Глаза смерти (СИ) - "Omega-in-exile"

«Хрен ты его увидишь! – подумал парень. – Это я его увижу».

- Мне хочется погулять по Риму! – произнес он с теми же капризно-манерными интонациями, которые частенько слышал у Лешки.

- Погуляешь, – задумчиво улыбнулся принц. – Но до Рима еще далеко, мой красавец. Ложись.

Принц медленно натянул латексные черные перчатки и взял большую бадью, в которой была уже приготовлена тягучая масса, похожая на белый кисель.

То боль, то наслаждение – эти чувства попеременно испытывал Энди, когда рука Ахмада входила в него. Боль, когда рука раздвигала узкий для нее проход. Наслаждение, когда пальцы задевали чувствительную точку, и Энди орал от переполнявшего его животного восторга, а все его тело трепетало от шедших по нему горячих волн. Это была фантастика, но даже в эти мгновения у Энди перед глазами стоял Лешка, его Лешка!

И еще он слышал, как Ахмад то и дело чуть слышно шепчет:

- Артур! Артур…

Рим, ноябрь 2013 года

Артур действительно сразу понял, что Энди звонит не просто по указке Ахмада, но и в его присутствии. Он слышал в трубке посторонние звуки, характерные для громкой связи. Его не беспокоило то, что Ферренс, которому, конечно, быстро предоставят запись разговора, тоже догадается, кто на самом деле стоял за приглашением в пафосный римский ресторан. Ведь Ферренс скорее всего уже знал, что Ахмад тоже прибывает в Рим. Артура беспокоило, что Энди теперь попал в поле зрения Ферренса. И хотя оба парня общались во время этого разговора нарочито холодно, Ферренс с его звериным чутьем всего равно мог что-то заподозрить.

Изначально Артур хотел полететь в Рим, просто чтобы побыть в одиночестве, побродить по Вечному городу, подумать о том, что делать дальше. Он оказался вовлечен в противостояние двух могущественных тайных сил: Сети и Антисети. И в этом противостоянии мог погибнуть ни в чем не повинный Энди – единственный человек, которого он любил, несмотря на свою болезненную привязанность к Джеймсу. Артур понимал, что придуманное им решение: он возвращается к Ферренсу, а Энди укрывается в гареме Ахмада, было лишь отсрочкой. Ситуация могла взорваться в любую секунду, и выстрелы в Канкале это подтверждали. Что было делать? Бежать вместе с Энди? Но даже если им удастся скрыться, они будут вынуждены прятаться всю жизнь, вздрагивая от малейшего шороха. Могущественная Сеть, возглавляемая безумцем Ферренсом, отыщет их где угодно. Если только до них раньше не доберется Антисеть. Да еще принц Ахмад с его одержимостью и возможностями подконтрольных ему ормузских спецслужб… Где спрятаться? В глухой тайге? В дебрях Африки? В джунглях Амазонки?

Чушь! Требовалось что-то другое. Радикально другое. Но что? Вот об этом Артур и хотел подумать во время прогулок по Риму.

Но все изменил звонок Энди из сортира, после которого у Артура возникла безумная идея встретиться под носом у двух полоумных ревнивцев – Джеймса и Ахмада. Просто встретиться, потому что он очень хотел увидеть Энди. А Энди хотел увидеть его! Рискованный план. Даже слишком рискованный… И когда Артур оказался в Риме и наступило время действовать, его охватило предчувствие катастрофы. По ночам он ворочался в огромной, роскошной постели на старой вилле, разглядывал фривольные фрески эпохи Ренессанса, украшавшие спальню, и мучился от холодной тоски в груди. Он хотел, чтобы рядом был теплый, сильный Энди. Он впустил бы Энди в себя, а вместе с ним и спокойствие, уверенность, чувство защищенности.

Артур целыми днями бродил по Риму к неудовольствию телохранителей. Разумеется, те предпочли бы, чтобы он передвигался в бронированном лимузине. Как подозревал Артур, шеф его личной охраны Томпсон с удовольствием посадил бы его в бронетранспортер, желательно в сопровождении колонны танков.

Артур в прошлом часто бывал в Риме, этот город нравился ему невероятным, мозаичным смешением эпох. Античность, Средневековье и город, как будто пришедший из фильмов Феллини, вечно живой, вечно устремленный в будущее. Живописный и шумный. Но все же Артур искал уединения. Он целый день бродил по малолюдному Палатину, любуясь молчащими пиниями. Долго гулял по немноголюдным набережным Тибра. Затем отправился в парк у гигантских терм Каракаллы. Его сопровождали восемь вооруженных охранников. Стоял теплый ноябрьский день, вокруг молчали пинии.

В этот день у Артура был запланирован обед в ресторане La Pergola с панорамным видом на Рим. Но Артур знал, что обедать там ему не придется. Когда он сидел на скамейке и молча смотрел на гигантские термы, к нему с озабоченным видом подошел Томпсон и сообщил, что в этом ресторане в то же самое время будет находиться принц Ахмад, который заказал там столик. Конечно, коварный араб заказал столик на другое имя, но службу Молтона провести было невозможно: она тщательно проверила все заказы в ресторане и быстро выяснила, кто на самом деле скрывается под именем безвестного бизнесмена из Бахрейна. Артур едва заметно улыбнулся: все шло по плану.

- Как жаль, я так много слышал об этом ресторане, – с невинным видом сказал он Томпсону, – три мишленовских звезды, и оттуда – прекрасный вид на Ватикан!

- Сэр, я не имею права запрещать вам посетить этот ресторан…

- Нет-нет, что вы, я все прекрасно понимаю, – грустно улыбнулся Артур. – Не беспокойтесь, я не пойду туда. Будьте добры, отвезите меня в Траставере. Там есть одна церквушка, где я хотел бы побывать. Посидеть в исповедальне, поразмышлять.

Томпсон, не скрывая облегчения, бросился отдавать приказ готовить лимузин для Артура. Одновременно он отправил сообщение Ферренсу о том, что Алверт отказался идти в ресторан, где его поджидал коварный Ахмад. Ферренс, должно быть, сейчас прыгал от радости. Охрана больше всего опасалась даже не нового покушения на Алверта со стороны Крейга, а того, что Алверт взбрыкнет и решит встретиться с Ахмадом. У Томпсона был приказ Ферренса: ни при каких обстоятельствах не допустить встречи Алверта и Ахмада в Риме. Позднее Ферренс дополнил этот приказ еще одним: не допустить встречи Алверта с Алтухиным – “Энди”. Но если бы охрана силой стала препятствовать Артуру отправиться на эти встречи, то мальчишка мог наябедничать Ферренсу, что телохранители посмели причинить ему боль, а Ферренс уж точно воспринял бы это едва ли не как покушение на своего драгоценного любовника, и тогда… Поэтому Томпсон готов был нести мальчишку на руках куда тот прикажет, лишь бы подальше от Ахмада и этого чертова русского.

А мальчишка возжелал отправиться в район Траставере, в церковь Santa Maria della Scala.

- Я часто там бывал, – задумчиво и грустно сказал он Томпсону. – Мне очень нравится эта церковь. Тихая, полная безмолвия. Знаете, Томпсон, я проводил там целые часы в уединении. Размышлял. Растворялся в безмолвии. Иногда так хочется тишины…

Томпсон даже не стал задаваться вопросом, с чего вдруг Алверт, никогда не проявлявший интереса к католицизму и уж точно не отличавшийся набожностью, вдруг проникся такой любовью к этой церкви. Главное, что мусульманина Ахмада там не могло быть по определению, поэтому пусть Алверт торчит там сколько хочет. Хоть сутки напролет! Чем дольше, тем лучше для всех.

Артура доставили в бронированном лимузине к Траставере, дальше он пошел пешком по многолюдным, узким улочкам этого района. Причем шел он очень быстрым, совсем не прогулочным шагом. Очевидно, стремился поскорее погрузиться в безмолвие римской церкви. Перед входом в церковь он остановился.

- Я пойду в исповедальню. Просто посидеть одному, не видеть никого и ничего. Возможно, я проведу там час-другой… Прошу вас, меня не беспокоить, это очень важно, поймите, – проговорил юноша таким проникновенным, почти умоляющим голосом, что железобетонный Томпсон даже расчувствовался.

- Не волнуйтесь, сэр, никто вас не побеспокоит.

“Только бы она была свободна, господи, только бы она была свободна!” – думал между тем Артур.

Он не спеша прошел по церкви, украшенной великолепными мозаиками. Направившись в левый неф, он вошел в третью по счету от входа исповедальню.