- Какой ужас! - схватился за голову Штольман. Он налил рюмку коньяка и быстро выпил. - я доверял тебе, самоуверенному юнцу, как себе.
- Я не предавал Вас, дядя - упрямо вздернул голову Лебедев. - наоборот, оберегал, где мог и как мог. Помните тот случай, когда Анна нашла запасенный золотой песок? В тот день я неотступно ходил с человеком Разумовского, и в результате тот даже не узнал, что тетушка обнаружила золото, и тем более не приблизился к ней.
- А Сретенск? - рассвирепел Штольман. - Анна подверглась такому унижению и натерпелась столько страха!
- Про Лассаля и других я не знал. Меня в такое, разумеется, не посвящали. В Сретенске со мной вообще не связывались.
- И я должен тебе верить? - поразился Яков.
- Да, дядя. Потому что я пришел к Вам повинной. Я ошибся, был слишком самоуверен, прежде всего в том, что не сказал сразу. Я хочу помочь и исправить ошибку.
- Что же послужило причиной? - неверяще усмехнулся Яков. Он не хотел его видеть. - Неужто совесть замучила?
- Вы были правы. Они хотят повязать меня кровью. Потребовали убить китайца.
- Зачем им Намжин? - усомнился Штольман.
- Его потребовали убить люди, контролирующие ламаистские монастыри. Разумовский пошел им навстречу.
- Придется убить. - усмехнулся Штольман. - Докажешь им свою верность.
- Вы издеваетесь? - вскипел Лебедев.
- Да я издеваюсь, племянник. Я не могу более обсуждать с тобой дела. Как ты мог вырасти таким нещепетильным? Моя сестра была всегда очень нравственным человеком. - сказал Штольман.
Алексей Юрьевич взял себя в руки, не стал дерзить, а вместо этого тоже налил и выпил коньяк.
- Я это делаю, чтобы защитить Вашу супругу!
- Да ты обманывал меня четыре месяца! Как у тебя рука поднялась писать про Анну!
Яков размахнулся и дал племяннику по лицу. Лебедев взревел и бросился на дядю.
- Я Вам жизнь спасал и ей! Не единожды! Я достоин хотя бы, чтобы ко мне прислушались. Мое мнимое предательство — это наш хороший козырь в борьбе с английской партией! - кричал он, пытаясь дать сдачи Штольману, забыв о субординации.
- Если бы не это, я бы давно приказал арестовать тебя! Я знал тебя еще мальчиком! - возмутился Штольман, борясь с племянником. - Никогда не прощу. Предатель и обманщик.
Темнело. Анна смотрела на часы. Близилось время сна, но Якова Платоновича все не было. Племянник тоже не явился к ужину, но он поступал так частенько, уходя играть в карты в офицерский клуб. Лебедев был отдельной самостоятельной единицей, часто пропадал, и за него Анна не беспокоилась.
Другое дело Яков. Он с трепетом относился к ней и никогда не исчезал.
- Да что же это такое! - всплеснула руками она. Одевшись, Анна потребовала конвойных казаков отвести ее к Якову Платоновичу.
- Не положено, Анна Викторовна! - пробасил один из них, Ефим Денисович. Поздно уже. Господин начальник каторги строго приказал Вас в такое время из дома не выпускать. В управлении Яков Платонович, не извольте беспокоиться.
- Ну тогда хотя бы пусть Петя или Миша записку ему отнесут. - вздохнула Анна, отступая и возвращаясь домой.
Полчаса спустя порядком выпившему господину Штольману верный Вацлав помог раздеться и лечь в постель.
- Яша, что случилось? - спросила пораженно Аня. Она никогда не видела его таким. Уставшим и невыразимо печальным. На виске алела одинокая ссадина.
- Завтра, Аня, - устало выдохнул Штольман. - Я объяснюсь с тобой завтра. Прости пожалуйста, не могу рассказать.
Анна растерянно села на кровати.
- Не уходи. - попросил ее муж, взяв ее за руку.
Она вздохнула и легла рядом, гладя его по усталому лицу.
Утром ответ на вопрос, с кем была потасовка у Якова Платоновича, сомнений не вызвал. Глядя на побитого и удрученного Алексея Юрьевича, Анна поджала губы и молчала, теряясь в догадках о причинах столь сильной ссоры. Но тот факт, что дядя и племянник продолжали завтракать за одним столом, внушал умеренный оптимизм. Анна молчала. Кто она такая, вмешиваться в отношения супруга и племянника, одновременно являющегося его подчиненным.
Дар подсказывал Анне, что Алексей Юрьевич что-то натворил отвратительное, и ситуация была очень неоднозначной.
Яков Платонович демонстративно воротил нос от племянника.
Анна с тоской вспоминала дни, когда они просто и уютно завтракали, под улыбки и доверительные шутки.
- Анна Викторовна, меня Ваша мама спрашивает, почему Вы все реже ей отвечаете. - наконец улыбнулся Штольман и посмотрел на супругу.
Аня удивилась.
- Я все время пишу. Письма отсылаю дважды в неделю. Телеграммы очень дороги, я не хочу так часто их отправлять. - наконец призналась она.
- Вы ограничены в средствах? Я никогда не говорил ни о чем подобном. Не хочу, чтобы Мария Тимофеевна беспокоилась. Ей вредно. - настаивал на своем Штольман.
- Вы же знаете, что нет! У меня нет затруднений потратить нужную мне сумму, но и желания небрежно обращаться с деньгами тоже нет. Такой способ общения, телеграммой, лишает сообщения приватности. Их может прочитать любой интересующийся. И потом, требуя от меня мгновенного ответа, родители излишне контролируют меня… нас. - сформулировала свои мысли Анна.
Яков поцеловал ей ручку.
- Анна Викторовна, маму нужно уважить. Отправьте ей телеграмму, максимально мягко формулируя свои возражения. Вы же не хотите, чтобы она, в ее положении, приехала в Кару вызволять Вас, напридумывав себе лишнего.
- Я так и сделаю. - иронично подняла брови и пообещала Анна. Всем своим видом давая понять, мол, уж она то знает, как обращаться с мамой, чтобы Мария Тимофеевна была спокойна.
Яков усмехнулся, не став уточнять, в каком тоне несколько дней назад получил телеграмму от тещи. Это останется его маленькой тайной.
Он спросил:
- Вечером у нас состоится прогулка? Простите, вчера не удалось, и мне очень досадно за это недоразумение. - улыбнулся Яков.
- Буду ждать. - ответила Анна.
Только Алексей мрачно подумал, что еще несколько дней молчаливого игнорирования, и он съедет от супругов, так больше продолжаться не может, как Анна ласково пододвинула ему тарелку с пирожными и подлила еще чая. Лебедев был такой удрученный, что хотелось потрепать его по макушке, но, разумеется, она не стала бы этого делать.
- Мы с Вами не договорили, Алексей Юрьевич. - вздохнул Штольман.
- Я зайду сегодня после совещания, Яков Платонович. - с готовностью отозвался племянник.
Хрупкий мир был восстановлен.
Вечером Яков с Анной отправились на свое любимое место - высокий крутой холм, откуда открывался восхитительный вид на реку. Штольман взял с собой новый громоздкий, но все же намного более удобный, чем старый, фотоаппарат. Густая трава зеленела по всему полю. Сквозь травинки то здесь, то там синели маленькие забайкальские подснежники - ургульки, вылезавшие в этой местности довольно поздно.
Не доходя до вершины холма, Анна позволила Якову завязать себе глаза шарфом и теперь шла, опираясь на его руку.
- Яша, что? - смеялась она. - Что ты придумал?
- Терпение, Анечка. - загадочно говорил супруг.
Дойдя до места, он обнял ее за плечи и сказал:
- Я решил, что тебе очень понравится.
Он снял повязку с ее глаз, и Анна увидела на самой вершине холма, прямо перед пологим длинным спуском к реке, большие крепкие качели на кованых цепях.
- Откуда? Ведь еще два дня назад не было ничего! - изумилась и обрадовалась Анна, а ее муж потянул ее скорей попробовать качаться.
- Господин Бондаренко помог. - улыбнулся Штольман. - Здесь есть гравировка на память о тебе и обо мне. Яков указал на секретное место в одном из звеньев цепи, где была сделана надпись: супруги Штольман, май 1890г. Аня погладила пальчиком надпись.
Он усадил улыбающуюся жену на большое деревянное сиденье и начал раскачивать.
Анна хотела взлетать все выше и выше. Яков раскачивал ее, а у самого сердце замирало от той высоты, на которую она взлетала.
