Посмотри на меня (СИ) - "Сапфира"

Олег был явно в хорошем настроении, много шутил, улыбался, втягивал меня в разговор. Я, через какое-то время, расслабилась и заразилась позитивом, что он излучал. Одногруппники решили не ехать колонной, потому что жили в разных концах города, и собираться в одном месте, чтобы просто проехать тридцать минут, посчитали нецелесообразным. Поэтому наша машина двигалась спокойно, без каких-то догонялок, позёрских обгонов. Благодаря этому, я успела вовремя увидеть девушку, которая стояла прямо посреди дороги. Она не боялась смерти, она уже была мертва.

Смущённо попросив Олега притормозить на обочине, чтобы посетить ближайшие кустики, коих вдоволь было в лесополосе, которая находилась рядом с трассой, я вышла из машины. Прежде, чем двинуться туда, куда собиралась, я пристально посмотрела прямо на призрака. Она оказалась старше, чем я предполагала, может лет двадцать восемь, если ориентироваться на внешний вид. Женщина не сразу поняла, что я смотрю именно на неё, пришлось кивнуть ей, прежде, чем пойти к деревьям. Мне не нужно было оборачиваться назад, чтобы получить подтверждение тому, что она идёт за мной.

— Почему ты стоишь посреди дороги? Ты там умерла? — уйдя на достаточное расстояние, наконец смогла начать разговор.

— Помоги ей, — взмолилась она в отчаянии, — спаси её.

— Кого? — я оказалась сбита с толку, такое слышу от мёртвого впервые.

— Мою дочь, — она попыталась схватить меня за руку, но, в силу определённых обстоятельств ей это не удалось.

— Так, подожди, я так не могу, — растерянность сменилась сосредоточенностью. — Давай по порядку: кто ты, что здесь делаешь и почему твою дочь нужно спасать?

— Алина, меня зовут, звали, — с болью в голосе исправилась она. — Я пыталась привлечь внимание на дороге, бросалась под машины, пока не поняла, что это бесполезно, но уйти не смогла, это значило смириться, а я не могу допустить, чтобы моя малышка продолжала страдать.

— Ты умерла в этом месте? — задала свой следующий вопрос.

— Моё тело уже несколько дней здесь, он просто оттащил его глубже и бросил, — махнула рукой в сторону.

— Кто он?

— Мы теряем время! — она не могла долго сдерживать эмоции. — Ты должна помочь!

— Сначала ты всё расскажешь, — я стояла на своём. — Так кто «он»?

— Сашка, мой гражданский муж, гнида! — она смирилась с навязанными мною правилами из безысходности, но её чувства сменили окрас, теперь я видела ненависть и лютую злобу.

— Почему ты оказалась здесь?

— Мы ехали на пляж по этой трассе, этот — она не хотела называть его по имени, — был за рулём, я сидела рядом, а доча какое-то время развлекалась с новым планшетом на заднем сидении. Потом она начала жаловаться на боль внизу живота. Я сразу же забеспокоилась, какой уж там пляж, попросила мужа притормозить, чтобы осмотреть её, но он внезапно заупрямился. Начал отговаривать, говорить, что это просто каприз ребёнка, — распалялась всё сильнее, её прямо трясло от этих эмоций. — Здесь-то Лида и не смолчала, сказала, что ей больно после того, как он её трогал.

О, Боже… Мне стало нехорошо от понимая того, что я услышу дальше.

— Я сразу всё поняла, не хотела верить, но я не сомневалась в словах своей дочери. Она бы не стала такого выдумывать. Страх, брезгливость к нему, ненависть, вина, жуть — всё смешалось, я потеряла над собой контроль, забыла, что мы едем, что Лидка с нами, бросилась на него, желая убить. Но он сумел отбросить меня и остановиться на обочине. Выволок из машины и потащил к деревьям, заблокировав двери, чтобы ребёнок не побежал следом. Машины продолжали двигаться по трассе, но никто не остановился, чтобы вмешаться! Никто не решился встрять в семейную разборку… Как я кричала, царапалась, вырывалась, пыталась бить… Но это было бесполезно. Он бил меня долго. Боль, я словно до сих пор ощущаю эту адскую боль, когда ты перестаёшь чувствовать что-то кроме неё. Я понимала, что умираю, что останусь здесь, а мою девочку никто не защитит — её отец умер пять лет назад, а мои родители слишком далеко живут, пока доедут, кто знает, сколько ей ещё придётся пережить.

— Он, — мой голос сорвался. Я сама была в ужасе, боюсь представить, что творится с этой женщиной. — Сколько ей?

— Восемь, — меня шокировали её слова, — она во втором классе, — призрак плакал, сердце матери разрывалось от этого кошмара. — Я не заметила, не поняла, что он творит с моей девочкой! За полгода ни разу не видела, чтобы он делал хоть что-то, что могло меня насторожить, — в такой ситуации невозможно не обвинить себя, ведь это ты не защитила своё дитя. — Нет, эта тварь оказалась умнее меня. Хочу, чтобы он сдох, сдох, как собака, чтобы знал, за что умер, чтобы горел в аду! Сама бы убила, если бы смогла, но не могу… Мне теперь не на кого надеяться, только на то, что ты сможешь помочь нам.

— Как? Приду к вам домой и скажу, что он грёбанный педофил и отберу у него ребёнка? Я даже не представляю, что могу сделать в этой ситуации.

Тут я услышала, что Олег меня уже зовёт, скоро пойдёт на поиски и, стоило бы вернуться, но не могу, не могу всё так оставить и ехать развлекаться. Я заметалась, пытаясь найти выход.

— Покажи, где твоё тело, — потребовала у призрака. — Быстро, если не хочешь, чтобы я уехала.

Она выполнила мою просьбу, но лучше бы мне этого никогда не видеть. Несколько дней, жара… Полагаю, что Олег обнаружил моё местоположение по отвратительным звукам, с которыми я прощалась со своим завтраком.

— Не подходи, — остановила его на расстоянии. — Лучше не подходи, здесь тело женщины и это не самая приятная картина. Вызови полицию, сообщи им, где мы находимся.

— Что?

По-моему, он не сразу поверил в сказанное мною, решил проверить, а ведь я предупреждала… Мужской желудок оказался не крепче женского. Мы вернулись к машине, и Олег выполнил мою просьбу. Было жаль, что я вовлекла его в это, испортила прекрасный день. Но всё меркло по сравнению с убийством той женщины и страданиями её дочери.

Не в силах оставаться в машине и чувствовать эмоции парня, когда мне и самой хреново, я, плюнув на всё, села прямо на траву рядом с дорогой. Даже сейчас я не до конца понимала, во что ввязалась. Полиции я расскажу, что просто далеко забрела, почувствовала запах и решила проверить, на свою голову. Но как это поможет девочке?

— Я так полагаю, бесполезно надеяться, что при тебе обнаружат документы, или, хотя бы, телефон?

— Всё осталось в машине, — подтвердила Алина, стоя передо мной.

Не знакома с этим процессом, но не думаю, что её быстро смогут опознать. Что же делать, что делать? Мысль билась в голове не находя выхода.

Решить эту дилемму мне помог призрак, вот только уже совершенно другой.

На вызов приехала группа из двух полицейских и бригада скорой помощи. Наши показания записали прямо в машине, после осмотра места преступления, и отпустили восвояси, сказав, что если понадобимся, то с нами свяжутся.

Я долго не решалась, наконец, мысленно махнула рукой и рискнула:

— Лейтенант Смолова, можно вас на несколько минут, я хочу вам кое-что сказать.

— Говорите, — женщина, которая записывала наши показания, была в недоумении от моей просьбы.

— Я прошу пару минут наедине, это очень важно, пожалуйста, — я была тверда в том, что пойду до конца в этой ситуации.

— Дорошевич, выйди, — сказала она своему напарнику.

Тот глянул исподлобья, но пререкаться не стал, только недовольно хлопнул дверью.

— Говорите, — снова обратилась ко мне.

— Просто выслушайте меня, не перебивайте, я вас прошу. Не знаю ваших порядков, и не хочу знать, если честно, но я сообщу, кто эта женщина и причину её смерти, а также назову убийцу. Это не под запись, можете сделать себе пометки, но это всё. Я никогда не смогу дать показания с этой информацией или объяснить всем, откуда её узнала. И вас попрошу не распространяться. Если бы не угроза ребёнку, то я не полезла в это дело. Жертву зовут Квашина Алина Семёновна, ей двадцать семь лет, жила в нашем городе вместе с сожителем и своей дочерью. Этот мужчина-то её и убил, когда она поняла, что он растлил её дочь Лиду. Ребёнок сейчас, скорее всего, с ним. И что между ними происходит, я даже боюсь представить. Адрес я вам назову, а как вы распорядитесь этой информацией — ваше дело, только помните, что девочке всего восемь лет, когда будете решать.