Андрей Прокофьев
Четыре подвала
Часть первая
Отражение в зеркале
Вступление
Тихий бледный свет проникал через небольшое вентиляционное отверстие, которое было основательно заколочено досками. Но щели остались. Поэтому узкая полоска света, боясь собственного проникновения, всё же была здесь. Ничего не меняя, лишь напоминая о том, что где-то совсем рядом имеется другая жизнь. Жизнь непохожая на ту, которая притаилась здесь, спряталась от света и всего остального мира. Как близко бы он ни находился. Ведь это не имело никакого значения. Потому что здесь был собственный мир. Да, не меньше и не больше этого. Андрей в свои одиннадцать лет отлично знал это. Знал об этом в любом из своих воплощений, в том, которое было им самим, и тем, которого он боялся, которое не всегда было его частью, но и того, которое не хотело его покинуть, оставить в покое, как бы он об этом ни просил.
Сейчас Андрей чувствовал себя спокойно. Ему нечего было бояться, Андрей отлично к этому времени понял, что монстр его не тронет, и не потому, что он ушёл, что его здесь нет, а потому, что так между ними заведено. Он Андрей нужен монстру. Но нужен ли монстр Андрею? Ведь нет, но и нет той силы, чтобы изменить ситуацию, чтобы не чувствовать и не видеть, как это ужасное создание прямо сейчас движется по темной дороге. Лишь лунный свет в помощь. Лишь порывы холодного ветра спутники, тревожа кроны берёз и осин. Ещё сто метров, поворот, и откроется вид на уснувший поселок. Зачем ему нужно домой? Почему он не может там остаться навсегда? Там, где ему хорошо, где он свернувшись клубком спит, не видя снов.
Андрей прошел в одну сторону, упёрся в стену. Андрей развернулся в обратном направлении, дошел до противоположной стены. Под ногами скрипели доски. Противный запах сырости поглощал с ног до головы. Совсем рядом проскочила большая крыса. Значит где-то рядом кошка. Паук попал в обозрение бледного света с улицы, того самого света, который проникал в подвал из другого мира, который рядом, но не имеет к тому, что имеется здесь никакого отношения. Если бы ни он Андрей. Если бы ни то, во что никогда никто не поверит, то, с чем суждено было столкнуться именно ему, перепутав в самом себе настоящее и будущее. Кто бы мог в это поверить. Был бы кто-то, кому можно было бы об этом рассказать. Только самому себе извне. Только тому, который есть он сам, тому, который явился сюда из тех мест, дороги в которые нет никому и никогда, из будущего, из собственного будущего, чтобы наконец-то попробовать избавиться от страшного кровавого кошмара четырех подвалов.
Глава первая
В том месте, где прошло моё детство, было ровно четыре подвала. В том месте, в настоящее время так же ровно четыре подвала. И даже в области изменённой реальности, той, о которой так трудно начать писать, так же четыре подвала. Четыре подвала — это стало для меня величиной абсолютной, стало для меня тем, что присутствовало неизменно, и поэтому явилось той определяющей линией в этой страшной и во многом неопределенной истории.
Когда я заметил, что во мне самом помимо меня существует ещё один человек, и человек ли? Я сейчас не о том, что сразу может прийти в голову; в каждом из нас живут разные люди, но это и есть мы сами, просто в разных ситуациях мы проявляем себя по-разному, бывает, что настолько неожиданно, что, действительно, создаётся впечатление того, что это не я вовсе.
Нет, я не об этом. Я мог бы об этом думать, если бы точно ни знал, что это не так. Тот другой он если и я, то совсем иное я, существующее отдельно, можно сказать, что параллельно, в одном теле. Но он другой. Он не имеет никакого отношения к тому человеку, который был изначально, был ребенком своих родителей, ходил в детский сад, учился в школе до пятого класса. Вот тогда появился он, забрался в мою жизнь. Или быть может, что я сам в какой-то момент стал отжившей, прошлой, побочной частью его жизни. Мне трудно определиться. Я действительно запутался. И в моем случае это было немудрено, было слишком сложно. Вам со стороны может показаться, что это не так, что всё просто — либо я, либо не я. Поверьте это не так просто, это очень сложно, это очень страшно.
Только ответ всё равно нужно было найти. Здесь опять на первом плане возникал самый простой вопрос: а зачем нужно было найти ответ, почему сейчас это стало необходимо. Сколько же раз за последнее время я об этом думал. Я чувствовал мысленно, я ощущал физически. Случилось благодаря усталости, возрасту — или всё же наступило время, когда две разные сущности не могли ужиться в одной оболочке, уже не могли прятаться друг от друга, игнорировать, жить каждая сама по себе.
Точно что всё это так. Но всё же кульминацией стало отражение в зеркале, даже не само отражение, а его часть, то, что там находилось, не имея к привычному отражению никакого отношения. Вот с того момента, и в обратном порядке нарастая, это как бы пропущенные уроки, неучтенные воспоминания: прошлые истории, на которые не обращал внимания, те истории, сны, которых не заметил вовсе — всё это стало складываться в единую мозаику, в ужасную, страшную и мистическую палитру. Всё становилось на свои места, и в это же время приоткрывало то, что до этих дней точно было надёжно спрятано.
А зеркало было обычным и до боли привычным. Оно много лет обитало в моем доме. Даже больше, оно обитало в моей жизни много, много лет. Оно когда-то было зеркалом моей бабушки, висело в её комнате. И хорошо я помнил кусочек своего раннего детства, когда мне было, наверное, года четыре, может, пять лет, и я прятался в бабушкином шкафу, и вот, когда покидал шкаф, то зеркало каждый раз могло меня выдать, ведь висело оно напротив, под небольшим углом, и я боялся, что в первую очередь глянув в зеркало бабушка меня тут же обнаружит: она не любила моего присутствия в шкафу, а я, видимо супротив этого, раз за разом хотел там оказаться.
Дальше зеркало оказалось у моей мамы, затем оно нашло себе место в моем доме. Получилось это как бы само по себе. Никто никогда не озвучивал эту тему, не передавал по наследству. Просто так случилось. Случилось в отличии от многих других домашних вещей. Возможно, что только сейчас я нашел этому хоть какое-то объяснение, а возможно, что это произошло случайно. Но зеркало показывало мне то, чего быть не должно. Нельзя было сказать, что оно меня до этого ничем не удивляло, нет было такое, но было в пределах допустимого, когда не узнаешь самого себя, насколько же плохо выглядишь. О чем я, да о том, что и в этот раз, глянув на самого себя, я был неприязненно недоволен свои отражением, но привычно принял то, что есть, двинулся в сторону, уже почти исчез с гладкой зеркальной поверхности, как увидел это…
Это было ужасное существо. И пусть оно имело по большей части человеческий облик. Но как бы сказать, из-за рта торчали длинные клыки, кожа отчётливо имела синеватый оттенок, глаза сверкали красным. Но ведь не это же являлось главным, а то, что это был ребенок, мальчишка лет десяти-одиннадцати, чем-то походивший на меня самого в детстве.
У меня остановилось дыхание, я боялся вернуть взгляд назад, в сторону зеркала. А секундами спустя, я понял, что даже не это самое страшное, а то, что я уже видел это жуткое существо. Только вот где, в какой из пространственных реальностей. В настоящем ли прошлом, в изменённом состоянии минувшего, ещё как-то, ладно, пока не стоит. Но я видел его в самом ближнем мне подвале, в том, который по адресу 38/3. Там было темно, там всегда было темно, но не полностью, а тусклый отсвет от двух лампочек накаливания, по одной на галерею. Да, вся площадь подвала, как и других, соседних, была зачем-то разделена на две части, сделали это с помощью перегородок из досок. Полы тоже были деревянными, скорее, что это лучше было назвать настилом. И сарайчики, отдельные ячейки, имеющие навесные замки. У каждой квартиры свой сарайчик, у квартир с первого этажа два сарайчика, потому что нет балкона. Стоп, я несколько забежал вперёд. Я ещё вернусь к описанию. Сейчас же я спустился вниз, я взял ключи у Лидии Петровны, мне компанию составлял мой велосипед «Уралец», который я и ставил в ближнюю ячейку, бывшую сразу справа от лестницы. Я уже упоминал об этом, и мы ведь жили на первом этаже, был ещё дальний сарайчик, располагающийся влево, в дальней галерее, в самом конце, предпоследним. Всё было обычно, но вот временами заедал замок. Это случилось и сейчас. Всегда в такие моменты, в любые лишние минуты, даже секунды, я вслушивался в атмосферу подвала, я его боялся. Находясь же в одиночестве я его боялся многократно сильнее.
