Будни феодала (СИ) - Говда Олег Иосифович

Вовремя. Гамид уже почти приблизился на расстояние удара. Но, теперь и я был не совсем безоружен. Ятаган не сабля, совсем другой стиль фехтования, зато более легкий клинок дает повышенную быстроту движений. А кинжал во второй руке, возможность атаковать в клинче.

Гамид был хорошим воином и успел понять, что столкнулся с мастером. Он заорал что-то нечленораздельное и напал со всей прытью, которую только мог выжать из мышц. Увы, последнее время он, видимо, больше имел дела с беззащитными рабами и двигался недостаточно резво.

Я отклонил ятаганом жало, устремленного в живот, копья, — а потом воткнул татарину кинжал в пах. Хватит уже миндальничать. Три легкие смерти для таких ублюдков, чересчур даже человека из мира победившего гуманизма.

* * *

К Перекопу подошли еще засветло. Расчет строился на том, что небольшой отряд всадников, едущий в открытую, не должен был вызвать опасения.

Не мной придумано, что наглость города берет, но претворять этот лозунг в жизнь попытаюсь.

— Эй, там! Заснули что ли?! — заорал Сафар-бей на стражников, как только мы приблизились на достаточное для «переговоров» расстояние. — Поднимайте решетку! Хану Махмед-Гирею депеша от Сабудай-мурзы! Срочная! Радуйтесь, бездельники! Мятеж подавлен!

Вряд ли хан, прибыв в Перекоп, тут же оповестил всех жителей о причине, побудившей его перенести ставку, но шила в мешке не утаишь. Тем более, когда их там целая куча. Во-первых, — внезапность. Во-вторых, — скрытность. В-третьих, — из Перекопа в Ак-Кермен отправлено два отряда лучших воинов. В общем, любой, кто может сложить два и два, догадается, что в Белой крепости жизни Махмед-Гирея что-то угрожало. А что может угрожать Великому хану, если на Орду никто не нападает? Понятное дело — мятеж.

На эту предпосылку и опирался первый шаг моего нового плана.

Выбравшись через провонявший кошками подземный ход контрабандистов, я вернулся в лагерь и предложил своим командирам новый вариант смены власти, который сейчас и приводил в исполнение.

Первым делом, шумовую завесу, которую они уже во всю развернули перед стенами Ак-Кермена, продолжать до упора. Но выделить на нее только самые небоеспособные части. А для их прикрытия, как от возможной вылазки осажденных, так и прихода какого-нибудь очередного обоза, оставить панцирный отряд Мамая. Казакам и без того не слишком нравилось ввязываться в спор между двумя ханами — они с радостью покрошили бы в локшину и одного, и второго. А патрулировать окрестности, имея шанс и дальше освобождать полон, им было в удовольствие.

Потом, я спросил у Саин-булат хана, насколько он может доверять обоим присягнувшим ему бекам.

Принц лукавить не стал, ответил откровенно. Доверяет, пока держит их в поле зрения. Что те сделают, оставшись без присмотра, сказать трудно. Могут остаться верными, а могут и предать. Все зависит от того, как долго продлится мятеж, и каковы будут успехи. Разве что Сафар-бей, побежденный в честном бою, вроде как верен по-настоящему.

Позиция понятная, поэтому я предложил Булату собрать отряд из самых лучших воинов. Желательно, вообще, только нукеров и второго офицера. А чтобы легче было их держать в повиновении, туда же перевел амазонку, Мелиссу и испанца. Объяснив, что именно от второго отряда, а значит и от них, будет зависеть, доживу ли я до конца сегодняшнего дня.

К себе в отряд взял только черкесов и Сафар-бея. Первым все равно где резать басурман, лишь бы побольше. А татарин нужен был для разговора со стражниками. К тому же, личность в Крыму он был известная. Тогда как вести о его участии в мятеже вряд ли уже успели достичь Перекопа.

Вот таким отрядом, прикрыв броню накидками, мы и подъезжали к крепости.

Рассуждения мои, по крайней мере, в части первой оказались верными. О поднятом мятеже здесь уже догадывались. И новости, озвученной Сафар-беем, обрадовались. Настолько, что на стенах заорали что-то громко и радостно, а после бросились поднимать решетку.

Чертова лебедка скрипела так ужасно, что их действия не могли остаться без внимания. А это значит, в любую минуту мог заявиться какой-нибудь командир, с вопросом: «Что здесь происходит?!» и «Кто разрешил?!»

И для того, чтобы моя авантюра не провалилась изначально, мы должны были любой ценой попасть внутрь города раньше. Делая вид, что всего лишь присоединяемся к общему веселью, мы стали вопить в ответ, размахивать над головами саблями и арканами, а потом послали лошадей вскачь.

Решетка поднималась медленно, словно насмехалась.

«Знаю-знаю, я ваши подлые замыслы! Думаете, обманули? А вот и нет… Сейчас, как обрушусь вниз, впиваясь в землю полуметровыми штырями, даже с места не сдвинете!»

Бред! С куском железа разговаривать начал. Шизуха чистой воды. Уцелеем, попрошу Кирилла какую-нибудь микстуру. Хотя, нет, с ним лучше не связываться. Не все эксперименты киевского эскулапа имеют хороший финал. Лучше с Мелиссой уединиться до утра. А то и на пару деньков свалить куда-то. Подальше от всех. Ее интенсивная терапия всю дурь как водой смоет.

— Это что такое?! Кто разрешил?!

Дождались. Явился, не запылился. Даже орет, хоть и не дословно, но близко по тексту.

Извини, бдительный ты наш! Поздно! Но именно с тебя и начнем. Ничего личного. Просто хорошие служаки умеют правильно действовать в любых ситуациях. А мне сейчас не нужен организованный отпор, а хаос и беспорядок.

Сабля упала чуть наискосок, врубаясь в тело янычарского десятника между ключицей и шеей. Не наповал, но ранение смертельное. И очень эффектное. Для окружающих. Только что, секунду тому, стоял начальник и орал на всех, а вот вместо него — какое-то ужасное, окровавленное чудовище. Размахивающее руками, брызжущее кровищей и таращащее от боли глаза.

В конной сшибке важно каждое мгновение. Кто успел первым, тот остался живой. Кто растерялся, хоть на один удар сердца, второго уже не услышит.

Пять клинков первой шеренги почти одновременно нашли свои жертвы. Тех, что стояли чуть дальше, сшибли кони. А дальше влетели остальные черкесы. Этим волчищам если и нужен был командир, то лишь для того, чтобы остановить вовремя.

Блестя чешуей кольчуг, черкесы влетели в толпу татар, как упомянутые звери в кошару к овцам. У стражников не было ни единого шанса. Минута прошла или две, а в проеме ворот и рядом с ними уже валялось десятка полтора трупов, при чем, ни один из моих бойцов, пока не получил ни царапины.

Дальше черкесы разделились. Пятерка осталась внизу, удерживать ворота до подхода основных сил. А остальные, разделившись пополам, ринулись на стены, сразу в обе стороны, уничтожая на своем пути все живое.

В Перекопе не ждали нападения. По всем расчетам Махмед-Гирея, мятежники сейчас должны были штурмовать стены Ак-Кермена. Где их поджидало сокрушительное поражение от тайно усиленного гарнизона. Поэтому новую ставку Великого хана оказалось некому защищать.

Вернее, как доложил секретарь, в городе имелось до сотни сейменов* (*вид плохо вооруженной и необученной пехоты) и столько же капы-кулу. Но даже их еще надо поднять по тревоге и организовать. А я, выглянув в ворота, уже видел стремительно приближающееся облако пыли. Это Саин-булат хан вел подкрепление. Оно же — основные силы.

После того, как нукеры Булата ворвались в город, бой продлился неполный час. Слабые охотничьи луки защитников ничего не могли сделать с броней моих бойцов и басурмане только зря гибли под их клинками. Особенно зверствовали черкесы. Там, где проходили они, оставались одни покойники. Даже женщин на щадили, если которая не вовремя подворачивалась под руку.

— Булат! Требуй от гарнизона сдаться! Пока в Перекопе еще остаются живые. Или получишь мертвый город.

Казалось бы, какое мне дело? Пусть сами разбираются. А вот не люблю бессмысленную резню и все тут. Просто, не люблю! Без объяснений.

Похоже, Махмед-Гирей соображал быстрее.

«Победа! Гарнизон крепости сдается. Вам осталось подавить сопротивление внутри дворца!»