Толстолоб (ЛП) - Ли Эдвард

Стена обвалилась, как кирпичики "Лего".

Потом тварь вошла во вновь образованный проход.

Александер уже взвел курок револьвера и приготовился действовать. На мгновение вспомнил то, что сказал ему Иисус, о том, что он должен "отрастить яйца". Почувствовав, что они уже выросли, Александер шагнул в грубо проделанное отверстие.

Толстолоб стоял перед какой-то кучей, руки у него были раскинуты в стороны, мерзкое лицо обращено вверх. Александер посмотрел на кучу...

            Черт...

Это был полуразвалившийся, высохший труп, по крайней мере, так ему показалось. Лицо у существа было белым, как сыворотка. Сухое, как солома тело состояло из чего-то похожего на кукурузную шелуху, и лежало у стены бесформенной грудой. Покров из паутины окутал его, словно кокон.

Но больше всего бросались в глаза рога.

Рога, похожие на бараньи, росли изо лба твари.

Иерархический демон, - предположил Александер. Одно из воплощений Люцифера. Мертвый... но все же... странным образом сохранивший едва уловимую жизнь...

Может, тело его было мертво, но разум все эти годы оставался живым и призывал к себе потомство.

Но... почему? - задумался Александер. С какой целью?

Отец и сын. Сын вернулся, чтобы обеспечить отцу должное погребение. Или, в этом случае, должное... возвращение...

Отец говорил с ним... говорил с Толстолобом.

Питал мыслями уродливую голову сына.

Но какими мыслями?

- Эй! Толстолоб! - крикнул Александер.

Монстр повернулся на голос. Александер еще раз посмотрел ему в лицо, и этого было достаточно. Он выстрелил...

БАМ!

... прямо ему в морду.

Пуля большого калибра вошла в клиновидный лоб. Голова дернулась назад...

Затем монстр ухмыльнулся, поднял руку и вытащил большим и указательным пальцем пулю изо лба. Огромный, похожий на сырого моллюска глаз подмигнул.

- Мне хана, - подумал Александер.

Ожидая смерти, священник безмолвно смотрел на лик существа, занимавшего комнату два десятилетия. Он, казалось, замер в зевке, и смотрел на него в ответ пустыми дырами глаз.

И тут они моргнули.

14

            ВЕРНИ МЕНЯ, ПРЕКРАСНЫЙ СЫН МОЙ. Я ТАК ДОЛГО ЖДАЛ ЗДЕСЬ. ВЕРНИ МЕНЯ В БЕЗДНУ НАШЕГО ХОЗЯИНА, ЕДИНСТВЕННОЕ ЦАРСТВО, ГДЕ Я СМОГУ ЖИТЬ СНОВА.

            НО ТЫ - ТЫ, СЫН МОЙ, ТЫ  - ЧАСТЬ ЭТОГО МИРА, И, ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, ОДИН ИЗ НАС, ТЫ МОЖЕШЬ ЖИТЬ ЗДЕСЬ И ВЫПУСТИТЬ В СВЕТ БОЛЬШЕ ПОТОМСТВА НАШЕГО ХОЗЯИНА.

            ИДИ ЖЕ, ИДИ И РАЗМНОЖАЙСЯ...

15

Священник почувствовал нечто очень странное. Это не монстр разговаривал у него в голове, а иссохший труп, мертвое тело с живым мозгом...

Толстолоб взвалил труп на плечо и ушел.

16

Александер пошел следом, схватив одну из спиртовых ламп. Одна пуля расплющилась об лоб твари. Теперь у него осталось только три. Придется считать. Но тварь, похоже, это не заботило. Она должна была знать, что Александер следует за ней с оружием, но ее это не заботило.

Нехорошо, - подумал священник.

Но ему придется сделать все возможное.

Думай, священник. Вспомни, - услышал он.

Все люди, которых он убил на войне - десятки. Все шлюхи, которых он трахал.

            Нет! Я же прощен!

            Разве?

            Да!

Тварь шла, закинув на спину своего отца, словно мешок с лошадиным кормом. Шла по спускающейся с хребта тропинке.

Шла к озеру.

На берегу священник увидел неподвижно лежащую Чэрити.

Она выглядела целой и невредимой. Когда Толстолоб подошел к краю воды, Александер опустился перед Чэрити на колени, посветил лампой. Нет, нет, она в порядке. Господи, он же видел член Толстолоба, тот был размером с рабочую часть софтбольной биты. Если б Толстолоб надругался над ней, она была бы сейчас утрамбована в землю и истекала кровью. Но...

Ничего такого не было.

Другими словами, с Чэрити было все в порядке. Придется иметь дело только с Толстолобом.

Тварь шла дальше в мерцающем лунном свете. Но только потом священник увидел, что озеро... обмелело.

Там было целое поле вертикально стоящих камней, образующих пентаграмму, древних, и, тем не менее, цельных. Александер подумал о кругах Стоунхенджа, базальтовых плитах Вавилона и дольменах Осириса. Все это были порталы в другой мир, проходы, якобы, ведущие в преисподнюю...

Толстолоб шел к этим камням, по подсохшей грязи озерного дна.

Он нес своего отца... обратно... к входу в ад, откуда тот пришел.

Александер бросился за ним.

- Эй, тыквоголовый! Ты гребаный сраный урод. Сразись со мной! Ты не сможешь уйти, пока не надерешь мне задницу!

Толстолоб на мгновение остановился, потом продолжил путь.

- Мерзкий демонический ублюдок! Ты струсил? У тебя нет яиц? Что, можешь только монашек трахать?

Отрасти уже себе яйца и поимей меня!

Еще одна заминка, еще одна пауза. Затем Толстолоб снова двинулся дальше.

- Ты сраный вырожденец! Можешь только насиловать женщин и стариков! Но - посмотри на себя! - я бросаю тебе вызов, а ты уходишь! Кишка у тебя тонка. У карапузов в детском саду яйца больше, чем у тебя, ты, жалкая ходячая куча дерьма! Трус! Сыкло! - Затем Александер выстрелил из револьвера - БАМ! - и попал иссохшему пращуру Толстолоба в спину. Вверх взвилось облако пыли.

Толстолоб остановился. Он бросил тело отца в озерную грязь и повернулся...

Круглая морда уставилась на священника. Острые, как иглы зубы блестели, словно мишура. Он поднял огромные руки-крюки, пенис болтался, словно кусок сырого бифштекса.

- Ты - жалкий гомик, трусливый членосос! Детские игрушки бывают страшнее!

Толстолоб подошел ближе.

- Надеюсь, тебе это не нравится, и ты захочешь все исправить, ты, жалкий монашкотрахарь! Иди сюда и надери мне задницу... если сможешь, сладенький! Да уж, помесь большого, злого демона и крутого парня. Не смеши меня! Даже маленькие девочки надерут твою трусливую, изнеженную гомосяцкую задницу!

Александер знал, что у него осталось всего две пули. Он направил на Толстолоба револьвер. Он помнил, как первая пуля расплющилась об толстый череп твари... Нужно попасть в мозг, - понял он, и был лишь единственный способ сделать это.

Через глаз.

- Можешь только колотить старушек, ты, сыкливый засранец, цветочная фея! Эй, колокольчик! Иди сюда и прими взбучку, как мужчина!

Спокойно, спокойно. Священник как следует, прицелился.

- Давай же! Маленький членосос! Давай же!

Александер сделал вдох, потом короткий выдох, как учили инструктора в армии. А затем...

Спустил курок.

            БАМ!

И снова.

            БАМ!

Обе пули вошли в огромный глаз Толстолоба и вышли через затылок. Комки зеленовато-белых мозгов вылетели, словно маленькие попугайчики, и шлепнулись в подсохшую озерную грязь.

Толстолоб злобно уставился на священника одни крошечным глазом. Протестующе взревел, содрогнулся, а затем...

            Слава тебе, Господи.

... повалился назад и рухнул.

            ШЛЕП!

Замертво.

Лишь потом Александер осознал, что одновременно наделал и по-большому и по-малому в свои черные пасторские брюки.

ЭПИЛОГ

- Уверена, что ты в порядке? - спросил Александер.

- Да, - ответила Чэрити. - Если не считать шок и усталость...

- Понимаю.

- ... Но я цела. Ни царапинки.

Занимался рассвет, Люнтвилль остался далеко позади. Темные волосы Чэрити затейливо трепетали на ветерке, проникавшем в открытые окна "Мерседеса".

- Он убивал все, что движется, - задумчиво произнес Александер, держа одну руку на руле, а другой прикуривая сигарету, - И насиловал каждую женщину, которая попадалась ему на пути. Но он даже не тронул тебя. Интересно, почему.