За гранью возможного (СИ) - Кривоногов Юрий

Я проверил обойму «Калаша» и направился к Верхнему разлому, следуя карте. Коридоры Атлантиды казались ещё холоднее, чем раньше, а свет кристаллических стен стал резким, почти режущим глаза. По пути я заметил, что некоторые панели на стенах начали слабо мигать, словно город пытался что-то сказать. Атлантида была жива, я чувствовал это, и её реакция на мои действия давала надежду. Но времени оставалось мало.

Верхний разлом находился на верхнем уровне города, в секторе, который я раньше не исследовал. Поднявшись по узкой винтовой лестнице из кристалла, я оказался в просторном зале, потолок которого был прозрачным, как стекло, открывая вид на бесконечную тьму, окружавшую Атлантиду. Здесь не было привычного сияния — свет был тусклым, а в центре зала зияла трещина, из которой поднимались тонкие нити цифрового дыма. Я подошёл ближе и заметил, что трещина пульсировала, словно живая, а вокруг неё воздух дрожал, как от жара. Это был вход, но он выглядел нестабильным, как будто кто-то пытался его открыть, но не смог пройти.

Я прикоснулся к ближайшей панели на стене, и она ожила, высветив сообщение:

Обнаружены следы несанкционированного доступа. Попытка вторжения прервана .

Вороны уже были здесь. Они пытались пробиться через Верхний разлом, но что-то их остановило. Возможно, защитные протоколы Атлантиды, которые я активировал в режиме Осады. Но это значило, что они ищут другой путь. Камера пленных. Если они не смогли пройти здесь, то, скорее всего, уже переключились на неё.

Я спустился обратно, стараясь двигаться быстрее. Коридоры, ведущие к Камере пленных, были знакомыми — я помнил их с того дня, когда впервые оказался в Атлантиде. Узкие проходы, стены, покрытые тонкими кристаллическими решётками, и запах — едкий, как будто металл и сырость смешались в воздухе. Добравшись до входа, я замер. Дверь в Камеру пленных была приоткрыта, и изнутри доносился низкий гул, похожий на тот, что я слышал у Вискорнатора перед вторжением. Я вскинул оружие и медленно шагнул внутрь.

Камера пленных выглядела так же, как в моих воспоминаниях: длинный зал с рядами кристаллических клеток, пустых и покрытых пылью. Но в центре зала что-то изменилось. Пространство дрожало, как раскалённый воздух, и в этом дрожании я увидел слабый контур портала — не такого массивного, как Вискорнатор, но достаточно большого, чтобы через него могли пройти несколько человек. Портал был активен, его края искрили, и изнутри доносился шорох — тот же, что я слышал в Нижнем разломе. Вороны уже близко.

Я отступил к ближайшей клетке, используя её как укрытие, и проверил гранаты на поясе. Если они прорвутся здесь, мне придётся держать их в узком проходе, где численное преимущество не сыграет им на руку. Но прежде чем я успел подготовиться, портал вспыхнул ярким светом, и из него шагнула фигура. Это был не обычный Ворон. Высокий, в чёрных доспехах с алыми узорами, он двигался с пугающей уверенностью. В руках он держал оружие, похожее на гибрид винтовки и копья, а его глаза — алые, как у остальных, но с холодным, почти человеческим взглядом. За ним последовали тени, такие же, как в Нижнем разломе, но их было меньше, и они держались позади, словно подчиняясь этому бойцу.

Я прицелился, но фигура подняла руку, и тени замерли. Его голос, низкий и искажённый, как будто говорил через помехи, разнёсся по залу: «Юрий… Последний страж… Мы знаем, кто ты. Сдавайся, или пожалеешь, что остался жив». Я стиснул зубы. Они знали моё имя. Они угрожали мне, находясь в моих владениях. Но я не собирался сдаваться. Я бросил осколочную, целясь в центр группы, и тут же открыл огонь. Взрыв разметал тени, но их лидер лишь отступил, подняв оружие. Пули отскакивали от его доспехов, как от стены, и он направил копьё в мою сторону. Луч света ударил в клетку, за которой я прятался, и кристалл разлетелся на куски.

Я бросился к выходу, заманивая их в коридор. Тени последовали за мной, но их лидер остался у портала, словно охраняя его. Я понял, что он не просто боец — он был ключом к их вторжению. Если я смогу уничтожить портал, это даст мне время. Я вытащил последнюю светошумовую гранату и бросил её через плечо, а сам нырнул за угол. Взрыв ослепил преследователей, и я услышал, как тени зашипели, отступая. Но времени радоваться не было. Я вернулся к панели в главном зале, тяжело дыша. Интерфейс мигнул:

Обнаружено вторжение через Камеру пленных. Угроза: высокая .

Атлантида снова отреагировала. Стены зала засветились ярче, и я услышал лязг — где-то вдалеке активировались новые стражи. Голос системы прогремел:

Запуск протокола защиты: изоляция Камеры пленных .

Я увидел на карте, как проход к Камере начал закрываться, но медленно, слишком медленно. Вороны могли успеть прорваться. Я взглянул на таймер защитного поля Вискорнатора: 5:12… 5:11… Поле скоро отключится, и тогда у меня будет 15 минут отката, чтобы удержать главный зал. Но теперь я знал, что Камера пленных — их главная цель. Они не просто атаковали — они планировали захватить город изнутри.

Я не мог позволить им прорваться к Вискорнатору. Если они захватят его, Атлантида падёт, и всё, что я сделал, будет напрасным. Я вернулся к панели управления и ввёл команду: «Активировать всех стражей в главном зале». Экран мигнул, и я услышал, как стены начали дрожать. Из скрытых отсеков в полу поднялись четыре стража — их металлические тела скрипели, но глаза-датчики горели ярким светом. Они заняли позиции вокруг Вискорнатора, их манипуляторы с лязгом раскрылись, готовые к бою. Это была моя последняя линия обороны.

Я проверил своё оружие. М-249, который я оставил в главном зале, всё ещё стоял на баррикаде из металлических ящиков. Я быстро подбежал к нему, проверил ленту патронов и установил пулемёт так, чтобы он простреливал вход в зал. Вороны могли пойти через Камеру пленных, но главный зал был их конечной целью. Если они прорвутся, я встречу их здесь. Я взглянул на красную кнопку самоуничтожения на панели управления. Она всё ещё горела, как кровавый глаз, напоминая о моём последнем шансе. Но я не хотел доходить до этого. Ещё нет.

Таймер защитного поля неумолимо тикал: 1:03… 1:02… Я чувствовал, как пот стекает по виску, а сердце бьётся так громко, что заглушает гул Вискорнатора. Когда таймер дошёл до нуля, сине-белое сияние поля вокруг портала мигнуло и исчезло. Тишина, наступившая после этого, была оглушительной. Я сжал рукоять М-249, готовый к худшему.

И худшее не заставило себя ждать. Из открытого портала хлынула армия Воронов, словно они знали посекундно, когда рухнет поле. Их было десятки — чёрные доспехи, алые глаза, оружие, сверкающее в свете кристаллов. Они двигались слаженно, как единый организм, их чёрные доспехи с алыми узорами заполнили зал, а алые глаза горели в полумраке, как десятки углей. Тени следовали за ними, скользя по полу, и среди них я увидел того лидера из Камеры пленных, с алыми узорами на доспехах. Он шёл впереди, его копьё-винтовка излучала зловещее сияние. Но как он так быстро переместился из Камеры в главный зал? Оба портала находились в замке Воронов?

Я вскинул М-249, упёр приклад в плечо и открыл огонь. Очередь загрохотала, пули разлетались по залу, отскакивая от доспехов Воронов и разрывая тени. Но эффект был мизерным. Доспехи поглощали удары, а тени регенерировали, собираясь из искр. Лента патронов быстро иссякла, и я отбросил пулемёт, осознавая, что это бесполезно.

Армия приближалась, их шаги гремели по кристаллическому полу. Стражи ожили, бросившись в атаку. Их манипуляторы разметали несколько Воронов, но численное превосходство врагов было подавляющим. Один за другим стражи падали, их тела разлетались на куски под ударами копий и лучей. Я отступил, чувствуя, как пот заливает глаза. Вискорнатор гудел, его свет становился всё ярче, но это уже не спасало. Лидер Воронов шагнул вперёд, подняв оружие, и я услышал его голос сквозь шум битвы: «Конец, страж».

У меня не было выхода. Взгляд упал на красную кнопку самоуничтожения, сияющую на панели управления, как единственный шанс. Я бросился к ней, лавируя между тенями и обломками стражей. Вороны заметили мой манёвр и устремились следом, их копья свистели в воздухе, обжигая кожу лучами. Один из ударов задел моё плечо, и я упал, но тут же поднялся, сжимая зубы от боли. Расстояние до кнопки сокращалось — пять метров, три, два… Я вытянул руку, пальцы почти коснулись красного света, когда тень преградила путь. Её алые глаза уставились на меня, и я понял, что это конец.