Матросов с яхты мы проверили и подрядили как телохранителей для Иоланты и девушек. У меня было для них задание — прошвырнуться по местным злачным местам, дорогим салонам и прочему, наделать шуму, по возможности разузнать, что да как. Заодно — прикрывать фланги.
Мы же направлялись на Солнышке, вычислили нужный дом по карте и зависли в метрах пятидесяти, выйдя из транспортного потока. Нужный нам пентхаус оказался не сильно большим по площади. А площадка для челноков — крохотная, на два пассажирских вроде «Марии Антуаннетты», и оба места были заняты. Солнышко хоть и назывался милым именем — был здоровым, с автобус.
— Я… Я туда не сяду… боюсь, — сказал Солнышко.
— Может, как-то сбоку причалишь, а?
— Не-а…
— Чего боишься-то?
— Что крышу проломлю. Или что снесу пентхаус выхлопом маневровых.
Что ж, тоже верно. Сносить пентхаус будущей собеседницы нам не хотелось.
В итоге сели на ближайшей свободной стоянке челноков. Дешёвой, плохо охраняемой, расположенной где-то посреди ветхих, полутысячелетнего возраста небоскрёбов.
Потому Солнышко принялись охранять Макс и Гоги.
— Может, вас сопроводить? — спросил Макс.
— Не, лучше посторожите, ну и погуляйте тут. До особых указаний.
Пущай посмотрят на настоящий город, а не эту всю мелочь пузатую, что я пытался выдать за него до этого.
Я пошёл один, пешком, как и договаривались с Лидией. С молотом наперевес, на плече — на всякий случай. Так было спокойнее.
Края были дикие. Время клонилось к вечеру, а идти предстояло километров пять.
Ну, меня это не пугало. За годы в Пантеоне я успел повидать разное: Империя, надо отдать ей должное, готовила меня к разным жизненным ситуациям.
Вот и сейчас я повидал три драки, и как минимум одну с холодняком и кровью. Один раз какие-то мутные ребята в экзоскелетах уже было собрались перекрыть мне дорогу — пришлось перехватить молот поудобнее и хищно посмотреть, и он быстро отвяли.
Псы здесь гуляли разные.
Псами, надо сказать, в отличие от Пантеона, в городах Империи принято было называть любую зубастую, хищную, одомашенную и в меру сообразительную тварину с вытянутой мордой — всего в районе десятки биологических видов совершенно разного происхождения. Здесь в основном были чешуйчатые и с хвостами, напоминающими рыбьи плавники, даже красивые в чём-то, но при этом жутковатые.
Пару раз меня окрикивали и освистывали, но я, разумеется, игнорировал.
— Эй? Ты кузнец, что ли? Где молот взял?
— Где взял — там уже нет, — тихо оскалился я в ответ.
Да, очень похожие чувства я испытывал в ранней юности в Пантеоне. Ну, или я так запомнил, что испытывал. Только тамошние гопники были чуть менее технологичными, а дикие своры собак чуть менее шипастыми.
В общем, отличная, бодрящая прогулка с приключениями. Дом номер тридцать три тысячи триста тридцать три нашёлся не сразу даже с включённым режимом навигатора во внутреннем экране. Таких одинаковых стометровых зданий, похожих на кукурузины, было по меньше мере полсотни.
Очень старые. Пара сотен веков — не меньше. И контингент тут был соответствующий.
— Пропусти, — потребовал я.
— Чего надо? Плати за проход, — сообщил крепкий коренастый паренёк, весь обвешанный имплантатами, стоящий под тусклой лампой на входе в подъезд.
— А ты заставь, — усмехнулся я.
Рукоятка молота легонько похлопывала по моей ладони. Вид у меня был убедительный.
— Да что с ним разговаривать, просто… — сказал кто-то за спиной коренастого здоровяка.
Мой взгляд успел быстро отследить очертания бластера в руке, вспышку… и следом моя ладонь уже почти привычно поймала бластерный болт. А затем — ещё один.
Ну, Чёрный Молот активировался сам собой. Парочку «смотрящих» снесло вместе во всей ветхой входной группой, протащило вместе с обломками через холл и впечатало в стену.
Я вошёл внутрь, прошагал холл под дулами пары десятков бластеров, направленных на меня. Видимо, у них первый этаж теперь был чем-то вроде стоянки кочевников — где-то в углу хныкали дети, пахло жареным мясом и какой-то химозной едой вроде бичпакетов.
— Это кто такой?
— Чо он сделал? Что это за дрянь? — слышалось вокруг.
— Я видел… я видел, он болты бластерные руками ловил!
— Уведи детей.
Ну, я тихо прошёл до лифта и нажал кнопку вызова.
Ничего не произошло, даже лампочка не загорелась.
Потом кто-то из ощетиневшейся бластерами и подручными материалами толпы несмело сказал:
— Не… не работает.
— Чего⁈ — переспросил я, повернувшись, и толпа синхронно вздрогнула.
Бородатый мужичок, явно не боевитый — браузер в руках трясся только так.
— Не работает, говорим! Уже… ещё когда дедушка мой жив был, не работал лифт.
— Твою ж налево… И как мне попасть в пентхаус?
— А! Так ты к Королеве пришёл? Так бы и сказал!
Люди сразу синхронно поопускали пушки.
— Только пешком, — сообщил кто-то. — Обычно к ней все на челноке прилетают!
— Где лестница? И сколько этажей?
— Семьдесят пять… И не знаю, целая ли лестница… там на предпоследних этажах обвал был.
— Нет. Значит, пешком не пойдёт, — решил я.
Отодвинул дверцу лифта — воняло там изрядно. Лифт покоился где-то далеко внизу, на подвальных этажах, а саму шахту местные, похоже, использовали как отхожую яму. Дикари!
Стены, впрочем, были прочные — строились на века. Поэтому я решил рискнуть.
Я взмахнул молотом, прицелился — и создал гравитационную воронку ровно вверх, вдоль шахты лифта. Перехватил молот, обхватил сгибом руки в куртке тросы — и тут же «прыгнул вверх», заскользив ровно к концу гравитационной аномалии. Затем, когда гравитация вернулась в норму, повис на тросе, снова махнул молотом — и повторил манёвр.
Мне потребовалось четыре раза применить гравитационную воронку Чёрного Молота, прежде чем я достиг последнего этажа.
И понял, что попал в небольшую западню — до дверей я попросту не мог дотянуться, да и открыть рукой с молотом в ней я не мог. А трос уже был короткий, не раскачаешься толком.
Применить снова молот, но уже горизонтально? Нет, разрушать пентхаус своей собеседницы мне не хотелось. Да и запаса мощности уже не могло хватать, последний раз получилось совсем слабенько.
Тем временем затрещало сверху уже как-то слишком подозрительно. Игры с гравитационными воронками так просто не проходят. Я понял, что надо спешить. Подтянулся рукой, махнул молотом, но уже в холостую, как маятником — перехватился на полметра вверх. Потом ещё, и ещё — до самой двигательной установки. Трос, как выяснилось, попросту был не то приварен, не то привязан где-то сверху, и даже не шёл к противовесу лифта. Потом зацепился молотом за бортик, перепрыгнул, используя крохотный уступ внизу…
И едва не свалился вниз с двухсотметровой высоты — потому что часть установки с редукторами, блоками и противовесом лифта за моей спиной затрещала и повалилась вниз, в шахту лифта.
— Да уж. Пронесло. Выходит, остался у меня дух авантюризма. Не перестал я лазить в кладовки к нелюбимым женщинам!
Я оказался на чердаке пентхауса, заваленном всяким хламом. Судя по паутине и мелким тварям, пробежавшим и пискнувшим где-то в углу — сюда не заглядывали уже пару десятилетий. В общем, полное погружение в жизнь постаревшего мегаполиса.
Снаружи, в пентхаусе, слышалась музыка и женский смех.
Не дай боже сейчас её предложение окажется какой-нибудь маловыполнимой чепухой!
Не найдя ни одной нормальной открытой двери, применил грубую физическую силу, отковырял какую-то ручку, открыл дверь — и упёрся в деревянную стенку.
Можно подумать — тупик, но я понял, что нет. Я уже близко к цели. Женский смех и музыка стали очевидно громче. Недолго думая, проломил стенку молотом… и оказался в просторном шкафу, заваленном пышными платьями.
— Чёрт возьми, что у вас тут происходит? — прокомментировал я своё появление, выбираясь из шкафа.
Женский смех стих.
Я оказался в просторной не то спальне, не то гостиной, в которой происходило что-то среднее между оргией, девичником и карнавальным представлением.
