Земля: Начало (СИ) - Ран Михаил

Я сглотнул. В горле пересохло. Может из-за кофе, а может из-за новой для меня информации. Казалось, комната сузилась.

— Контроль…?

— Незаметный. Элегантный. Чаще всего даже добровольный.

Он подошёл к панели. Пальцы скользнули по сенсору, и экраны синхронно вспыхнули одинаковым изображением. Теперь перед нами была видеозапись. Старая, зернистая, но явно улучшенная современной цифровой обработкой.

— Это — первый официальный контакт. — сказал он, не сводя глаз с экрана.

На нём зал, дипломатическая встреча. Люди в костюмах, знакомые из истории лица. И в центре — он. Незнакомец. Чуждый окружающему его пространству. Похожий на человека, но “улучшенный”. Черты лица более четкие, геометрически правильные. Взгляд хищный. В движениях была ледяная грация, как у хищника, понимающего, что он — вершина пищевой цепи.

Он был одет в странный, обтекающий костюм, что-то между броней, скафандром и второй кожей. Его фигура выделялась из окружающей его толпы не экзотичностью, а именно надменной уверенностью. Ему не нужно было доминировать — он уже был выше.

— Их физическая форма близка к нашей, да. Но это не значит, что мы с ними “похожи”. — пояснил Лаврентий. — Это, скорее, шутка эволюции. Точно мы не знаем, потому что исследовать их не приходилось возможным. И всё равно… мы ощущаем разницу. Даже на этих записях. Они не люди. Они — другие.

Следующее видео резко контрастировало с предыдущим. Изображение было кристально чистым, явно сделано не так давно, с помощью самых современных технологий.

На экране вновь возник он — гость. Те же безупречно выверенные черты лица, такие же холодные глаза, в которых не было ни капли времени. Ни морщинки, ни седины, ни единого признака старения. Лишь безмолвная уверенность во взгляде.

Вокруг него — фигуры мировых лидеров, часть из которых я узнавал. Другие… словно вырезанные из неведомой хроники, чужие, незарегистрированные в мировой памяти.

— Разница между этими кадрами — шестьдесят два года, Александр. — Лаврентий Павлович подошёл ближе, как будто сам собирался нырнуть в экран. Его палец коснулся изображения.

— А он не изменился. Ни на день. Ни на дыхание. Представляете, какой прорыв это мог бы дать медицине, биотехнологиям, науке? Но… — он на мгновение замолчал, и голос его потемнел, — сейчас не об этом. Это был их посол. Представитель. “Переводчик” между видами, если угодно.

Шестьдесят два года. Я машинально пересчитал в уме. Возраст моего отца. А он… Он всё так же сидит, с таким же взглядом, будто наблюдает за экспериментом, а не участвует в нём.

И всё-таки, самый главный вопрос прорывался сквозь поглощающее меня замешательство:

— Но при чём тут я? — голос сорвался сам собой. Почти шёпотом. Почти мольбой.

Лаврентий Павлович бросил на меня взгляд, в котором мелькнула тень удовольствия. Как будто он ждал этого вопроса.

— О, Александр… Всё по порядку. — он слегка улыбнулся, но его улыбка походила на растяжение маски, а не на выражение эмоции. — Вы ведь знаете, как иногда простая песчинка может заклинить всю машину?

Он переключил изображение. Теперь на экране был не ролик, а зашифрованный файл. Его расширение выглядело настолько странно, что я не сразу понял, что вообще смотрю. Но память — гадкая штука. Где-то в глубине сознания всплыло: я уже видел такой формат. Раз на одном из архивных серваков, где тестировали нестабильные алгоритмы адаптивного ИИ. Файл изначально был нечитаем, и его быстро удалили.

— Несколько лет назад, — начал Лаврентий, и голос его стал тише, почти шёлковым, — старый посол исчез. Без предупреждений, без церемоний. Исчез — и всё. А на его место… пришёл новый.

Новый “посол” так ни разу и не вышел с нами на связь, а на все наши попытки установить контакт, мы либо были проигнорированы, либо получали отписки как вот эта.

На экране вспыхнуло явно текстовое сообщение, но в виде незнакомых для меня символов. — Белиберда какая-то. — вырвалось у меня.

— Интересно! — воскликнул ученый. — Не зная их языка, вы на удивление точно проникли в смысл тут написанного. Если перевести смысл всей “воды”, то с нами просто не горит встречаться новый представитель их нации. Но именно с тех времен, как предыдущий представитель покинул планету, на нашей планете начались странные похищения, а орбиту заполняют непонятные устройства. И это нам не нравится.

Тут же рядом со мной раздался знакомый голос Маркова, от которого я вздрогнул, полностью до этого забыв о его существовании.

— Если вы подпишете соглашение, мы гарантируем защиту. Для вас. И для вашей семьи. Ваших друзей. Вас не тронут. А если всё пройдёт успешно, вы получите доступ к тому, чего не касался ни один человек.

— А если я откажусь? — спросил я. И сам же пожалел. Потому что Лаврентий Павлович посмотрел на меня так, будто я только что лизнул штекер под напряжением.

— Отказ… возможен. — произнёс майор тихим голосом. — Но тогда вы всё равно останетесь “внутри”. Только в другом статусе. Без права доступа. Без движения. Без голоса. Вы станете наблюдаемым, а не наблюдателем. И, поверьте, это гораздо хуже. Как вы помните, мы заинтересованы в сотрудничестве.

— Вы готовы поработать с нами, Александр?

Глава 20

Ох, бля…

В голове будто маршируют солдаты в кованых сапогах. Кто-то шумно и без приглашения перетасовывает мысли — рваными клочками, без логики, без смысла. Что это было? Где я? Кто такой, к хренам, Лаврентий Павлович?

В глазах пульсирующая темнота, перед лицом — жёсткая поверхность пола. Видимо, я лежу лицом вниз, и весьма не по своей воле. Что-то острое больно вдавливается в живот. Нащупал… кубики? Странные, угловатые, и почему их так много, будто я уснул на целой коллекции любителей настольных игр.

— Вейла? — мысленно позвал я, слабо надеясь, что мой шизойдный ангел-хранитель на линии.

— Алекс! — её голос раздался в черепной коробке настолько ярко и звонко, что я чуть не дернулся всем телом. — Ты жив! Я уж думала, всё, отбегался мой бравый храбрец…

— Не ори ты так… — простонал я. — Хотя… можно ли считать это криком, если ты живешь у меня в голове?

С трудом перевернувшись на спину, я уставился в знакомый потолок кабинета. Моё временное убежище. Мой личный островок безопасности. Боль в мышцах отдавала тяжестью, как будто я на спор поднял экскаватор. Пульсация в висках казалась синхронизированной с каким-то аварийным маяком.

— Что, чёрт возьми, случилось? И… сколько сейчас вообще времени? Как-то у меня входит в нездоровую привычку просыпаться, и нихрена не помнить. — попытался пошутить я, ощущая, как каждая клеточка тела налита свинцом.

— Ты проспал тринадцать часов. — ответила Вейла тоном, в котором странным образом смешались виноватость и торжество. — Скоро будет вечер следующего дня.

Я приподнялся на локтях, стараясь не обращать внимание на боль. За окном лениво тянулось оранжевое солнце — закат. Не утро. Закат.

— Стоп. Что? — я опешил. — Ты хочешь сказать, что у меня из памяти выпало… почти двадцать часов?

— Ну, технически — да. Но не волнуйся! — оживленно воскликнула она. — Биомонитор активен, системы восстановления развернуты на двадцать семь процентов! Мы на пути к полному рабочему режиму!

— Да плевать мне сейчас на монитор. Где мои воспоминания, Вейла? Почему я ничего не помню? Я… последний момент — это та тварь… женщина… я вышел.

Мысли рассыпались, как стёкла под тяжёлым ботинком. Что было после? Почему память словно зацементирована?

— Это результат критической перегрузки, — ответила она уже тише, осторожнее. — Нервная система. Адреналиновый удар. Биопотенциал ушёл в ноль. Хорошо, что ты вообще очнулся без медицинского вмешательства. Между прочим, я столько энергии на это потратила…

— Хватит лекций, энергия то все равно моя.

— Если хочешь, могу попробовать воспроизвести твои воспоминания, которые сейчас заблокированы. Сделать это? — живо задала она свой вопрос, который как по мне — был риторическим.