Терри Биссон
Старый грубый крест
Петергоф-сити
«АЕростат»
2023
УДК 821.111(73)-312.9
ББК 84 (7США)-44
Б362
Старый грубый крест
Однажды ночью Баду Уайту приснился сон. Во сне он висел на старом грубом кресте, на таком распяли Иисуса Христа, и двери в Рай широко распахнулись, и улыбающаяся маленькая чернокожая девочка в накрахмаленном белом платье, та самая, которую он изнасиловал и закопал в грязи вперемешку с галькой на берегу реки Камберленд, приветствовала его.
Бад заснул грешником, а проснулся спасённым.
Случилось так, что в то самое утро капеллан находился в камере смертников, консультируя свидетеля Иеговы, который по религиозным соображениям не мог быть казнён путём смертельной инъекции в соответствии с новым Законом о свободе религиозных обрядов (ЗоСРО).
Эшафот или электрический стул? Осуждённому было трудно принять решение, это было, по его словам, без тени иронии, «самое важное решение в моей жизни».
Капеллан посоветовал ему переспать с этим вопросом. У него на уме было совсем другое. Грунтовка на его Шеви-купе 210 модель 1955 практически высохла. Классика есть классика, и он намеревался провести вечер, снова шлифуя её. Он был готов к покраске, но у него ещё не было денег. 1225 долларов за три слоя, нанесённых вручную. На классике не экономят.
Был уже почти полдень. Но по пути назад капеллан проходил мимо камеры Бада, и Бад крикнул ему:
— Простите меня, преподобный.
Капеллан остановился. Перед ним был человек, у которого никогда не было времени ни на религию, ни на её представителей. Всё, что делал Бад, так это смотрел телевизор.
— Чем я могу тебе помочь, Уайт? — спросил капеллан.
Бад рассказал капеллану свой сон.
Капеллан подпёр подбородок тремя кончиками пальцев, словно сливу, и кивал, внимая. В его голове уже формировался план. Он просунул руку сквозь решётку и положил ладонь на пухлое колено Бада.
— Значит, ты сожалеешь о том, что сделал?
— Ещё бы, — сказал Бад. — Особенно теперь, когда я знаю, что Рай есть, и я могу туда попасть.
Он выглядел таким довольным, будто только что обнаружил долларовую купюру в библиотечной книге.
— Я приложу все мои силы, чтобы помочь тебе, — сказал капеллан. — Не хочешь помолиться со мной?
В тот вечер вместо того, чтобы шлифовать свой Шеви, капеллан позвонил бывшему профессору в Школе богословия, у которого когда-то учился.
— Помните лекцию, которую вы читали двенадцать лет назад, — спросил он, — о медицинских загадках Страстей Господних?
— Конечно, — ответил профессор. — Я читаю одну и ту же лекцию каждый год.
— Что, если бы найдётся способ пронаблюдать, как это происходит? — спросил капеллан.
— Нашёлся, — поправил профессор, который также преподавал английский. — Пронаблюдать, как это происходит?
— Ну, вы понимаете, процедура и всё такое, Настоящее распятие. Сколько это будет стоить?
— С точки зрения науки или религии?
— И с той и с другой, или всё вместе, это неважно, — ответил капеллан, который начал задаваться вопросом, когда профессор собирается понять суть.
— Это было бы бесценно, — сказал профессор, — это было бы откровением. Это раз и навсегда разрешило бы споры о том, сколько времени заняло распятие, какова была фактическая причина смерти, какова была последовательность патологических изменений. Это было бы чудесно. Это стоило бы тысячи картинок, ста тысяч слов; стоило бы больше, чем все благочестивые и вульгарные…
— Нет, я имею в виду в долларах, — сказал капеллан.
— Ты совершил чрезвычайно впечатляющее преобразование, — сказал капеллан, когда он встретился с Бадом на следующее утро, в 8:45. — Я хочу, чтобы ты встретился с моим старым профессором.
— Насколько старым?
— Бывшим профессором, — поправился капеллан. — Он профессор религии.
— Профессор религии! — воскликнул Бад, который никогда не подозревал, что такие существуют.
— Из моей старой, моей бывшей школы богословия, — пояснил капеллан.
И Школа Богословия! Это звучало как что-то восхитительное.
После ухода Бада капеллан спустился двумя камерами ниже, чтобы повидаться со свидетелем Иеговы.
— Повешение, — сказал молодой человек, Он, по-видимому, молился всю ночь. — Эшафот и верёвка. Пенька и дерево, кажется, наиболее традиционные.
— Конопля может быть проблемой, — сказал капеллан (как оказалось, дерево тоже было проблемой).
Они помолились вместе и, уходя, капеллан спросил, словно это только что пришло ему в голову:
— А кто из адвокатов рассматривал ваш иск в соответствие с ЗоСРО? Не могли бы вы дать мне номер его телефона?
Оказалось, что он — это она. Адвокат жила в кондоминиуме с видом на реку Камберленд, всего в полумиле от того илистого берега, где была найдена маленькая девочка, убитая Бадом Уайтом.
— Дело заключённого? Я больше не могу позволить себе ничего безвозмездного, — сказала она. Но когда капеллан сказал ей, что профессор профинансирует её посредством гранта, она проявила чуть больший интерес. Когда капеллан рассказал ей о телевидении, она отнеслась к нему с пониманием. В тот вечер они втроём поужинали на террасе ресторана в центре Нэшвилла. Капеллан заказал стейк с картошкой фри. У адвоката был хаш из мини сосисок с халапеньо. Профессор съел крабовые котлеты и получил несварение. Он собирался навестить Бада на следующий день.
Бад Уайт смотрел телевизор, когда охранник привёл своего посетителя, Бад много смотрел телевизор.
— Вы действительно профессор религии? — спросил Бад.
Профессор заверил его, что так оно и есть.
— И я здесь, чтобы выслушать рассказ о твоём сне.
Бад кнопкой отключил звук и рассказал профессору о своём сне.
— Иисус указал на меня, — сказал он.
Профессор кивнул. — Твой сон почти наверняка был знамением, — сказал он.
Бад не удивился. Он слышал о знамениях.
— Единственный верный способ попасть на Небеса — следовать по стопам Нашего Господа, — пояснил профессор.
Бад был сбит с толку. — По стопам? — переспросил он.
— Это просто фигура речи, — сказал профессор, понимая, что ему следует быть более точным, более буквальным в общении с Бадом. — Я имел в виду, идти тем же путём, что и он.
— Идти, — повторил Бад, оглядывая свою узкую камеру. В этом слове было что-то приятное. Но потом Бад вспомнил свой сон. — Это будет больно?
— Я не буду вешать тебе лапшу на уши, — сказал профессор, кладя руку на пухлое колено Бада. — Будет больно, это точно. Но подумай о вознаграждении.
Бад подумал о маленькой чернокожей девочке. Её лицо и волосы были чистыми, но платье было в грязи. Он закрыл глаза и улыбнулся.
— Первый шаг — надо подписать эти бумаги, делающие капеллана и меня твоими духовными наставниками.
— Я не очень хорошо пишу, — сказал Бад.
— Я помогу тебе, — сказал профессор, направляя руку Бада. — А теперь позволь нам с капелланом побеспокоимся о деталях. Но я могу сказать тебе следующее — Школа Богословия Камберлэнда согласилась заплатить за всё.
Богословие. Снова раздался этот восхитительный звук.
Профессор поднялся, чтобы уйти. — У тебя ещё есть вопросы?
— А как насчёт моей матери?
— Я не знал, что у тебя есть мать.
— Я не видел её с тех пор, как был маленьким мальчиком, но она была во сне.
Профессору было трудно представить Бада маленьким мальчиком. Может быть, дело было в бороде.
— Я подумаю, — пообещал он.
— Это возмутительно, — сказал начальник тюрьмы. — Это нелепо. Это невозможно.
