Космический инженер 2 (СИ) - Берс Виктор

Подключив к нему портативное оборудование, он сумел извлечь фрагменты данных. Он уже не раз имел дело с устройствами Раката и теперь то, что раньше занимало у него недели, он сделал за несколько десятков минут. Информация была отрывочной — многие файлы оказались повреждены временем, другие были защищены шифрами, которые требовали недель работы для расшифровки. Но даже то, что удалось прочесть, оказалось бесценным.

Записи говорили о "Великом Центре", месте, откуда исходили все приказы и куда стекалась вся информация империи. Все энергетические линии города, все информационные потоки сходились к одной точке — месту, которое в записях называлось "Храмом Дара".

— Дар богов, — перевел Алекс древние символы. — Источник всех знаний. Сердце цивилизации.

Он знал, что нашел первую нить, которая приведет его к главной цели.

Второй терминал, найденный в полуразрушенном информационном узле, дал больше подробностей. Здание когда-то было одним из красивейших в городе — его стены украшали фрески, изображающие сцены обучения и познания. Теперь большинство фресок облупилось, но кое-где еще можно было различить фигуры раката, склонившихся над светящимися кристаллами.

Внутри библиотеки Алекс нашел остатки древней системы хранения информации — ряды кристаллических матриц, большинство из которых потемнели и растрескались. Но несколько устройств еще сохраняли слабое свечение.

Терминал находился в центральном зале, окруженный концентрическими кругами из мертвых кристаллов. Когда-то здесь, вероятно, располагался главный информационный узел библиотеки. Теперь это было похоже на кладбище знаний.

Данные из этого терминала были более полными. Храм находился в центре города, но был защищен "вечным щитом" — энергетическим барьером, который не угасал даже после падения империи. Доступ к нему имели только "избранные", прошедшие специальные ритуалы подготовки.

— Избранные, — пробормотал Алекс, изучая записи. — Те, кто удостоился чести прямого контакта с источником воли.

Записи содержали фрагменты этих ритуалов — сложные церемонии, включавшие медитацию, голодание и использование специальных препаратов. Но Алекс понимал, что истинная цель ритуалов была не духовной, а технической — они подготавливали нервную систему раката к прямому подключению к квантовой сети.

Третий терминал раскрыл истинную природу "Дара". Он находился в здании, которое когда-то могло быть храмом или дворцом — его архитектура была более изысканной, стены украшали сложные барельефы религиозного содержания.

Это был не просто артефакт — это было "Великое Кристаллическое Сердце", одновременно служившее источником энергии и хранилищем всех знаний империи.

Но самое важное — в записях содержались схематичные изображения артефакта. Кристалл был размером с человека, многогранной формы, окруженный сложными интерфейсами для прямого нейронного подключения.

— Вот оно, — прошептал Алекс, изучая схему. — Главный приз. Все остальное — просто крошки с барского стола.

Однако чем больше он узнавал о кристалле, тем больше рос его страх. Записи ясно указывали на то, что подключение к артефакту было необратимым процессом. Те, кто "удостаивался" прямого контакта, никогда не возвращались к обычной жизни. Они становились частью системы, живыми терминалами в квантовой сети.

Поиск самого Храма занял еще месяц напряженной работы. Центр города был особенно густо заросшим джунглями — словно природа с особой яростью набросилась на сердце мертвой империи. Деревья здесь были выше и толще, лианы образовывали непроходимые заросли, а воздух был настолько влажным, что дышать становилось трудно.

Многие ориентиры исчезли под натиском времени. Улицы превратились в зеленые туннели, площади — в поляны среди джунглей. Но постепенно, сопоставляя данные с терминалов с топографией местности, Алекс сузил область поиска.

R4-K9 работал без остановки, сканируя каждый квадратный метр предполагаемой зоны. Его датчики улавливали слабые энергетические сигналы, скрытые под толщей растительности. Дроид составлял подробные карты, отмечая каждую аномалию, каждое отклонение от нормы.

Охранные дроиды помогали расчищать заросли, прорубая проходы сквозь стену зелени лазерным резаком. Работа была бы слишком изнурительной для органиков — влажность достигала почти ста процентов, а температура держалась на уровне, при котором любое движение вызывало обильное потоотделение.

— Как они вообще жили в таком климате? — жаловалась Верена, вытирая пот со лба.

— Климат изменился, — ответил Алекс, изучая показания сканеров. — Когда-то здесь была развитая система климат-контроля. Теперь планета вернулась к естественному состоянию.

Энергетическая аномалия обнаружилась через несколько дней. Сначала это было лишь слабое искажение на экранах приборов, едва заметное среди общего энергетического фона. Но по мере приближения сигнал становился все сильнее.

Сквозь кроны деревьев проглядывало слабое голубоватое свечение, едва заметное даже в сумерках. Оно пульсировало с медленным, гипнотическим ритмом, словно сердцебиение спящего гиганта.

Когда они пробрались сквозь заросли к источнику свечения, Алекс увидел нечто поразительное. Среди джунглей, словно пузырь из другого времени, стояло нетронутое здание. Энергетический барьер окружал его идеальной сферой диаметром около ста метров. Граница поля была четко видна — воздух внутри казался более чистым и прозрачным, словно время остановилось на границе барьера.

Внутри поля не росло ни единого растения. Земля была покрыта тем же материалом, что и древние дороги — темным, почти черным камнем с металлическим отливом. Ни травинки, ни мха, ни лишайника — абсолютная стерильность, сохранившаяся на протяжении тысячелетий.

— Двадцать пять тысяч лет, — прошептала Верена, касаясь рукой невидимого барьера. Ее пальцы встретили упругое сопротивление, словно она прикоснулась к поверхности воды. — И защита все еще работает.

Здание внутри поля было относительно небольшим — не более пятидесяти метров шириной, пирамидальной формы. Его стены были выложены из того же темного материала, что и площадка, но поверхность покрывали сложные узоры из светящихся линий. Узоры пульсировали в такт с общим ритмом поля, создавая гипнотический эффект.

Энергия, исходящая от здания, была колоссальной. Сканеры R4-K9 показывали мощность, достаточную для питания целой планеты. И эта энергия не ослабевала — наоборот, казалось, что она только усиливается, питаясь какими-то неведомыми источниками.

— Собственное кристаллическое сердце, — понял Алекс, изучая показания приборов. — И не простое. Это должно быть что-то невероятное.

Он попытался пройти сквозь барьер, но энергетическое поле мягко, но непреклонно оттолкнуло его. Никакой боли, никакого дискомфорта — просто абсолютная невозможность проникнуть внутрь.

Проникновение в поле заняло две недели экспериментов. Алекс использовал все накопленные знания о ракатских технологиях, пробуя различные частоты и сигналы. Он подключал к барьеру портативные генераторы, пытался найти резонансные частоты, даже экспериментировал с воздействием через Силу.

Большинство попыток заканчивались неудачей. Барьер словно анализировал каждое воздействие и адаптировался к нему, становясь еще более непроницаемым. Но Алекс не сдавался — он знал, что где-то должен существовать ключ.

Ответ пришел из неожиданного источника. Изучая записи с терминалов, он обратил внимание на упоминания о "песне сердца" — особых звуковых частотах, которые использовались для настройки кристаллических систем. Эти частоты не были случайными — они основывались на квантовых резонансах самих кристаллов.

Используя данные о структуре кристаллических матриц раката, Алекс рассчитал теоретические резонансные частоты и попытался воспроизвести их с помощью звукового генератора. Первые попытки не дали результата, но постепенно, методом проб и ошибок, он начал находить правильные комбинации.