Зов пустоты - Морец Татьяна

Легко ему говорить. Он выпустился из Академии, имел капитанские нашивки и опыт. Я же пребывала в уязвимом положении. Ладно. Хватит показывать зубы. Разберусь с этим сегодня, а завтра с головой погружусь в учебу.

– Ты не остановишься, да? – я перешла снова на «ты». Временно.

– Остановлюсь. Но не раньше, чем проясню кое-что для себя, – самоуверенно улыбнулся Раст и шагнул ко мне, притесняя к пропарочной камере.

Я вынужденно отступила и прижалась спиной к капсуле. Интерес капитана вызывал опасения, Дикксон пожирал меня взглядом, словно я стояла перед ним голая.

В следующую секунду он припал к моему рту, напоминая, какой он на вкус и с каким напором брал меня ночью. Тогда у меня и мысли не было сопротивляться. Я помнила, как нетерпеливо подавалась ему навстречу, стонала в голос, принимая в себе.

Жар, что поглощал нас обоих ночью, с готовностью проснулся, снова пробудив во мне жажду.

Я проиграла.

В мой проигрыш внес весомый вклад рыжий красавчик, знающий, как доставить удовольствие женщине. Я вгрызалась в его ладонь зубами, которой он закрывал мой рот, пока снова овладевал мной. Мне не хватало воздуха, а тело, прижатое к капсуле гладильного автомата, плавилось и дрожало. Сквозь шум в ушах пропищал автомат, оповещая о том, что глажка завершена.

– Не вижу повода останавливаться, курсант Романова! – довольно прохрипел мне на ухо капитан Раст, восстанавливая дыхание.

Он застегнул свои штаны, помог мне надеть и застегнуть мои, пока я внушала себе, что ругать себя абсолютно бессмысленное занятие. А вот в дальнейшем, не стоило отказываться от своих слов и поддаваться влечению к капитану. Особенно в постирочной!

– Придется, капитан Раст! – я отстранилась.

Забрала из автомата горячую форму и аккуратно сложила.

– Это был прощальный секс, – уточнила я, вдруг он не понял.

О, этот уже знакомый замораживающий прищур голубых глаз. Благодушие капитана без остатка растворилось в моей несговорчивости и холоде кондиционеров.

– Это окончательное решение, курсант? – Холод продолжал распространяться по помещению, нивелируя жар паров.

Ошметки неги покинули мой разум. Все закончено.

– Так точно, капитан! – отчеканила я несколько хриплым голосом.

Кому понравится быть дважды отвергнутым? Зато теперь можно было надеяться, что Раст точно оставит попытки сблизиться.

Сомнительный я выбрала способ для достижения цели.

– Увидимся на занятиях, курсант, – с показным безразличием кивнул капитан и отошел к камере, где находилась его одежда.

Уже заперешвшись в комнате, я обложила себя последними словами, понимая, что еще больше усугубила свое положение

Могут ли кретины стать пилотами?

Мне оставалось это выяснить на собственной курсантской шкуре.

Глава 4. Проверка на прочность

Я мучительно хотела одного. Уснуть.

Но чем сильнее хотела, тем меньше признаков сонливости или усталости ощущала. Очень уж меня будоражили события последних суток.

Вернувшись из постирочной, я долго принимала душ, желая смыть с себя запах Дика и ощущения его рук на моем теле, сделала воду погорячее и терла кожу расслабляющим массажным мылом с солями магния, а после легла в кровать и выставила будильник на восемь утра, собираясь сразу уснуть.

В 8:15 капрал Свин приступал к вытряхиванию курсантских душ. Делал он это, как всегда, старательно, не допуская мысли, что мы можем уйти с поля на ногах, а не ползком. После сорока пяти минут насилия нам оставался час на гигиену, завтрак и время прибыть на место основных занятий.

Я вздохнула. Свободная жизнь заканчивалась сегодня вечером. Но если вдуматься, она прекратилась, когда я подписала документы на учебу в Академии Киршнера.

Сон не шел. В кровати я вращалась как спутник вокруг своей орбиты. Устав ворочаться, мерила шагами комнату. Пила травяной чай.

Помогли ли мне принятые манипуляции? Ни-чер-та!

Всему виной был рыжий капитан. Я поступила верно, окончательно поставив точку в наших взаимоотношениях, но допустила очередной промах, откликнувшись на бесцеремонные поползновения Раста.

Бесконечно устав от себя и повторяющихся мыслей, я в очередной раз улеглась в кровать и крепко закрыла глаза с твердым намерением открыть их только на следующее утро по писку будильника.

Но я продолжала видеть то, что произошло в постирочной.

Его губы на моих. Он, не спрашивая, брал что хотел, трахал своим языком мой рот. Термоядерный синтез энергии между нами уже ничто не могло загасить. Я нетерпеливо, едва не отрывая застежки, расстегивала его китель и рубашку под ним, пока он стягивал с меня брюки.

Опасение, что нас могут застукать, еще сильнее лихорадило кровь.

Стекло пропарочной капсулы сквозь рубашку обжигало спину, но еще горячее был мужчина, напористо вторгающийся в мое тело.

Он закинул мою ногу на сгиб своего локтя, бесстыдно открывая для себя.

Было так невыносимо хорошо, что я забыла, где нахожусь. Последние разумные мысли, покинули черепную коробку или забились так далеко, что их невозможно было отыскать. Наверное, я громко стонала – рот закрыла большая ладонь. От передозировки ощущений я впилась в нее зубами, над ухом глухо застонал Раст.

Еще несколько глубоких толчков и между нами взорвалась сверхновая звезда, беспощадно сметая своим жаром.

Да чтоб тебя! Я раздраженно села и стукнула по постели руками, сжатыми в злые кулаки.

Следующие два часа я провела на тренировочном поле, выполняя физические упражнения. До своей комнаты дошла без сил. Мне в сотый раз за этот длинный день пришлось принимать душ.

А утром капрал Свин сиял ярче Сириуса. Готова была поспорить – он предвкушал, как замучит курсантов и лишний раз натыкает носом в то, какие мы неумехи и лентяи, не занимались во время отпуска. Слишком долго Ларси Свин не мог дотянуться до нас своими ручонками.

– Курсанты! – гаркнул Свин. – Пять кругов! Бе-гом! Пятерым последним – штрафной круг!

Капралы были созданы, чтобы мучить курсантов!

Я очень быстро пожалела: о вчерашнем позднем занятии, о двух подряд бессонных ночах, а больше всего о том, что в положенный отпуск мало тренировалась. Здесь Свин был прав.

Когда заканчивался четвертый круг, у меня заболел желудок – веское напоминание, что с ним далеко не все хорошо. А я уже подумывала бросить принимать гель, выданный доктором Перрисом, но доку явно лучше меня было знать, сколько дней должна длиться терапия.

А еще по привычке перед разминкой я выпила кофе на голодный желудок. Додумалась сделалать его покрепче, чтобы прогнать сон.

Встреча с Дикксоном негативным образом сказалась на моих когнитивных процессах. Пора было гнать прочь любовную муть и браться за обучение. Я не могла и мысли допустить, что уеду из Академии ни с чем. Не могла подвести родителей и Алекса, который поверил в меня, а сам остался на Марсе паять микросхемы и крутить гайки.

Я очень скучала по своей семье. Мы общались по видеосвязи каждую неделю во время учебы, и почти ежедневно в отпуске. Только никогда видеозвонок не заменит родных объятий.

Последний круг, превозмогая резь в желудке, боль в мышцах и, не обращая внимания на недостаток кислорода, я бежала что есть силы. Понимала, что не выдержу штрафной круг. Еле-еле, но я справилась. От боли в желудке мутило. Я наклонилась, оперлась руками в колени и глубоко дышала, испытывая желание упасть на землю.

– Вы позеленели, курсант Романова, – меня с неприятной ухмылочкой разглядывал Свин.

– Желаете покинуть поле? – ехидно продолжил капрал. – Вижу, вам нужно время… отдышаться.

Он явно принимал меня за дуру. На первом круге обучения мы могли купиться на мнимое участие Свина. Стоило показать слабость – придется не один месяц терпеть насмешки капрала. А сколько занятий он докинет сверх расписания, «для преодоления своих слабостей», можно было только догадываться! Хватит с меня дополнительных занятий рукопашки. Кого назначит капитан моим тренером? Не хотелось бы провести их под командованием Ларси Свина!