Душеприказчик поневоле (СИ) - Котляров Лев

— Тут такое дело, не поймите меня неправильно, — староста снял с головы фуражку и смял ее в руках. — Батюшка ваш снова прислал письмо. Пишет, что мы не все деньги ему выслали. Мол, по новому указу, теперь на три процента больше надо. Но вы же сами знаете, мы тут и так впроголодь живем! Напишите ему. Вы же слова умные знаете. Он послушает вас! Родная кровь все-таки.

Мне захотелось сплюнуть. Родная кровь! Родная кровь, да без капли магии, графу Васильеву не нужна.

— Василий Петрович, деньги я вам достану, но Виктору Семеновичу писать не буду, — я сложил руки на груди.

Староста после моих слов бросился мне в ноги. Его морщинистое лицо исказилось, и из глаз потекли слезы.

— Спаситель вы наш! Какая же у вас душа добрая! Век не забудем доброты вашей!

— Встань уже, — угрюмо сказал я. — Сколько не хватает?

Василий Петрович ловко поднялся с колен, отряхнул штаны и, глядя мне в глаза, назвал сумму.

Я аж обалдел от такого заявления.

— Да граф там в своем поместье ополоумел уже⁈ Откуда в нашей деревне такие деньжищи-то⁈

— Вот, а я о чем, Виктор Викторович, — моргнув, ответил он.

— Постой, что-то не сходится, — я на мгновение задумался, а староста затаил дыхание.

В этот момент я понял, что он наврал мне с три котомки. Я недобро глянул на него и произнес:

— Ты же мне полную сумму сейчас назвал, а я спросил, сколько осталось собрать.

Поняв, что обмануть меня не получилось, староста начал многословно извиняться, сетовать на старость и плохую память. Резко оборвав его, я грозно рыкнул и сразу же получил новую цифру.

— Василий Петрович, ну вот зачем ты так? — с укором спросил я. — Думаешь, раз его сын, то можно обманом выпрашивать через меня деньги? Почему ты каждый раз пытаешься провернуть со мной такое? Будут тебе деньги. Но только после того, как покажешь письмо отца и новый приказ.

Староста что-то заблеял, но я его уже не слушал.

Я развернулся и пошел в сторону дома, но Василий Петрович не унимался и крикнул мне вслед:

— Виктор Викторович, всеми силами…

— Я все сказал, — зло бросил я, повернул голову и моментально забыл про старосту.

Потому что по дороге ко мне шла Лада, первая красавица деревни. На ней сегодня был легкий сарафан, плотно облегающий стройное тело. Светлые волосы выбились из-под косынки, сверкая в лучах солнца. До чего же хороша девчонка!

Сердце сразу сбилось с ритма, и я как завороженный залюбовался ее плавными движениями.

Она подошла ко мне, лукаво закусив губу. Но я не успел и слова ей сказать, как вдруг голова резко закружилась.

И мир погрузился в темноту.

Непонятно, сколько я был в отключке, но когда снова оказался посреди дороги, услышал, как Лада обиженно мне выговаривала:

— Как ты мог мне такое сказать⁈ Если не мила, то еще понятно, но зачем же оскорблять⁈

Я сморгнул набежавшие слезы и удивленно понял, что у меня противно горит левая щека.

Еще секунду Лада зло сверкала глазами, а потом резко развернулась и поспешила прочь.

Что вот это сейчас было? Ничего не понимаю!

Затылок медленно наливался свинцовой тяжестью, во рту пересохло, будто я выдал длинную тираду, а спину свело от напряжения. Да еще несуразные круги, как солнечные зайчики прыгали перед глазами.

Со мной что-то не так.

Додумать я не успел, как меня окликнул Санек, мой приятель и дальний родственник. Сын сколько-то юродного брата моего отца. Магия у Санька хоть и была, но очень слабенькая. Вполне хватало, чтобы мошек от лица порывом ветра отгонять. Собственно из-за слабых способностей, его родители и переехали в Васильевку.

— За что она тебя так? — спросил он, улыбаясь от уха до уха. — Опять поцапались?

— Сам не понял, — честно ответил я. — Перед глазами потемнело, моргнул, а она уже убегает.

— Потемнело? Моргнул? — заинтересованно спросил он, глядя на меня снизу вверх. — Может, это магия просыпается?

— Ой, брось, какая магия? — отмахнулся я. — Я уже и не надеюсь. В моем-то возрасте.

— Зря ты так, Вик. До двадцати одного смело можно надеяться, — философски заявил он. — Времени еще много. Считай, три года еще.

Здесь я даже спорить с ним не буду. Вторую инициацию способностей проводят как раз в этом возрасте. Хотя я за полгода пребывания в графском поместье отлично запомнил, что если я в шестнадцать ноль без палочки, то и в двадцать один результат не изменится. Мне об этом из каждого утюга кричали.

— Слушай, а бабка Анфиса опять колдовать собирается? — заговорщически спросил Санек. — Вдруг, что интересное? Можно хоть одним глазком посмотреть?

— Чтобы она нас потом опять через всю деревню с полотенцем гоняла? Нет уж. Магия — это дело личное. Ты сам бы тоже не совался.

Санек погрустнел и одернул рубашку, смахнув невидимую пылинку. Он всегда старался выглядеть, по его словам, достойно: начищенные ботинки, подстриженные ногти, чистые волосы.

Внешний вид хоть и производил на девушек впечатление, но они почему-то обходили его стороной. Может, из-за того, что Санек любил долго и вдумчиво рассказывать об истории этого края и семьи, в которую нас никогда не примут?

Я вздохнул, махнул рукой и направился в сторону родной избы. Солнце давно перевалило за зенит, а я еще собирался дров нарубить. Осень уже не за горами, а сарай не был заполнен даже наполовину.

Главное, чтобы я опять не отключился, но уже с топором в руках.

Я пораскинул мозгами, прикидывая, кого можно безопасно спросить об этом странном потемнении в глазах.

Однако все, кого я вспомнил, на эту роль совершенно не походили. Разве что Еремей. Он человек нелюдимый, живет отшельником на самом краю леса и единственный, у кого есть нормальная магия.

К нему-то я и отправлюсь ближе к ночи. А пока меня ждали двора и плотный обед, который придется самому готовить, раз бабка колдовать собиралась.

Следующий час прошел без приключений. Я ни разу не отключался, и никто больше мне пощечин не залепил.

Я даже подумал, что может и не нужно идти к отшельнику, пока не зашел в спальню, чтобы переодеться к ужину, и не увидел торчащий из дверного косяка нож.

Желудок тут же совершил неприятный кульбит, а перед глазами появилась картинка графитово-черной маски.

И как я мог забыть такое? Нет, точно надо к Еремею идти! Вдруг в деревне появилась кровожадная сущность? Отшельника точно нужно поставить в курс дел. А может, он еще и совет дельный даст.

Хотя насчет сущности я сильно преувеличиваю. Тут их уже лет триста никто не видел, но и просто отмахиваться от такого себе дороже.

Следом возник другой вопрос: а вдруг Санек прав, и во мне просыпается магия? Такой вариант тоже исключать нельзя.

Я покосился на зеркало и выпрямился, но даже так, нескладный подросток в отражении не очень-то походил на гордого мага. Наверное, все дело в торчащих черных волосах. Или в необычного цвета темно-синих глазах. Помню, отец часто говорил мне, что это признак сильного мага. Это уже потом, после неудачной инициации, он ставил цвет мне в укор.

Плюнув на это, я поспешил во двор. К Еремею нужно идти ближе к ночи, а до этого еще кучу дел сделать надо.

Как говорится, какие сущности, когда корм скотине на завтра не подготовлен⁈

Когда я почти закончил, из окна выглянула бабка Анфиса.

— Викто́р, сегодня тебе домой нельзя будет, — торопливо сказала она, оглядываясь себе за спину.

Мое имя она назвала, делая ударение на второй слог, а значит, дело задумала серьезное.

— Опять колдовать будешь? — скривив лицо, спросил я.

— Не твоего ума дела, — раздраженно ответила она. — Сказано тебе, домой не пущу. Переночуешь у Александро́.

Когда бабка Анфиса нервничала, в ней просыпался заграничный акцент. Зря, что ли, она полжизни там проучилась? Хотя ей это все равно не помогло. Силу-то почти всю растеряла.

Пожав плечами, я покачал головой. Точно, колдовать будет. Завтра придется половину печи отмывать от ее заклинаний. Каждый раз одно и то же! Я уже ей предлагал ей отдельный сруб поставить, но нет, ей охота дома этим заниматься.