Острова Теневых Символов. Том 3 (СИ) - Янтарный Дмитрий

Но это открывало совершенно нежелательную перспективу с другой стороны. Хрипунец, увидев, насколько мощны целебные способности Сарефа, может прямо потребовать парня себе на некоторое время. И Ансильяш не посмеет ему отказать. А это означало, что сматываться из Индарила им, скорее всего, придётся прямо сегодня.

За столом продолжали пить и восхвалять Хрипунца. И, казалось, что всё самое омерзительное уже закончилось, но нет… самое отвратительное было ещё впереди.

Стревлоги начинали вести себя странно. В их движениях, разговоре появилась какая-то странная нота. Они были то ли пьяны, то ли одурманены, но при этом находились в невероятно возбуждённом состоянии. И Сареф вполне закономерно полагал, что сейчас здесь начнётся оргия… где на 22 мужчины (на 21, если Ансильяш сдержит себя в руках) 8 женщин будет явно маловато… но нет, всё оказалось ещё хуже.

Хотя началось всё относительно невинно. Крупный стревлог, который первый предложил тост за здоровье Хрипунца, внезапно встал из-за стола и заявил, что хочет выразить почтение Великому Мастеру. После чего подошёл к трону Теневого Символа и отвесил ему настолько глубокий поклон, насколько это было вообще возможно. Следом за ним это повторили ещё трое мужчин, в том числе и Ансильяш. А потом подошла одна из женщин, которая явно хуже других сопротивлялась этому дурманящему наваждению, и она… упала на колени и прижалась к ногам Хрипунца. Она обнимала их, тёрлась о них и шептала восторженные хвалы своему Мастеру.

И после этого остальным стревлогам словно сорвало крышу. Они буквально начали соревноваться в том, кто лучше, преданнее, изобильнее выразит любовь своему мастеру. Они падали перед ним на колени, обнимали его ноги, целовали и лизали пятки… этому отвратительному зрелищу, казалось, не будет конца. Причём Ванда, увидев это, смогла хотя бы притвориться, что убирает пустые бутылки и наполняет бокалы — и потому отвела взгляд от этого тошнотворного ужаса. А вот Сареф вынужден был наблюдать всю эту мерзость от начала и до конца.

И он сейчас только с помощью Хима сдерживал в себе вязкое и тягучее желание вытащить Скальпель Архитектора и вонзить его в череп Теневого Символа. Потому что самым омерзительным было даже не это. А то, что именно на такой эффект Хрипунец и рассчитывал. Он мог просто сесть в какое-нибудь кресло — и обнимать своих братьев и сестёр, если уж им был так нужен был физический контакт со своим мастером. Но нет… он специально сел на трон, находящийся на возвышенности, чтобы всё получилось именно так. Чтобы у одурманенных и переполненных счастьем стревлогов был один-единственный способ выразить свою любовь. Само собой, силой это никого делать не заставляли. В конце концов, тех, кто просто ограничился поклоном, никто не возвращал и не требовал, так сказать, продолжать поклонение. Но вот с тех, кто поддавался искушению, Теневой Символ собирал своё наслаждение до конца, даже не пытаясь как-то прервать это.

— Полагаю, для тебя это выглядит несколько необычно, не так ли? — с усмешкой спросил Хрипунец. И момент для провокации выбран был идеально: Теневой Символ явно знал, когда и о чём его спрашивать. Вместе с тем Сареф понимал: неправильный ответ на этот вопрос может стоить им с Вандой, в лучшем случае, свободы. И только собрав в кулак всю свою силу воли, всю свою невозмутимость, а так же полное понимание и поддержку Хима, с которым он бы НИКОГДА так не поступил, Сареф смог ответить равнодушным голосом.

— Это, действительно, выглядит… странно, — аккуратно проговорил он, — возможно, даже несколько отталкивающе. Но с учётом того, сколько крови вы сейчас пролили ради них… и какие тяготы каждый день несёте на своих плечах ради их блага… полагаю, вы заслужили эти почести.

— Хороший ответ, — одобрительно кивнул Хрипунец, — хорошо, что ты не врёшь, мальчишка. Как всё-таки брату Сайрашу с вами повезло. И как, я надеюсь, мне повезло с ним…

Остаток ритуала прошёл, словно в тумане. Хим грамотно управлял мозгом Сарефа: когда тот выдал всю свою силу воли и запас прочности, чтобы дать ровный, нейтральный ответ, на него навалилась эмоциональная опустошённость и отрешённость. Но именно это позволило ему равнодушно наблюдать за окончанием этого ритуала. И, судя по тому, что Ванда тоже быстро перестала брезгливо отворачиваться, понимая, что это вызовет подозрения… Красс явно проделал с её разумом что-то подобное.

Наконец, это ужасное таинство закончилось. Все гости вышли, разобрали свою обувь — и уже через 15 минут оказались на свежем воздухе у подножия пирамиды. Их тут же обступила любопытная толпа, которая спрашивала, что там было, как всё прошло. И хотя Ансильяш пару минут спустя сумел в общей толпе натянуть капюшон и ускользнуть, уводя за собой Сарефа и Ванду… Они успели услышать, как гости говорили о Купели Молодости, об угощениях… но никто не упомянул даже о поклонах Хрипунцу. Словно этот момент прочно выветрился у всех из памяти.

И когда они шли по улицам, где так же было полно празднующих, Ансильяш подтвердил их догадки.

— Проклятье… я даже почти ничего не помню. Помню только, как вошёл в эту проклятую купель… а дальше всё, тьма, дурман, нечто неведомое, но очень приятное, будь оно проклято… Парень, — он обратился к Сарефу, — если ты считаешь меня своим другом — то у меня к тебе одна просьба. Никогда в жизни не заводи разговор о том, что там было, и чтоя́там был. Иначе я до конца жизни никогда от этого не отмоюсь. Даже не знаю, что может быть хуже этого.

— Боюсь, что может, — хмуро ответил Сареф, — нам надо срочно вернуться и переговорить с остальными. Возможно, нам придётся сматываться отсюда прямо сейчас.

— В день праздника это будет сделать нелегко, у стражи возникнут вопросы, — задумчиво ответил Ансильяш, которого нисколько не удивила такая реакция Сарефа, — впрочем, именно потому, что сейчас праздник, полагаю, мы сумеем что-нибудь придумать…

Глава 2.3

На постоялом дворе было совершенно пусто. Даже единственный молоденький стревлог, находившийся за стойкой — и тот с тоской смотрел в окно, ожидая, вероятно, когда его смена закончится — и он тоже сможет присоединиться к общему празднику. Что, впрочем, было только на руку Сарефу и остальным. Поднявшись в комнату, где на постелях дремали Красс и Амидал, а Орик тихо посапывал в углу, они закрыли за собой дверь.

— Наконец-то, — сказал Амидал, с которого мгновенно пропала вся сонливость, — ну и как прошла эта тайная церемония?

— Омерзительно, — с отвращением сказал Ансильяш, сбрасывая с себя плащ, отбрасывая его в сторону и плюхаясь в свободное кресло, — святая Система, всё бы сейчас отдал за корыто с горячей водой, кусок мыла и самую жёсткую мочалку, чтобы смыть с себя эту мерзость!

— А что там было? — удивился Амидал, — вас там что, уложили в ряд, и Хрипунец ходил по вам босыми ногами, объясняя, что его пятки исцеляют все болезни или что-то в этом духе?

— Неважно, — тут же встрял Сареф, понимая, что Амидал не так уж сильно промахнулся, и это только ещё большое взбесит Ансильяша, — случилось нечто такое, отчего нам нужно уходить отсюда немедленно!

— Ну, мы тебя слушаем, — нетерпеливо сказал Ансильяш, — говори, в чём дело. И тогда будет думать.

— Когда Хрипунец потом сидел на своём троне, он попросил меня попытаться излечить его. Кстати, вам незнаком эффект Хаотическое Гниение?

Он обвёл всех взглядом — но, к сожалению, ни в одном не нашёл отклика. Даже Амидал на это отреагировал так, будто впервые в жизни слышит о подобном.

— Ладно, сейчас не это важно. В общем, спустя несколько раз после того, как я восстановил ему здоровье, у него начал очень сильно чесаться лоб. Я думаю, те, кто видели его морду, понимают, что это означает.

— У него на его гниющей роже начала отрастать кожа? — Амидал, хотя и не ходил с ними в пирамиду, явно отлично знал, как выглядит Хрипунец, — вот это ничего себе. Насколько же сильны твои целебные способности?

— Ну, как видно, достаточно, — хмуро ответил Сареф, — как ты, возможно, помнишь, Бреннеру обратно отрастил язык тоже я. Проклятье, мог бы и сам догадаться.