Душеприказчик поневоле (СИ) - Котляров Лев

— Спасибо, мальчики. Хотите перекусить? — она сменила гнев на милость. — У меня как раз запеканка подошла.

Конечно, мы согласились.

Пока шли, я все косился по сторонам, пытаясь найти подтверждение словам Санька о смерти в другом месте.

Но ничего толком не заметил. Вроде чувствовал что-то тоскливое, а где, так и не понял.

Тетка поставила перед нами щербатые тарелки с красивым узором, на которых лежали маленькие кусочки запеканки. Рядом появились мисочки с вареньем.

Желудок радостно сжался, предвкушая сладкое. Но я вынужден был его разочаровать, потому что творог был пресным, а аппетитные на вид ягоды оказались кислыми.

С трудом прожевав и выдав длинную благодарственную речь, мы вышли во двор.

— У тебя еще бутерброды остались? — с тоской спросил я, пытаясь сглотнуть вязкую слюну.

— Нет, мы все съели, но можем по дороге зайти на рынок, там всегда продают пирожки по две копейки.

— Отличный план, так и поступим! — ответил я осматриваясь.

Мы стояли на краю сада, где веселились дети. От созревающих яблок шел густой аромат, ветерок приятно охлаждал тело, в воздухе все звенело от детского смеха.

Во дворе носились трое мальчишек и две девчонки. Наверное, дети Евгения Алексеевича. Для них здесь была целая площадка: качели, песочница и даже деревянные снаряды. Правда, сейчас все выглядело плачевно. Перекладины сгнили и развалились, песок лежал повсюду ровным слоем, даже скамейки и те было сломаны.

Печальная картина. Но идея хороша. Нужно предложить Михалычу что-то такое сделать.

Подумал и сразу скривился. Не привык еще, что он умер.

— Догоняй! — звонко крикнула девочка в красной косынке и бросилась бежать к яблоням.

За ней рванул ее брат, загорелый дочерна и голый по пояс. На вид он был младше ее, но это не мешало ему настигнуть подругу в долю мгновения.

— Слушай, а как в завещании звучал текст про землю? — спросил я Санька, который, как и я, наблюдал за игрой.

— Надел возле реки Кривой, со всем, что там находится: лесом и поляной, я завещаю Александру Владимировичу Карасеву, — процитирован Санек. — А что?

— А вдруг там домик стоит?

— Тогда бы он должен о нем тоже написать. Это же, по сути, тоже имущество.

— Не совсем. Вот в документах на нашу избу написано: дом столько-то квадратов и прилегающие постройки. То есть нет разницы, какие именно. И у него в бумаге так написано: «всем, что там находится».

— Так не должно быть.

— Дядька твой мог так землянку сделать, да клад закопать! — понизив голос, сказал я.

Санек задумчиво на меня посмотрел, а потом поднялся и пошел в дом. Вернулся через двадцать минут, когда я уже устал отказывать детям в догонялках.

— Вот, копия завещания, — он протянул мне мятую бумагу. — Мой экземпляр.

На ней был изображен кусок карты с местом, где находился участок.

— Такое чувство, что ты его получил в бою. Только капель крови не хватает. Тетка не хотела отдавать?

— Скорее она его сама смяла и хотела выкинуть, — раздраженно дернул плечом Санек. — Хочешь, можем сейчас туда пойти, за полтора часа дойдем.

— А зачем ему этот участок, да еще так далеко?

— Кто его знает, — он огляделся и спросил. — Ты так ничего и не заметил?

— Нет, — я развел руками. — Наверное, действительно, сразу перешел, без задержек.

— Жаль.

— Выше нос. Мы там с тобой сруб поставим. Или летний домик из досок. Будем туда приходить.

— Зачем это еще?

— Да леший тебя забери! — выругался я. — Там речка рядом, значит, рыбалка. Лес — это грибы. Придем туда с ночевкой, порыбачим, уху сварим.

— А, вот ты о чем, — с тоской ответил он. — Это хорошо. Только надо сначала посмотреть, где это. Может там болото. Или деревья стеной.

— От твоих слов молоко может скиснуть! — зло отозвался я.

— Я все про книги думаю. Куда они делись?

— Кстати, хороший вопрос. В доме деньгами не пахнет. Ладно, раз здесь я ничего не нашел, пошли до речки. Хоть искупаемся.

Санек кивнул и пошел за рюкзаком, оставив меня на растерзание малышне. Они пытались меня победить, навалившись всем скопом! Даже умудрились повалить за землю. А я только был рад отвлечься от дурных мыслей.

Именно тогда я понял, насколько ценны человеческие эмоции. Постоянное раздражение, позорно прячась, уступило простому искреннему смеху.

И когда вернулся Санек, мне было немного жаль покидать эту площадку. Поставил себе пометку на память, что, если будет время, обязательно помогу восстановить тут все.

Друг долго смотрел на документ с картой, что-то бормотал себе под нос, а потом поднял голову и махнул рукой в сторону сада.

— Так будет быстрее, — начал он, но не успел договорить, как раздался грохот и окно с кухни широко раскрылось.

— Эй, молодежь, куда собралась? Вам нечего делать в саду! Яблоки мне еще потопчите! — крикнула Раиса Андреевна, недобро глядя на нас.

— Мы будем очень осторожны. Яблочки у вас в этом году так сладко пахнут, что я не удержался и предложил Виктору покинуть вас через сад.

Но в это раз лесть никак не смягчила грозную тетку, и нам строго велели выйти через переднюю калитку.

— Уже и на сад нельзя посмотреть, — проворчал Санек. — Дядька там выращивал особый сорт, который сам вывел. Яблоки просто медовые! И как раз должны уже созреть.

— Прям не родня, а стан врага! — отозвался я. — Давай сейчас круг сделаем, и все равно поглядим на твои хваленые яблони?

— Не мои, а дядьки, — машинально поправил меня он. — Если тебе прям хочется, то давай.

Мы неторопливо обогнули дом и под тяжелым взглядом Раисы Семеновны вышли за калитку.

— Она мне сейчас дыру в спине сделает! — мрачно ответил я не оборачиваясь.

— Впервые ее такой вижу.

— Горе меняет человека. Теперь ей одной воспитывать такую ораву детей.

— С чего ты взял? Это не все ее. Только девочка та, что с красным платком. Остальные племянники.

— Даже так⁈ Такая огромная семья?

— Это только часть. У меня родственников на пять страниц. Правда, седьмая вода на киселе, не все дружат, но вот у дядьки три брата и еще сестра. У каждого своя семья. Просто здесь самый лучший двор. Да и недалеко от остальных. Всяко под присмотром.

— Тогда я совсем не понимаю, как они так живут. Если ты говоришь, что лучший двор, то как выглядят остальные? Голая земля?

— Тебе лучше не знать, — отмахнулся Санек. — Они вроде и не бедные люди, а такое ощущение, что лишнюю копейку потратить бояться. Кстати, на эту тему есть семейная легенда. Говорят, что один из родственников совершенно не умел обращаться с деньгами. Вкладывал в убыточные производства, любил дорогие вещи. Промотал, словом, все до последней монетки. Тогда-то и они стали бережливыми.

— Это даже нелепо. Хранить деньги, когда у самих забор разваливается. И сами не делают, и не нанимают никого.

— Вот так они и живут. Здесь налево, — скомандовал он.

У меня уже перестала чесаться спина от взгляда Раисы Семеновны, и я перевел дух. Сильная женщина. Такой поперек слова сказать страшно.

Свернув за угол, мы уткнулись в высокий забор. Прав был Санек, за ним оказались какие-то сказочные яблони. Плод к плоду, как с картинки. Большие, красные, аж ветки гнулись под их тяжестью.

— Вот это да. Дядька твой прям великий садовник, — восхищенно сказал я. — Жаль отсюда не достать.

— Там дырка есть, одна доска плохо прибита. Дядька специально ее оставил, чтобы можно было по-тихому из сада уходить.

— И часто уходил?

— Часто, — засмеялся Санек. — Там через дорогу бабка живет, самогон делает. Так, из дядькиных яблок от дюже крепкий получается.

— Неужто пробовал?

— Нет, мне хватило одного запаха, но какой-то был запах! Еще она соки делала, для детей. Очень вкусный.

Я к алкоголю относился прохладно, ведь в деревне очень просто впасть в злую зависимость и помереть в поисках очередной бутылки. Да и бабка не пила особо. Ей все шампанское подавай.

Вообще, пьяниц у нас в Васильевке не было. Да, мужики могут выпить по праздникам, но это все потому, что магии почти нет ни у кого. Всем известно, что чем больше личная сила, тем хуже на нее влияет градус. Иной раз, сильно набравшись, маг мог на неделю лишиться дара.