— Мы движемся от старта по направлению к первому огневому рубежу. Он будет расположен в мусорном кольце примерно на том же расстоянии от Лифта, что и сейчас…
— Как-то мы долго летим, — заметила Дарья, глядя в иллюминатор через меня.
— Ну, на новых маршевых у Скотинки мы домчим явно быстрее, — прокомментировал я.
Да, а сам косил глазом на её ухо и щёку, которые были в пяти сантиметрах от меня. Да уж, в иных условиях и в другой реальности — идеальный момент для обнимашек и поцелуев на заднем сиденье междугороднего автобуса. Интимная обстановка, несмотря на то, что вокруг толпы соперников и даже настоящих врагов. Но — не время, Саша, не время для романтики. Пока что боевые подруги — отдельно, а женщины для любовных затей — отдельно.
Вскоре прибыли в мусорный пояс, на самую нижнюю окраину, и догнали на орбитальном вращении огневой рубеж. Тормознули, снизили тягу и проплыли сперва на стрелковой позиции — болтающейся на мигающих маячках длинной сетчатой ленте, а затем перемахнули через неё и подплыли к мишеням, пару раз шваркнув бортом по какому-то небольшому фрагменту.
Мишени — по три на каждую команду, здоровенные, по десять метров каждая. По сути, это были покрашенные в разные цвета металлические обломки челноков и участвовавших в старом сражении судов, которым кое-как придали круглую форму, покрасили и налепили пару датчиков. Они болтались на примерно такой же ленте, едва-едва удерживаемой беспилотными спутниками с гравидвижками.
Да уж, сгородили из того, что было. В моей молодости всё было куда цивильнее — абсолютно чистое стрельбище, голографическая разметка стрелковых дорожек, всё ровно и строго. Здесь же мало того, что между позицией и мишенями плавала куча обломков, так ещё и ленты дрейфовали и «гуляли» между собой, поэтому ни о каком равноправии стреляющих речи не шло.
— Для новичков… — вещал гнусавый голос распорядителя. — Для того, чтобы мишени команд были отличимы — каждой команде в результате жеребьёвки назначен цвет, который мы сейчас огласим…
Наша мишень оказалась фиолетового цвета, который с такого освещения казался розовым цветом. Да уж. Розовый. Он, конечно, получше жёлто-коричневого, который достался «Стремительному Лосю» Меркурьева. Но — всё равно. Как-то обидно. Девчачий какой-то цвет.
Наверняка Церберовы постарались.
— Гы, гы, нашему рыцарю-то достался розовый! — услышал я голос Костяна с соседней сиденья.
— Вообще-то это фиолетовый! — парировала Дарья. — А у вас какой?
— У нас — алый! Как ваша кровь, которую мы пустим, — довольно оскалился Череп.
— Хм… Я смотрю, краска на мишенях такая, что при определённом угле наклона розовый становится тёмно-красной. Ты же понимаешь, что рискуешь промазать и закрыть мои мишени вместо своих, Череп? — спросил я.
Я заметил, что на миг он растерялся. Всего на миг. Но потом всё-таки попытался парировать.
— Не надейся! Это вы там, рыцарь, у себя, в центральных планетах сплошь дальтоники дефективные!
Всего огневых рубежей было три. Один — на пути со старта. Второй — через четверть окружности, в месте пересечения мусорного кольца с ледяным. Там было наиболее чисто, но стрелять предполагалось не с двух километров, а с десяти. Третий — почти через половину окружности, в самом густонаселённом месте кольца. И стрелять предполагалось в полёте, не сбавляя темпа. Мы даже подъезжать не стали туда, чтобы борта не поцарапать. Такое чувство, что устроители гонок специально подкинули туда обломков поплотнее.
Всего кругов предполагалось три. Итого — три мишени на трёх огневых позициях, которые следует поразить по три раза. Двадцать семь основных выстрелов, и всего три «запасных патрона». И за каждую незакрытую мишень накидывается по десять штрафных минут.
— Успеем нагнать, как считаешь? — спросил я у Дарьи.
— Чего успеем?
— Маршевые и дополнительные точно выдержат конец гонки? Если у нас будут штрафные секунды?
Даша пожала плечами.
— Вроде бы должен. Наша команда сделала всё, что могла.
— В крайнем случае — будем надеяться на дополнительные шестьсот секунд… — многозначительно спросил я, и Даша резко развернулась.
— Не стоит об этом, — насупилась она. — Это… не смешно. Надеяться будем на три патрона, и всё тут. И на наши примочки.
Мы так с не и не общались после про её способность. Как-то не приходилось больше расспрашивать. И, похоже, эта тема была для неё как минимум неприятной, а как максимум — больной.
Ладно. Надеюсь, когда-нибудь мы и с этим разберёмся.
— Иди спать, — сказал я Даше. — Ты молодец. Ты хорошо потрудилась. У тебя есть где-то шесть-семь часов.
— А ты?
А у меня этих шести-семи часов не было.
После возвращения в VIP-зал лифта должен был быть короткий банкет, который мы пропустили, вовремя увильнув от репортёров. Сефирот уже скрылся за горизонтом и тут, в сотне километров от планеты.
А дел ещё было невпроворот.
Первым делом, я написал Октавии:
«Ты где? Как наш пациент?»
Ответа сразу я не получил. Пока нет поводов для волнений, но это дело тоже не требовало отлагательств. Старт гонки должен был состояться на рассвете, уже через девять часов. Предполагалось, что те гонщики, кто живут по времени Западной Герберы — уйдут на боковую. Для всех гонщиков и их команд даже номера были подготовлены в отеле «Снегопад» в Княжьем Порту, неподалёку от лифта — так себе местечко, по старой классификации едва-едва на три звезды, я уже проходил мимо него.
Мне же было не до сна. Стрёмный стимулятор с патриотичным названием, который вколола Октавия, всё ещё действовал.
— А я спать не буду, — констатировал я.
Взял вип-глайдер в прокат, доехали до нашего временного гаража со Скотинкой
Поели по-быстрому, с колёс. Коротко переговорили с Ильёй по поводу предстоящей гонки.
— Я здесь спать останусь, — сказал Илья. — Сторожить будут Роберт, Прохор и Петенька, они уже приехали.
И точно, приехали — наша группа поддержки. Иоланта тоже подрывалась, но в итоге мы уговорили отправиться её на непродолжительные каникулы к Кукушке, в племя.
Вроде бы согласилась.
А остальные будут зрителями на разных этапах гонки. На трассу, конечно, мы своих не возьмём. В команде должно быть не больше четырёх членов экипажа, и роли уже все были давно расписаны.
Я и Даша — пилоты. Мы же — и запасные стрелки. Октавия — штурман и аварийный инженер. Илья — стрелок и запасной штурман.
Хорошая, крепкая, сыгранная команда. Единственное слабое звено здесь было — это Октавия. И мне теперь требовалось сначала спасти Октавию из лап Ожерельева-Доуи, а затем ещё успеть за вечер снова созвониться с Витольдом, успешно завершить сделку и заплатить приличных размеров сумму.
После вечера, распрощавшись с командой и похлопав всё так же мадражирующего Скотинку по боку, я отвёз уже окончательно уставшую и засыпающую Дарью в гостиницу «Снегопад», заказав номер получше и побезопаснее.
Пилот, особенно дама, должны быть в комфортных условиях.
Когда уже выходил, пришло сообщение от Октавии:
«Он уснул. Я могу вернуться к выполнению задач по гонке, господин рыцарь».
«Хорошо, ты где?»
«Отель „Снегопад“, Княжий Порт».
Вот это повезло! Впрочем, не мудрено. Мало ещё какая ночлежка подходит по настрою и стилю лучше для утех с киберпроститутками, чем этот «Снегопад».
Уже через минуту я шагнул в приоткрытую дверь номера и на миг замер. Октавия оказалась голой в свете ночника, на ходу натягивая комбинезон.
— Прошу прощения… за ненадлежащий вид, называемый костюмом Евы. Проходите, только тихо, — сообщила она полушёпотом.
Мда уж, отметил я мимоходом, инженеры императорского конструкторского бюро андроидной техники поработали на славу. Если не смотреть на металлические вставки на лбу и конечностях — анатомию от женской практически не отличишь. Шепчет ещё так — вообще, режим «профурсетки» приятно изменил ей голос и интонации.
Не, чур меня, чур меня. А то уподоблюсь ещё в старости лет вон — ему, подумалось мне.
