Окна были распахнуты, густые ветви цветущей сирени заглядывали в комнату. Бенедикт сидел на ковре у дивана, перебирая струны, словно подбирая мелодию.
– Вчера я шел мимо трактира, что на площади у фонтана. Угадайте, какую песню я услышал? – спросил маркиз Виллар, прихлебывая вино из большого кубка.
– Про старого шута? – почти утвердительно спросил Реми – хороший приятель Бенедикта.
– Да, мой дорогой! Это оглушительный успех… – Бенедикт только хмыкнул.
– Весьма сомнительный успех у черни…
– Не соглашусь! Чернь – лучшее мерило успеха. – Они все были изрядно пьяны.
– Вкусы черни! Фи! – Реми презрительно сморщил нос – Друг мой, Бенедикт, что скажешь?
– А что тут скажешь? Сегодня поют – завтра забудут… Все тлен, все это не имеет значения! Есть только сейчас, этот миг, эта сирень и это вино!
– Да, вино! И женщины!
– И дамы!
– Дамы? Похоже, нас здесь заждались – шурша юбками несколько женщин вошли в комнату.
Бенедикт отложил гитару и пошатываясь поднялся, что отвесить почтительный поклон. Сама высокая и крепкая из вошедших приобняла его и помогла остаться на ногах. По комнате прошло оживление.
– Да здравствую дамы! Их общество разгоняет тоску и делает светлой самую темную ночь! Вина!
Голова Бенедикта гудела. Понадобилось время, чтобы понять, где он. С трудом открыв глаза он разглядел солнечные блики на потолке. Тяжелые гардины был опущены, огонь в камине погас. Бенедикт сделал титаническое усилие и смог приподняться ровно настолько, чтобы дотянуться до бутылки с коньком. Зубами вытащил пробку под оглушительный шум в ушах и сделал долгий, обжигающий глоток и замер, ожидая, когда похмелье отступит. Рядом кто-то сопел. Бенедикт огляделся. На кровати спала женщина, он видел смятые локоны и округлое крупное плечо, белеющее в темноте. От этой белизны его затошнило. Он сделал еще глоток, стараясь не смотреть на это плечо и локоны над ним. Потом медленно поднялся и хватаясь за мебель побрел из комнаты. Слуга, дремавший на стуле, вскочил, когда Бенедикт вышел из спальни.
– Ванну – язык плохо слушался его.
– Кофе изволите?
– Ванну и кофе… свежее белье…
Приняв ванну и позавтракав, Бенедикт ощущал себя чуть лучше. Он вышел в небольшой сад, разбитый за домом. День перевалил за половину. Солнце пригревало, над цветами жужжали толстые шмели. Бенедикт сел на скамью у пруда, бессильно опустив руки. Он понял, что сил на лихорадочное, безудержное веселье у него больше не осталось. Камергер замер неподалеку.
– Что? – голос Бенедикта прозвучал глухо.
– Прикажите, что подавать на ужин? Сколько будет персон?
– Сколько гостей сейчас в доме?
– Господа разъехались, в доме только… хм… дамы…
– Они проснулись?
– Не все, прикажете разбудить?
– Да, только вежливо. Дайте им время и принесите фруктов, кофе и вина… – Бенедикт встал – Мне нужно уехать. Ступайте за мной.
Войдя со слугой в кабинет, Бенедикт достал несколько листов бумаги, написал вежливые послания друзьям, сообщив о своем срочно отъезде. Достал из ящика стола коробочки, оклеенные бархатом.
– Это вручите дамам, скажите, что я передаю извинения и вынужден был срочно уехать. Проследите, чтобы им предоставили экипажи – слуга понимающе кивнул – Эти записки отошлите адресатам сейчас же… Наведите порядок в доме. Гостей больше не будет. Обед подайте сюда: мясо, сыр, хлеб и вино. Больше меня не беспокойте.
Слуга бесшумно исчез. Бенедикт распахнул окно и замер, глядя на небо. Боль, от которой он бежал обрушилась на него с новой силой. Маленькая фигурка Беатрис в дорожном плаще снова предстала перед его мысленным взором. На площади неподалеку зазвонил соборный колокол, заставив его вздрогнуть.
– Что же, а это мысль… – пробормотал Бенедикт.
Беатрис. У графини
Путь занял не так много времени, как хотелось бы Беатрис. Но все же она успела навести порядок в мыслях. Кристобаль легко перенес путешествие. На остановках, их было всего три, кот уходил на охоту, возвращался, довольно облизываясь, и занимал свое законное место на коленях у хозяйки. Беатрис больше не видела ярких странных снов, но в них пока не было надобности.
Когда карета подъехала к замку графини, Крис спрятался под плащом. Беатрис дождалась, когда лакеи распахнут дверцу кареты, аккуратно, стараясь не потревожить кота вышла и приподняв подол платья одной рукой и выпрямив спину, стала подниматься вверх по ступеням, где ее уже ждала свита встречающих. Графине доложили о приезде гостьи. Старая дама заставила Беатрис минут пятнадцать прождать в передней. Девушка невольно улыбнулась, осознавая, что ей дают понять, насколько она нежданная гостья. За это время служанки поправили прическу и плащ на ее плечах. И вот Беатрис с Критобалем под плащом пошли сквозь длинную анфиладу комнат, двери которых распахивались при их приближении. Все это должно было впечатлить и напугать девушку, указав ей ее место. Беатрис же шла невозмутимо, сдерживая невольную улыбку.
Графиня сидела в кресле, сильно напоминающем трон. Она подала девушке руку для поцелуя и вымученно поинтересовалась, как гостья доехала.
– Благодарю Вас, ваша светлость. Дорога была не очень утомительна. Я признательна Вам за заботу о себе.
В это время Крис высунул голову из-под плаща и стал внимательно изучать пожилую даму, поводя носом.
– Бог мой, что это? Кто это? Кошка? – в голосе графини было неприкрытое раздражение.
– Ах, простите мою смелость! – Беатрис бросилась на колени – Это мой кот – Крис. Ваша светлость, позвольте ему остаться со мной. Это единственная живая душа, которая стала другом мне, бедной сироте. Я подобрала его на дороге во время дождя несчастным и еле живым, совершенно потерянным котенком. И подумала о себе, я была так же одинока и несчастна. Я выходила его, с тех пор он – мой друг… Позвольте ему остаться… – искренние слезы потекли по щекам Беатрис, она сама в этот момент была похожа на брошенного котенка. Крис в это время состроил максимально милую мордашку и умоляюще уставился на графиню. Та усиленно заморгала, она не ожидала такой искренности и таких эмоций. Голос ее смягчился:
– Встань, дитя, мое. Кошки – это странно, им место на конюшне, но, раз такое дело, пусть остается…
Крис спрыгнул на пол, подошел к графине и сел напротив в позе изящной статуэтки.
– Ишь, какой! Никогда таких не видела! Шерсть-то так и блестит. Глаза – чистый янтарь. Ну и ты садись рядом, дай рассмотрю тебя!
Беатрис быстро отерла платком слезы и села на пуфик у ног графини. Старая дама жесткими пальцами взяла ее за подбородок и бесцеремонно стала разглядывать. От этого изучающего внимания Беатрис залилась густой краской.
– И ты хороша. Порода говорит в тебе. Прическа устарела, платье тоже, но есть, над чем работать – Графиня выпустила подбородок.
– Я бесконечно благодарна Вам уже за то, что уделили мне внимание, уверена, у Вас я смогу многому научиться…
– Да уж… Многому – графине было неожиданно приятно оказывать покровительство – Ты жила за городом в поместье, опекуном был этот, как его – она пощелкала пальцами в воздухе, подбирая слова…
– Бенедикт…
– Ах, да, этот никчемный философ. Он учил тебя? Наверняка развратил твой ум всякими премудростями?
– Я жила на дальней половине дома, очень уединенно. Ему не было дела до меня – Беатрис приложила все силы, чтобы ее голос звучал ровно.
– Хм, вот как… И хорошо… – графиня снова пристально уставилась на Беатрис – Я тебе верю! Он славится своим плохим отношениям к женскому полу. Мне передавали его рассуждения о том, что у нас нет мозгов. Глупец! Именно мы – женщины управляем миром!
В глазах Беатрис зажегся любопытный огонек, что не ускользнуло от внимания графини:
– Ага, вижу, дитя мое, тебе это интересно! Что же, эту науку ты освоишь, обещаю!
