Редкий гость (СИ) - Дерягин Анатолий

— Понял вас.

Прошин развернул во всю стену схему Платформы, и они блок за блоком просматривали части сооружения, выискивая красный огонёк сигнала бедствия или хотя бы зелёные маркеры людей. Сигнала не было.

Жилой отсек, рубка управления. Ничего. Наденька попросила включить обзор и работающие камеры показали серую пустоту внутри рубки и серую бездну снаружи; от этого царства серости им обоим стало жутко и камеры больше не включали. Жилой отсек: блок А. Ничего. Жилой отсек: блоки Б и В. Ничего. Жилой отсек: рекреация. Пусто. Завод газовых смесей. Ничего. Гидропонные станции. Пусто. Реактор…

— Да тут быть никого не может, — сказал Прошин, но всё-таки просмотрел горячую зону.

— Придётся внутрь лезть, — Надежда сказала это уже не так уверенно, как на «Аэлите».

— Пройдите в рубку управления и активируйте аварийную систему, — скомандовал Петровчин. — Ждите тридцать минут, если никого не обнаружите, уходите на «Аэлиту». Мы считаем циклограмму возвращения.

— Принято, — отозвался Прошин, — идём в рубку управления, включаем аварийку, ждём и уходим. Открываю шлюз.

Просторный коридор, тусклый свет аварийного освещения. Додумались, слава тебе, Господи, — так надоело по кротовьим норам «Циолковского» царапаться!.. Горят метки аптечек, разъёмов энергопитания, причём каждую метку можно развернуть и узнать характеристики поста, проверить комплектацию аптечки, а то обычно сунешься под зелёный маркер, а там либо заплатки увели, либо комбинезона нет. Поручни под руками мягкие, удобные, как по земле идёшь (это в невесомости-то) даже тележка не просто так оступается, перебирая, где ногу поставить — специальная дорожка для тележек с рельсами и магнитными подушками, топает ослик, тащит триста кило груза и хоть бы хны…

Я хочу такую тачку!

— Чего? — спросила Надежда.

Иван забылся, и сказал это вслух.

— Я хочу такую тачку, — повторил он. — Классно сделано. Удобно работать.

— А, — Наденька его восторгов, похоже, не разделяла. — Как думаешь, где они?

— Не знаю. Да какая разница? Посмотрим в рубке, крикнем: «Ау!..» — да и ладно. Аккуратно, атриум.

Атриум ремонтного отделения. Сюда сходятся все коридоры, снизу ангары ремонтной техники: по этим направляющим поднимаются платформы с оборудованием, вход в жилой модуль выше. Четыре люка, два для людей, поменьше, два для машин, побольше. Шлюз-кессон, коридор безопасности, ещё шлюз.

Выход в жилой модуль на «Циолковском» походил на станцию метро Горьковская в Санкт-Петербурге. «Летающая тарелка» встречала возвращающихся с вахты русским и китайским ресторанчиками, прямо в здании проходили направляющие монорельса, через окружавший «тарелку» парк вились гаревые дорожки, по которым так приятно возвращаться домой, раскланиваясь со знакомыми, и только замечая терминалы НИС-панелей, да маркеры аптечек вспоминаешь, что ты не на Земле. Здесь же царила серость. Зелёным и жёлтым горели маркеры в положенных местах, стекло туннеля, без затей выходившего на внутреннюю поверхность жилого модуля, рассыпало синие зайчики в свете фонарей, но стоило только отвести луч или вовсе выключить фонарь, как всё вокруг заполняли серые тени.

— Бр-р-р!.. — сказала Надежда. — Страшно…

Тени плясали среди коттеджей, зыркавших на маленький отряд бельмами пустых окон. Извивались вокруг гидропонных штанг, бессильно протянувших «ветви» в серую пустоту. Серым силуэтом хищной рыбины в вышине плыла их цель, рубка управления, казавшаяся рассадником серого ужаса…

Надежда прижалась к Ивану. Мул, болванчик электромеханический, и тот, будто что-то почувствовал, приплясывал возле них — хотя на самом деле это Прошин бессознательно нажимал кнопку «Тест» на пульте управления и «скотинка» раз за разом проверяла готовность к движению, заряд батарей и что там у него ещё было проверять…

— Так, всё, — Прошин похлопал девушку по плечу, — давай, поднимаемся в рубку, делаем дело и сматываем.

— Вот, давайте быстрее, — подал голос Петровчин.

— Что скажешь, Сергей Петрович? — спросил Прошин.

— Да я бы сказал, — прозвучало в ответ, — да запись ведётся…

— Как поднимемся? — Надежда готовилась действовать. Ни единого лишнего движения, голос твёрдый, держится спокойно — умничка.

— Садись на мула, — скомандовал Прошин. — Прыгнем.

Он вытащил из седловины тележки поручни и показал девушке, куда садиться.

— Пристегнуться? — спросила Наденька.

— Нет, держись покрепче и готовься включить двигатели. Мул так приземлится, а нам тормозить…

Мул подогнул ноги и взлетел над серым миром. Кладбище, где никто не умер, мёртвый город, не успевший даже увидеть людей. Объёмы жилого модуля, так и не ставшего жилым, терялись где-то в сером мареве, туша рубки медленно приближалась, серое чудовище готовилось поглотить людей, дерзнувших нарушить покой космического погоста. Рубка нависла над головой. Стали видны детали обшивки, появились AR-метки, невидимые обычному глазу, и оказалось, что они несутся с огромной скоростью, падают, вот-вот разобьются…

— Надя, погоди, не включай двигатель, — сказал Прошин.

— Разобьёмся…

— Нет, на дальномер посмотри.

— Ой, слушай, чуть двигатели не врубила, — Надежда пошевелилась в седле перед Прошиным. — А далеко ещё?

— Нет. Давай, по моей команде. Приготовились… Включай.

Мул примагнитился к телу рубки первым. Покачнулся, переступил всеми четырьмя ногами. Поднятая двумя двигателями пыль почти скрыла тележку: в разреженной атмосфере закружились золотистые пылинки. Подошвы ботинок звякнули о металлокерамическую поверхность сооружения.

— Откуда здесь пыль? — спросила Надежда.

— Да бог его знает… — Иван пожал плечами, позабыв, что напарница не может видеть его жесты. — Ни разу мёртвые корабли не видел. Это, наверное, искусственная почва со стен, да водяные пары. Смотри, влага там, где струя двигателей попала.

— Ну да. Куда теперь?

— Внутрь. Аварийку включим.

Стены жилого модуля тонули в серой хмари. Пустота давила на плечи, нагоняла страх, отзывавшийся кислым во рту. Они только что, какие-то несколько часов назад, покинули «Циолковский», живой, залитый светом, наполненный гомоном толпы космонавтов, спешивших на вахту и на отдых, дружными компаниями заполнявших парки и спортгородки и, будто в дурном сне, вернулись, обнаружив кладбище на месте шумного, весёлого, дышащего жизнью города. Наденька откашлялась. Тишину разорвал её голос:

— Сергей Петрович, — Центр почему-то не ответил, и Наденька повернулась к напарнику: — Молчат.

Прошин только пожал плечами. Говорить не хотелось. Девушка включила фонари на плече и на шлеме скафандра и лучи света разрезали серую мглу, осветив покатый бок рубки с весёлыми чёртиками меток дополненной реальности. Прошин стряхнул с себя оцепенение:

— Пошли, — голос прозвучал хрипло, пришлось глотнуть воды из запасов скафандра. — Пошли, Надюша, сделаем дело и смотаемся.

— Да, конечно, — девушка посветила вверх, в стороны… Лучи света потерялись в сером царстве. — Пошли скорее.

Прошин включил нашлемный фонарь. Мазнул светом повдоль матовой поверхности с хрусталиком иллюминатора, осветил мула, затопавшего вслед хозяевам и, развернувшись всем телом — он потом и сам не мог объяснить, зачем — посмотрел назад. Фонарь — настоящий прожектор, батареи выедает за час — осветил две фигуры, стоявшие в ста метрах (сам собой включился дальномер) на обшивке рубки управления. Тускло поблескивали сочленения бронированных скафандров, визиры шлемов целились в их маленький отряд, в руках карабины, с плеча у каждого безоткатное орудие… На таких ребят Прошин насмотрелся на Холте, насмотрелся вдосталь, аж рефлекс выработался: схватив Наденьку в охапку, Иван прыгнул в сторону, включая двигатели скафандра. Следом сиганула тележка, а там, где они только что находились, сверкнули молнии.

Наденька раненой птицей забилась в Ивановых руках.

— Фонари выключи!.. — рявкнул Прошин, отчаянно маневрируя.

Покатый бок рубки остался где-то вверху; из серой хмари внезапно показалась серая же стена жилого модуля и они падали на частокол гидропонных штанг, так и не ставших деревьями, падали на стройные ряды домиков, не знавших тепла человеческого…