Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius"

– Подожди.

Голос Внемлющего, раздавшийся за спиной, заставил охотника обернуться, – а затем почти сразу одобрительно кивнуть: догадаться, что тот задумал, ему труда не составило.

Поселенцы притихли, глядя, как Кныш медленным, словно плывущим шагом направился к выходу в Ближний лес. За зиму они успели уяснить, что, двигаясь таким образом, он достигал состояния, в котором мог общаться с духами. Стало быть, на их помощь в поисках вождя можно будет рассчитывать... Во всяком случае, в это очень хотелось верить.

Постояв какое-то время неподвижно, глядя в пустоту, Кныш сморгнул, возвращаясь к реальности, и повернулся к подошедшему к нему Туру.

– Он в безопасности, – негромко сказал он. – Настолько, насколько это сейчас вообще возможно. Он вернется – но никто не должен идти за ним сейчас. Перед ним сейчас слишком важный выбор, ему нельзя мешать.

Присутствующие, услышав его слова, негромко загомонили. С одной стороны, за зиму авторитет Внемлющего укрепился, став в том, что касалось духов и прочей мистики, абсолютно непререкаемым. С другой – жизнь бывшего вождя представлялась слишком ценной, чтобы рисковать ею по слову таинственных бестелесных созданий. Мало ли что у них на уме?..

К Кнышу и Туру поспешно приблизились старейшины во главе с Румаром. Пожилой воин явно переживал, видимо, находя в случившемся немалую долю своей вины.

– Ты уверен, Внемлющий? – переспросил он. – Ночь будет холодной, а в лесу все так промокло, что он не сможет даже костер развести. Как он может быть в безопасности?

– Это не мои слова, – пожал плечами Кныш. – Но сколько я ни искал Рослых так, как сейчас – духи ни разу не солгали.

– Солгать-то может и не солгали – а ну как запутали?! – вмешался в разговор новый голос, и в свободный центр площадки вышли Лейм и Нир – двое молодых охотников, ходивших когда-то в Большое путешествие с Туром и Шохом, и теперь вместе с ними готовящиеся принять участие в поединках. Не будь ситуация критической, они вряд ли бы осмелились встревать в беседу старейшин и Внемлющего, да еще ему противоречить. Теперь же, однако, они видимо, посчитали свои действия оправданными: как-никак, о вожде радеют, пусть и бывшем.

– Кто ж в такую ночь в безопасности-то будет? – продолжил свою мысль Нир. – Может, духи просто чего-то свое под этим видят? Сказали одно, а чего сказать-то хотели – неясно...

– Ты волю духов прояснить хочешь? – вкрадчиво поинтересовался Кныш.

– Да чего прояснять – идти надо!

Лейм поддержал его согласным кивком.

– Он далеко-то уйти не мог! Светильней только взять побольше!

– Быстро обернемся да и домой его доставим!

– Тур, пойдешь?

Охотник промолчал. Вообще-то эти двое были вовсе не плохими и не глупыми парнями. Просто слишком импульсивными – может, на том и сошлись друг с другом? Словно и впрямь полагали, что если Рослый берется исполнять благое дело – то ему уж точно ничего не помешает.

– Никто. Никуда. Не идет, – раздельно произнес Внемлющий, надеясь остудить внезапный порыв энтузиазма.

– Так мы ж быстро!..

– А то мало ли...

– Нет, сказано!

Молодые охотники благоразумно замолчали: когда обычно негромкий голос Кныша переходил в низкий хрипловатый рык, желание продолжать с ним дискуссию обычно отпадало даже у самых заядлых спорщиков.

– То, что бывший вождь Марух в лесу в безопасности, не означает, что ничего не грозит и каждому, кто туда сейчас сунется, – продолжил Внемлющий. – А учитывая то, что духи не хотят, чтобы кто-либо выходил из селища до появления Лучезарной, – грозит. И очень даже. Это ясно?

– Ясно... Твоя воля, Внемлющий...

Старейшина Румар проводил поспешивших затеряться в толпе парней чуть повеселевшим взглядом и негромко одобрительно хмыкнул.

– Хорошо ты их, – кивнул он Кнышу. – Добрые дела тоже с умом совершать надо. Так что, расходимся, что ли? А как Лучезарная проснется, так и на поиски...

– Ты верно сказал. Хорошей ночи, старейшина.

– Да какое тут – хорошей. Так до утра и промаюсь... Но так или иначе – ты хорошо сказал. И хорошо сделал, что не позволил никому в лес бежать. Я хоть и не вижу, как это у тебя выходит, – но как услышал, что наладится все – от сердца отлегло. Ну бывай.

Он зашагал к своей хижине, и те Рослые, кто не разошелся еще раньше, поспешили последовать его примеру.

Тур подошел к Общему костру, вытащил из середины поленницы, сложенной возле него, кусок дерева посуше, положил в огонь. Пламя от сырости шипело и плевалось сердитыми искрами.

– Переживаешь?.. – Кныш неслышно приблизился к охотнику, протянул руки к огню.

– А как иначе? – пожал плечами Тур. – Но я тоже тебе поверил, что все будет хорошо. Кстати, а что ты говорил о выборе, что стоит перед родителем?

– Я и сам толком не увидел. Это было как две тропинки, расходящиеся в разные стороны. Он должен выбрать одну из них. Но о чем это – я не знаю.

– Странно... Вроде как он уже главный выбор сделал, когда поединки назначил... Ладно, увидим скоро, что будет.

– Увидим... Сам-то ты как? Выглядишь не слишком, правду говоря. Тяжелая тренировка?

– Угу... – охотник вздохнул. – Шох этим восходом меня вызвал. В первый раз с прошлого лета.

– И как?

– Поддался ему... Получил пинка. Поглядел, как это было бы, если б Лучезарных было по-пальцам-руки. Красиво, ничего не скажешь... – он помолчал, затем продолжил уже серьезно, заметив, что его сарказм не вызывает во Внемлющем отклика. – Потом тот же прием отрабатывали медленно. Шох, он... Он делает все правильно. Достойно делает. Как надо. И дерется отлично. Если все пойдет хорошо, он и будет вождем, и я этому искренне рад. А еще... Надеюсь, он никогда не узнает, сколькими способами я мог его убить. И... Насколько сильно мне этого хотелось, – закончил он еле слышно. – Ну, то есть не мне, а...

Кныш молча приблизился к нему, остановился рядом, почувствовав, что это было еще не все, что его собеседник хотел сказать. Действительно, вскоре Тур заговорил снова.

– Знаешь, что хуже всего?

– М-м?

– Я ведь уже почти не помню, каким был раньше. В жизни, – и в поединках тоже. Как тело работало. Насколько сильно бил. Вообще, что мог, чего не мог. Так что теперь даже притворяться толком не могу – опереться не на что, чтоб было похоже на меня – прежнего. И по правде говоря, я от этого, как последний заяц. Ведь не хочу же забывать, хочу собой остаться! А получается, что вроде и нет какого-то другого меня, кроме того, который лучшего друга убить хочет. Нет – и что самое гадостное – вроде как и не было. Вот так-то...

В голосе его звучала тоска, печаль и губокая, неизбывная боль. Кныш инстинктивно сделал еще шаг вперед, протянул руку, желая дотронуться до него – но тут же замер, увидев, как охотник едва уловимым движением отстранился.

– Моя вина, – пробормотал Внемлющий, поспешно отступая. – Я.... Я просто хотел тебя поддержать...

– Я знаю. И никакой твоей вины здесь нет. Просто не хочу еще раз убеждаться, что и с тобой я не могу себе доверять. Ладно, восход был долгим. По хижинам – и спать. Свидимся!

Он взмахнул рукой в прощальном жесте и поспешно покинул площадку. Внемлющий глядел ему вслед, пока его силуэт не смешался с темнотой, затем, вздохнув, побрел к себе.

====== Глава 41 ======

Айрат целеустремленно пробиралась вперед сквозь мокрые кусты и бурелом. Впереди скрывалось нечто, манящее сухостью и относительным теплом, и родичь устремлялась туда, инстинктом чуя, что бредущему за ней безволосому собрату попасть в убежище крайне необходимо.

Собрат ее уверенности, видимо, не разделял: тащился с трудом, ворча что-то неясное, но явно неодобрительное, а несколько раз даже неуклюже и грузно падал на все четыре лапы, видимо, сообразив наконец, что так гораздо проще и удобнее. Айрат радовалась такому благоразумию – только вот хватало его почему-то совсем ненадолго: собрат упрямо поднимался и ковылял дальше по-своему. Родичь тогда недоуменно морщила нос – однако и спутника своего не оставляла, позволяя даже, когда тому становилось совсем худо, опираться рукой себе на спину.