Корабль - Брандхорст Андреас

– Мое тело останется на Земле и будет стареть. – Адам наблюдал за планетой в окружении сотен колец, светившихся во всех частях спектра, которая будто бы состояла из золота. – Оно умрет.

– Не сейчас, – сказал Бартоломеус. – Через шестьдесят, семьдесят или восемьдесят лет. Мы о нем хорошо позаботимся.

– А мое сознание. – Адам полетел над планетой размером чуть меньше Земли, почти полностью покрытой океаном, на ней было всего несколько островов и морские горные хребты. Он подумал, что слышит шум прибоя, бьющегося о пляжи, на которых никто никогда не бывал. – Мне также говорили про нейродегенерацию.

Космос исчез. Адам стоял внутри соединительной станции Грюндландии. Вблизи растворился последний кусок яркого поля опыта.

Бартоломеус подошел ближе и встал прямо возле открытого цилиндра коннектора. Адам заметил позади себя еще двух Аватаров, в том числе и женщину с серебристыми бровями и надменным взглядом.

– Все остальные люди навсегда останутся молодыми и здоровыми, – на Адама снова накатила печаль. – А я буду стареть и дряхлеть.

– Мы не можем дать тебе бессмертие, – сказал Бартоломеус. – Если ты будешь нам доверять, то мы будем заботиться о твоем здоровье, устанавливать нейростимуляторы, ускоряющие мышление.

Женщина подошла ближе. Адам вспомнил, как Бартоломеус называл ее Уранией.

– Ты можешь жалеть о том, что потерял бессмертную жизнь, или отправиться открывать звезды, – сказала она.

Адам чувствовал, что он уже принял решение.

– Когда можно будет начать обучение, чтобы стать Говорящим с Разумом?

– Здесь и сейчас, – ответил Бартоломеус.

Последний шаг

Через час непрерывного хода Максимилиан стал настойчиво просить отдых, и Эвелин с облегчением согласилась. Ее ноги становились все тяжелее и тяжелее, а руки немели. Путники сели внутри одной из сотен маленьких ниш в почти вертикальной стенке воронки терминала. Максимилиану поход давался труднее, чем другим. Он хотел расстегнуть адаптивный комбинезон, но Эвелин остановила его:

– Это сделает нас беззащитными.

Лицо Максимилиана за прозрачной дыхательной мембраной было бледным и мокрым от пота.

– Я изнываю от жажды.

– Мне тоже хочется пить, – простонал Найтингейл, несколько потерявший свою элегантность. Его движения больше не казались такими плавными и совершенными, будто на него давил груз тяжелее, чем рюкзак Эвелин с головой Адама. Но его глаза за мембраной блестели – это все равно указалось ему увлекательным приключением.

– Нам придется еще немного потерпеть, – сказала Эвелин.

Она наклонилась и посмотрела вниз, на выступающие из стены угловатые образования, напоминающие мостик. Было неясно, для какой цели он построен, и Эвелин пыталась понять это. Она искала преследователей, двух Аватаров, о которых упоминал Рубенс.

– Никого, – сказала она. – Никто нас не преследует.

– Возможно, Аватары не нашли тайный ход, – сказал Найтингейл. Он начал осматривать заднюю стенку ниши. Из нее торчали какие-то полупрозрачные шишки, похожие на кнопки управления.

– Возможно, – ответила Эвелин, пытаясь скрыть скепсис.

Она подумала о похищенном Ньютоне и задалась вопросом, как много от него узнали машины.

По воронке терминала диаметром около километра перемещались сотни МФТ, шаттлов и транспортеров. Управляемые автоматическими системами, они вылетали из его глубин, гудя гравитационными двигателями, или садились в широкой закругленной сверху воронке. Сервомеханизмы, напоминавшие экзотических насекомых, прикреплялись к грузовым кораблям, доставлявшим сырье для брутеров Кластера, или переползали по стенам и исчезали в щелях, которые выглядели как трещины в композитном материале или металлокерамике. Члены «Утренней Зари» встретили множество таких, но мéхи не обратили на них внимания – камуфляж, который не обманул бы человека ни на секунду, действительно работал.

«По крайней мере, для простых конденсатов разума, – подумала Эвелин. – Аватары сразу бы все поняли».

– А где Шанталь, Лоренцо и Эстебан? – спросил Найтингейл. Он попытался сдвинуть одну из шишек с места.

– А что с ними должно случиться? – спросила Эвелин.

Вверху над видимой частью неба появились темные тучи. Начался дождь. Упали большие капли, и Эвелин задумалась: что же происходит с ними глубоко внизу, на дне воронки. И вообще, долетают они туда или испаряются в потоках поднимающегося теплого воздуха?

– Мы ждали их через несколько часов, – все еще тяжело дыша, проворчал Максимилиан. – Если мы прибудем в Сакатун без предупреждения…

– Мы не можем их предупредить, – быстро сказала Эвелин. В голову Максимилиану приходили очень глупые идеи, которые надо было опровергать. – Нам нельзя здесь использовать сигнальные значки.

Она снова посмотрела на воронку, пытаясь оценить расстояние. Еще около двух километров отделяло их от широкого края, и добраться туда было совсем не просто. Казалось, позади остался самый легкий этап. Над ними было меньше ниш и больше уступов, которые не облегчали восхождение. Далеко на сотни метров растянулись сетчатые структуры из металла. Около них пролетали многочисленные многофункциональные капсулы и чуть более крупные транспортные средства, появлялись и исчезали сервомеханизмы.

Максимилиан придвинулся к Эвелин и, поймав на себе ее взгляд, застонал.

– Мы никогда не сможем этого сделать! – взмолился он. – Посмотри! Тут совсем нет прохода, и почти не осталось мест для отдыха. Нам придется все время карабкаться вверх по вертикальной поверхности и преодолеть не меньше двух километров. На это уйдут часы! А если мы хоть немного ошибемся, – он посмотрел в пропасть и вздрогнул, – то разобьемся и умрем.

– У нас нет выбора, – сказала Эвелин. – Мы уже начали путь.

«Мы должны это сделать любой ценой», – подумала она.

– Я уже выбился из сил. И изнываю от жажды, – пожаловался Максимилиан. – Почему мы не подумали о том, чтобы взять воды? Почему эта мысль не пришла тебе в голову?

Прежде Эвелин уже думала, как будет реагировать Максимилиан, когда ситуация станет тяжелой. Теперь же она получила ответ: он сломался. Усталость и страх превратили спокойного техника и аналитика в импульсивный комок нервов.

Эвелин догадывалась, что подъем был не единственной опасностью, и, возможно, даже не самой большой.

– Успокойся, – сказала она. – Никто из нас не был готов к такому.

«Нет, – подумала она. – Это совсем не так. Нам следовало ожидать чего-то подобного».

– Если мы остановимся там хоть раз, то проиграем, потому что слишком устали. Закричать – значит умереть.

Максимилиан начал дрожать.

– Посмотрите, как любопытно, – сказал Найтингейл.

Он повернул шишку, где пульсировал голубой свет.

– Не трогай это! – резко сказала Эвелин. – Кто знает, что…

По воронке разнесся сигнал, напоминающий гул гравитационных двигателей, но более глухой. Эвелин взяла Найтингейла под руку и оттянула его назад. Она боялась, что было уже слишком поздно.

– Это бесполезно, Эвелин, – сказал Максимилиан. – Пойми же ты наконец. Пытаться подняться наверх – просто безумие.

Один из множества МФТ, идущих из глубины терминала Кластера, и несколько сопровождавших его шаттлов изменили курс и приблизились. Найтингейл и Эвелин отступили как можно дальше в нишу, но Максимилиан пополз вперед. Эвелин попыталась удержать его, но он оттолкнул ее, приподнялся и помахал рукой.

– Здесь! – крикнул он. – Мы здесь!

– Чертов идиот, – Эвелин потянулась к нему, схватила Максимилиана за адаптивный комбинезон и потянула назад. Максимилиан сопротивлялся, наклонился вперед и помахал рукой.

– Осторожно! – закричала Эвелин, осознавая опасность.

МФТ все еще находился дальше ста метров. Это был желто-коричневый танк с двумя короткими аэродинамическими крыльями и кабиной. Эвелин не могла заглянуть внутрь из-за поляризованного стекла. Максимилиан махал обеими руками.