом.

Они обменялись рукопожатием. Но было в этом что-то странное. Кивок. Чрезмерная тишина. И быстрый взгляд, почти незаметный, но напряженный, как между двумя офицерами, давно привыкшими говорить не словами, а подтекстами.

Они направились ко мне. Я в это время делал глоток остывшего кофе. Вкуса он, конечно, уже не имел, но казался единственным островом привычного во всей странности происходящего.

— Добрый день, молодой человек. — пожилой мужчина подошел ближе и протянул руку. — Александр, верно? Лаврентий Павлович.

— Да, здравствуйте. — ответил я, пожимая его ладонь — сухую, как песок, и холодную, как лед, долго лежавший в районе вечной мерзлоты.

Он отступил на шаг, заложив руки за спину. Двигался он медленно, но ощущение создавалось, будто он видит сквозь стены. Будто всё здесь — его дом, его храм.

— Не знаю, что уже успел поведать вам наш уважаемый товарищ майор… — Лаврентий Павлович бросил короткий взгляд на Маркова, тот не повел и мускулом на лице. — …но не думаю, что он успел погрузить вас полностью. Идемте.

Он чуть кивнул, затем добавил, почти шепотом:

— Я — инициатор вашего прибывания тут, но это станет ясно позднее.

Марков бросил на меня короткий взгляд. Без слов. Словно приглашая двинуться в след за этим сухоньким стариком, напоминающим врача.

Мы вышли в коридор.

Маршрут, по которому мы двигались, напоминал скорее сон, чем реальность, или какой-то новомодный фантастический фильм. Стены молочно-белые, почти светящиеся. Освещение шло откуда-то изнутри самих панелей, без ламп, без видимого источника. Пол глухо пружинил под ногами.

Двери встречались каждые десять-двадцать шагов. Они были разные не только по цвету, но и по ощущениям, которые вызывали. Некоторые утоплены в стены, как будто скрывают нечто сокровенное. Белые — нейтральные. Красные — угрожающие. Чёрные — словно предупреждение. Оранжевые — тревожные, как сигналы опасности.

— Цветовая система доступа. — пояснил Лаврентий Павлович, заметив, как я задерживаю взгляд на очередной черной двери с панелью без маркировки. — Но смысл её теряется, если ты не знаешь, что за ней. А большинство и не должно знать. Даже из нас.

Мы продолжали идти. С каждым шагом коридоры становились уже, а стены менее стерильными. В одном месте я заметил тонкие линии, будто следы когтей или трещины, которые кто-то пытался скрыть.

— Что здесь вообще за место? — не выдержал я.

— Это… нижний ярус комплекса. — ответил он, почти не поворачивая головы. — То, что не показывают большинству, политическим делегациям и даже основным научным работникам. Здесь находятся архивы. Останки. Фрагменты. И кое-что ещё.

— Останки? — прошептал я.

Он не ответил. Только ускорил шаг.

Наконец, мы подошли к двери. Она была темно-синяя, почти чернильная, со странным металлическим отблеском. Без ручки. Только черная глянцевая панель сбоку.

— Почти на месте. — сказал Лаврентий Павлович и подошёл к панели.

Он наклонился, и его лицо поглотил тёмный экран. Секунда — и раздался звонкий щелчок. Стена прошла мягкую вибрацию, и дверь с лёгким шипением ушла вбок, открывая проход внутрь помещения.

Я стоял, заворожённый. Никаких кодов. Никаких карт. Только взгляд.

— Скан по радужке. Модифицированный. — пояснил он. — Реагирует не только на биометрические параметры, но и на пульс, колебания зрачка и мозговую активность. Безопаснее, чем кажется на первый взгляд.

— Фантастика… — вырвалось у меня.

— Нет, Александр. — он повернулся ко мне, и в его глазах мелькнуло нечто, что напоминало то ли страх, то ли благоговение. — Это не фантастика. Это — реальность, которая для нас выглядит новаторски. А для кого-то — и этот допотопный век.

Он вошёл первым. Я шагнул следом — туда, где начиналась правда.

Внутри царил матовый, слегка приглушенный свет, словно лампы пытались не осветить, а усыпить моё внимание. Воздух был чистым, слишком стерильным, будто я зашёл не в комнату, а внутрь гермитичной капсулы. На стенах мигали индикаторы и странные сенсоры. Какие-то из них выглядели знакомо — датчики давления, температуры, радиации… А какие-то были просто абстрактными пятнами света, играющими по поверхностям, словно живые.

Я медленно поворачивал голову, борясь с нарастающим чувством, что мое присутствие тут лишнее. И я не просто чужой, а ненужный. Как будто сама реальность подсказывала мне — разворачивайся и уходи.

Сзади бесшумно закрылась дверь. Марков прошёл мимо, не сказав не единого слова. Тишина, впившаяся в кожу, стала невыносимой.

— Может, кто-нибудь уже объяснит, к чему всё это? Зачем я вам? — голос мой сорвался чуть громче, чем хотелось. Не столько от гнева, сколько от нарастающего внутреннего давления.

Лаврентий Павлович неспешно подошёл к одной из капсул у стены. Он бросил взгляд на Маркова — они снова обменялись каким-то немым сигналом. Потом ученый повернулся ко мне, движения его были точны, выверены, как у хирурга на операционном столе.

Александр, — начал он мягко, но с той едкой твердостью, которую не сразу замечаешь. — Вы уже поняли, что мы не одни во Вселенной. Что ж… Это лишь вершина айсберга. Всего вам знать не нужно. По крайней мере, пока.

Он выдохнул коротко, резко, будто накапливал это дыхание. Перевёл взгляд на Маркова:

— Товарищ майор, бумаги подписаны?

— Никак нет, Лаврентий Павлович. — отчеканил тот, и добавил: — Пока ещё нет. Мы не дошли до сути.

— Скоро дойдём. — кивнул учёный. Его глаза задержались на мне, внимательно, будто сканируя.

— Александр, майор предоставит вам документы о неразглашении. Стандартная мера. Вам их надо будет подписать. Мы не питаем иллюзий — но поверьте, даже если вы решите заговорить… — он улыбнулся, но в его улыбке не было ни капли тепла, — …вам никто не поверит. И дело даже не в содержании. А в том, как это работает.

Он почесал подбородок, будто решая, стоит ли идти дальше.

— Но вы хотите правду, так? Раз так не терпится — получайте.

Он хлопнул в ладони. И в тот же миг комната ожила. На стенах загорелись экраны — их было не меньше десятка. Перед глазами закружился калейдоскоп из данных, видеофайлов, диаграмм. Некоторые кадры были откровенно странными: архитектура неизвестных городов, символы, сияющие в инфракрасном спектре, силуэты — почти человеческие, но с чем-то… лишним.

— Разумная внеземная жизнь существует. Существовала задолго до того, как мы приручили электричество и другие знания. И, что важнее, давно следит за нами.

Я замер, ловя каждое его слово.

— Они называют нас младшими видами. Примитивными если хотите. По меркам их эволюции, мы как декоративные животные. Занимательные. Часто опасные сами для себя. Но больше всего неразумные. И только недавно… только недавно… — голос Лаврентия стал почти торжественным, — Мы показали, что умеем учиться, что можем двигаться вверх. А это — первый критерий допуска к контакту.

— Вы хотите сказать, что… мы заслужили внимание?

— Скорее… наблюдение. — он чуть кивнул. — Они не вмешиваются в наше развитие. Не вмешиваются напрямую. Иногда, конечно, в чем-то помогают. Так, незначительные уступки с их стороны, объедки… — Он презрительно фыркнул, но потом продолжил в более мягкой форме. — Однако, есть условия. Никакого тотального вреда планете. Никаких глобальных войн с применением определенных видов оружия. И беспрекословное принятие их контроля над ключевыми точками планеты. Включая как господство за пределами атмосферы, так и полный контроль внутри земных недр.