Мир жизни и смерти 9 (СИ) - Пуничев Павел

— Ох ты ж епть… — донеслось из клетки и, сидящая там Кэт замерла, глядя в темноту расширившимися глазами, затем отложила в сторону недогрызенный сухофрукт, поднялась на ноги, сквозь прутья решетки вглядываясь в темноту.

Я в первый раз увидел такое, и это испугало меня гораздо больше, чем какая-то очередная темнота. Да чтобы феечка отложила в сторону свою еду? Это была аксиома: если ты еда и ты попал к ней в руки, то тебя уже ничто не спасет. Даже при битве с костяным драконом она-таки запихала в себя целый персик, который был чуть ли не в два раза больше нее размером, а тут…

Я с еще большей опаской вгляделся в темноту, чувствуя, что и она смотрит на меня в ответ.

Следующее, что она сделала, поразило меня не меньше, чем отложенный в сторону фрукт. Фея вдруг слабо засветилась, приподнимаясь в воздух и просто пролетела сквозь решётки неразрушимой клетки, выбравшись наружу.

— Как?

— Что…

— Катя…

От удивления наша группа потеряла дар членораздельной речи, а питомица Снегиря, не обращая на нас внимания, поплыла дальше, по ходу движения начиная светиться всё ярче, заодно увеличиваясь в размерах, пока не достигла своего прежнего состояния и не стала ростом с невысокого человека.

Я было дёрнулся вслед за ней, чтобы остановить и предостеречь, но не смог пошевелиться и даже не смог вымолвить ни единого слова.

Кэт остановилась сама, обернулась, произнесла на удивление взрослым голосом:

— Не ходите туда, там смерть для всех вас.

Развернулась обратно, на миг вспыхивая ослепительным светом, высвечивая все залитые тьмой уголки обширного пространства: колонны, изображающие древесные стволы, стены, покрытые изумрудными резными листьями, свод потолка свитый из густо переплетенных мраморных ветвей и свисающие с них гирлянды хрусталя, изображающие пышные гроздья протянувшихся вниз гирлянд цветов. Высвечивая всё, кроме лестницы, которая должна была вести на следующий этаж: там всё так же плескалась тьма. Всевидящее око, сотканное из непроглядной тьмы, зависло в центре холла, выпустив во все стороны чернильные нити, цепляющиеся и за стены, и за пол, и за потолок, закрывая нам путь дальше.

Вид этой пульсирующей тьмы навевал на меня чувство безотчётного ужаса, и к этому ужасу сейчас плыла наша маленькая фея. Её длинные до пояса белокурые волосы распушились во все стороны будто у одуванчика, обрамляя её светящимся ореолом, руки широко раскинуты, взгляд устремлён в самый центр черноты.

Я забился в невидимых путах, но моё тело даже не шевельнулось, скованное невиданной силой. А фея всё плыла и плыла, пока не стала словно мошка на фоне черноты: неукротимый, храбрый светлячок.

Не знаю, прошла ли стремительная вечность, или бесконечно долгий миг, когда эти две сущности встретились. Тьма ринулась вперёд на беззащитную жертву, хлестнула по ней своими жгутами, оплела нитями, распахнула плотоядную пасть и отпрянула, обжегшись о невинную чистоту.

Отпрянула и накинулась с утроенной силой, хлеща упругими хлыстами, накидывая чёрные сети, источая чернильные протуберанцы. Все они разбивались об исходящий от феи свет, тая и распадаясь дымными клочками, не сдаваясь и всё усиливая свой напор.

Фея хоть и не шевелилась, но исходящий из неё свет тоже стал изменяться: будто солнечный луч попавший в призму разделился на составляющие его части, окружая её сотней радуг, которые резали сгустки тьмы будто остро отточенными лезвиями.

Не знаю сколько продолжалась эта борьба. Я потерял ощущение времени. Может прошёл краткий миг, а может, там за пределами замка сменились целые эпохи. Ждущие нас эльфийки умерли одна за другой от ран, болезней и жизненных тягот. В катаклизмах исчезли города и цивилизации, а может целые континенты опустились на морское дно и возвысились новые. Зажглись и погасли звёзды. Чёрные дыры поглотили галактики и взорвались, зарождая новые, а сама вселенная угасла, превращаясь в серое ничто.

И всё это случилось пока длилась вечная борьба тьмы со светом. Вселенная рассыпалась в прах, возвращая мне чувства. Нет не какие-то определённые: страха, голода или радости, а просто возвращая ощущения пустой оболочке, до этого бездумно взирающей на происходящее. Сердце вновь забилось, в голове потекли вялые мысли, взгляд впился в происходящее ещё не осознавая, но чувствуя скорый крах всего.

Наша малышка не справлялась, тьма клубилась всё сильнее, заволакивая окружающие пространство, обступая её со всех сторон, засасывая её в свой тягучий плен.

Жгуты непроглядной тьмы, обволакивающие горящий кокон, таяли, но на месте одного жгута приходили три новых, закручивая, заворачивая, пеленая его, как бездушный паук пеленает свою жертву крепкими нитями паутины, скрывая её хрупкое тело от нашего взгляда.

Пальцы на моей руке дрогнули, в застывшие лёгкие со свистом втянулся первый глоток затхлого воздуха, сердце гулко ухнуло, проталкивая кровь по застывшим венам, очнувшиеся от коматоза надпочечники впрыснули в него лошадиную дозу адреналина… Краем глаза я увидел, как Снегирь, вскинув лук, растягивает тетиву до самого уха, с наложенной на него хрустальной стрелой, как Резак срывается с места, исчезая в инвизе, но мысль быстрее тела…

— Богиня милостивая, помоги твоей истовой последовательнице, не оставь её перед лицом жуткой смерти.

Мраморная скульптурка богини в моих руках вспыхнула неистовым светом, нестерпимо яркие лучи света понеслись к сгустку тьмы, почти скрывшему в своём нутре нашу крошку, вбуравливаясь внутрь чернильных жгутов, охватывая крошечное тело и взрываясь, разнося око тьмы на миллионы быстро тающих лоскутков.

Ваше воззвание услышано богиней Жизни. Потрачено 100 очков веры. Всего 119/249.

Нас ослепило вспышкой. Замок сотряс страшный взрыв, пол под нашими ногами вздрогнул с такой силой, что мы все повалились, не устояв на ногах, колонны затрещали, изумрудные листья и настоящий град из хрусталя рухнул вниз, наполняя пространство звуком бьющегося стекла и перезвоном тысяч серебряных колокольчиков.

Град обрушился, сверху засыпая наши поверженные тела тоннами горного хрусталя.

Поздравляем! Печать Тьмы разрушена.

Первый этаж Твердыни зачищен.

Путь открыт.

Внимание! Аура праха 100%.

Внимание! Следящий теперь знает, то вы здесь. Будьте бдительны.

Я дёрнулся под навалившейся тяжестью, но едва смог пошевелиться. Откуда-то сбоку ко мне протиснулась рука в латной перчатке, будто морковку из грядки выдёргивая меня на свет.

И да, здесь был свет.

Сумрачный холл кардинально изменился. Половина листвы с изумрудных деревьев облетела, рухнули почти все гирлянды хрусталя с высокого потолка, но те, что остались, начали разгораться, заливая далёкий потолок миллионами разноцветных искр, изгоняя тьму из всех даже самых дальних уголков. В дальней стороне холла, как я и предполагал, показалась витая лестница, раздваивающаяся и уходящая на второй этаж. Пол оказался завален горами прозрачных кристаллов, из-под которых, с нашей помощью, начали выбираться соклановцы.

Снегирь тут же рванул к лестнице, где на чистом пятачке пола лежала вновь уменьшившаяся фея. Выглядела она не очень: бледная кожа, синяки под глазами и дыхание такое редкое, порывистое будто у неё были сломаны рёбра и каждый глоток воздуха давался с большим трудом. Она была без сознания и как ей помочь мы даже не представляли. Снег мягко помассировал ей крошечные ладошки, мы накапали в приоткрытый рот зелье восстановления, но всё было бесполезно, в себя она так и не пришла.

— Снегирь, положи её в клетку, там её хотя бы не будет терзать аура праха, и надо двигаться, она теперь опять злобствует, мы сами тут долго не продержимся.

— Что это? Что это, вообще, было?

— Не знаю, что это было, меня больше волнует, кто этот Следящий, который теперь узнал, что мы здесь. Некромант, поглотивший предыдущего хозяина замка? Если да, то что это ему даст? Он спустится сюда к нам и будет затруднять нам продвижение от этажа к этажу или это даст ему время чтобы забаррикадироваться у себя в тронном зале, придвинув к дверям ещё пару табуреток? А если это не он, то кто? И что этот кто-то, сможет сделать чтобы нам помешать? Очень много вопросов и совсем нет ответов. Если честно, то я не хотел бы узнать на них эти ответы.