Мир жизни и смерти 9 (СИ) - Пуничев Павел

— Сердце, умираю…

Ещё шаг назад, низкий бортик ударяет меня под колена, и я валюсь назад.

Неплохо, прям хорош, Станиславский и Немирович-Данченко были бы мной довольны.

Надеюсь, почти полная тьма внутри пещерки скрыла мои последующие манипуляции, по крайней мере, она затормозила реакцию противостоящего мне НПС. Когда он использовал рывок, чтобы преодолеть разделяющее нас расстояние, то единственное что он увидел — это моё мёртвое тело, лежащее у парапета и глядящее в темноту широко открытыми, остекленевшими глазами. Недоверчиво потыкал узким клинком в тело моего двойника, чиркнул по горлу остриём, посмотрел, как из открывшейся раны медленно вытекают капли почти чёрной крови, сделал разочарованную гримасу и исчез во вспышке темноты. Исчез, так и не посмотрев в колодец, куда падало моё зло ухмыляющееся и демонстрирующие два средних пальца тело.

Три из четырёх разработанных нами предварительно планов весьма успешно провалились. Не знаю почему, но я поверил императору, что фея здесь не справится и теперь она где-то там, со вновь ожившим Снегирем. Второй план состоял в том, чтобы накачать Патриарха зельями жизни и противостояния магии смерти, но десяток бочонков со смесью этих эликсиров, как и шприц для внутривенного вливания, объёмом в двадцать литров, остались лежать в безразмерной сумке Снегиря. Там же осталась и мифриловая звезда, самая большая, которую видел этот мир. Мифрил для мертвяков словно сильнейший яд. Если бы мы не смогли вылечить Патриарха, то было решено уничтожить его, для предотвращения появления самого большого из всех возможных зомби, а также чтобы пресечь распространение этой чумы на остальные острова. Слиток мифрила в этом случае должен был послужить эдакой ядовитой таблеткой. Этот план тоже провалился.

Остался последний, тот который я меньше всего хотел притворять в жизнь. Идеальный кристалл-накопитель, заряженный магией самой богини. Младший собрат этого кристалла запитал древний телепорт на целую тысячу лет. Судьба этого была сделать и так отлично защищённый замок, совершенно неприступным. Но теперь, благодаря долбанному императору, у нас не будет ни замка, ни защиты для него.

— Богиня милостивая, помоги своему последователю, не оставь в трудную минуту.

Огромный изумрудный кристалл появился в моих руках в тот самый момент, когда моё тело ударилось о поверхность бурлящей, смердящей жижи, которую стал извергать из себя Патриарх вместо чистейшей воды. Обжигающая кислота обволокла моё тело, а напяленные на ноги свинцовые ботинки быстро утащили меня на глубину в самое сердце. Энергия жизни начала утекать из моего тела словно вода из сита, а некротическая наоборот, пропитывая собой каждую клеточку моего тела. Осталась тысяча хитпоинтов, пятьсот, сто…

Мои закованные в свинец ноги коснулись чего-то упругого и тут же прижатый к груди кристалл вспыхнул неистовым светом, пронзая моё тело и всё окружающее волнами изумрудного тепла, замораживая время и отправляя моё сознание куда-то в совершенно другое место. А волны продолжали и продолжали литься, разбивая наложенные на Патриарха печати, разрушая запретные скрепы, изгоняя текущий по его жилам яд, но я этого уже не видел.

Я умер.

Или не умер.

Интересно, где это я?

Моё сознание, вырванное из тела тёплыми, обволакивающими потоками, в переливе разноцветных искр перенеслось в другой мир и осталось лежать там на мягкой траве, пахнувшей недавним дождём и нежным букетом из смеси тысяч полевых цветов, разительно контрастирующих с миазмами заживо гниющей плоти, окружающими меня еще миг назад.

Я застыл на несколько долгих мгновений, наслаждаясь навалившейся на меня тишиной и умиротворением. А также просто божественным благоуханием и тёплым, едва касающимся обнажённого сознания ветерком. Вот только искры, окружающие меня на всём путешествии в это непонятное место, так никуда и не делись. Видимо, я сейчас находился вне своего тела и не мог прищурить глаза, чтобы поубавить этот навалившийся на меня каскад света и цвета. Здесь блестело всё, капельки росы на траве, каждый даже самый тоненький стебелёк и каждая прожилка на трепещущих под лёгким ветерком древесных листьях. Казалось, листочки прозрачные и текущий по их жилам сок переливается и блестит миллионнами оттенков, недоступных для восприятия обычным человеческим глазом. Я будто попал в магический калейдоскоп, заполненный волшебной пыльцой фей.

Поднялся на отсутствующие ноги, огляделся вокруг. От этого мало что изменилось, окружающий пейзаж остался как в тумане, скрытый бесчисленным количеством вспыхивающих и гаснущих искр. Я безрезультатно поморгал, прикрыл глаза несуществующей рукой и поплыл сквозь пряди шелковистой травы, сбивая с них капельки росы, которые медленно взлетали вверх и оставались висеть в воздухе, образуя за мной мягко покачивающийся радужный след, будто я был не призраком, а старым бензовозом, оставляющим в дождевых лужах за собой радужные разводы.

Тишину, нарушаемую лишь тихим стрекотом насекомых, вдруг разорвал заливистый хохот, будто сотня хрустальных колокольчиков зазвенела разом, сбивая меня с намеченного пути и заставляя круто свернуть в сторону, туда, где за туманными силуэтами деревьев время от времени продолжал переливаться притягательный, завораживающий смех.

Деревья надвинулись на меня, прикрывая от сверкающего солнышка. Прикрывая, но не закрывая полностью. Листья будто прозрачные карамельки, пропускали его почти без задержки, преломляя, разбивая, превращая в водопады искр, пронзающих мое невидимое тело, засыпая траву у меня под ногами россыпями огоньков.

Те не давали хоть что-нибудь нормально рассмотреть и мне приходилось ориентироваться на слух, хорошо хоть, что смех не стихал, а вскоре к нему добавился ещё и всё усиливающийся плеск воды.

Растения солнечной рощи проплывали мимо одно за другим и уже скоро стали расступаться, выводя меня на открытое пространство. Там ещё раз ударило по органам зрения буйством красок и света, заставляя остановиться у последнего дерева, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть в этом неистовом калейдоскопе. Лёгкая тень от ствола давала хоть какую-то защиту от творящегося вокруг безумия и я положил не существующую ладонь на его шершавую кору, кончиками нервов буквально ощущая под ней биение жизни, течение древесных соков устремляющихся от корней к пышной листве.

Хм… Может дело не в окружающем мире, а в том, что я, лишившись тела, стал более остро его ощущать? Может попытаться погасить слишком обострившиеся чувства, а то так и ослепнуть недолго, несмотря на отсутствие у меня глаз. Вот только как это сделать? Век нету, прикрыть глаза невозможно, руки прозрачные, прикрыться ладошкой тоже не получится. Попробовать просто представить то изображение, которое мне нужно? Может реальность подстроиться под моих хотелки?

Я вообразил себе будто натягиваю на переносицу солнцезащитные очки, со встроенной функцией антиблик.

Хрен там. Никакой реакции. Но всё же кое-что в окружающем мире изменилось. Вновь раздался заливистый смех и в моей реальности появились новые субъекты.

— Хм-м, — я поскрёб не существующую щетину, — может я был и прав, предположив, что в этом вместе не обошлось без пыльцы волшебных фей.

Глава 18

— Феи, феи, феи… — задумчиво протянул я.

Когда-то мне уже приходилось встречаться с ними, и общение с их королевой, пусть и весьма непродолжительное, оставило у меня весьма благоприятное впечатление. Правда это место совсем не походило на то, где мы встречались в первый раз. Теперь, когда перед моим взором появилась три хрупких крылатых фигурки, мир вокруг них неожиданно стал проявляться, открывая всё новые и новые детали. Переполненный искрами воздух не дающий разглядеть ничего, кроме весьма смутных силуэтов приобрёл некоторую резкость, начав делиться своими секретами. Хотя первое время я всё равно не верил своим глазам, предпочитая думать, что передо мной какая-то галлюцинация.

Для начала, надо мной текла река. Вот так просто без всяких берегов на высоте в три человеческих роста над землёй. Абсолютно прозрачные воды, наполненные юркими золотыми рыбками, неспешно текли над живописным руслом, покрытым разноцветными окатышами. В нескольких местах из-под россыпи камушков, будто поддерживающие хрустальные колонны, били мощные фонтаны, пробивая своими струями текущую над ними реку, вспенивая воду, заставляя сотни водяных пузырьков разлетаться по округе, взлетать высоко вверх, образуя там целые пузырьковые облака.