Министерство будущего - Робинсон Ким Стэнли

Что самое главное, деньги как таковые полностью перешли на блокчейн, каждая единица учитывалась конгломератом центральных банков в цифровом виде, отчего настоящие фиатные деньги курсировали теперь как зэки в тюрьме с круговым наблюдением в некоем подобии глобального государства, пока еще негласном, вытекающем из самой природы денег. Некоторые рассматривали подотчетность денег как еще один кирпич, уложенный в фундамент тоталитарного строя, однако, управляя глобальным государством через рост забастовок и акций неповиновения, народ получал возможность увидеть, где осели и куда уходят все денежки, от чего переводы в налоговые оазисы и прочие тайники уже не могли укрыться от внимания правоохранительных органов. Цифровое распределение записей в блокчейне через «YourLock» и прочие источники создавало некое подобие народного банка, прямой денежной демократии. Прежние частные криптовалюты теперь использовались исключительно в криминальных сделках, упав в цене до нескольких центов с доллара. Многие инвесторы, у кого еще застряли эти потерявшие стоимость электронные деньги, ждали момента, чтобы от них избавиться с наименьшими потерями. Другие просто-напросто отрезали по живому и сбрасывали криптокойны за сущие гроши. Владельцы криптовалют накопили триллионы единиц, однако триллион, помноженный на ноль, в итоге все равно дает ноль, а потому им ничего не светило. С таким же успехом они могли бы накопить кучу медяков, вот только цена меди была намного выше.

Другие утверждали, что за сокращение содержания углерода отвечала супердепрессия прежнего десятилетия. Мол, глобальная экономика обвалилась, поэтому топлива стали жечь меньше. Сглаживание кривой этим еще можно было объяснить, но резкое падение – вряд ли. Кроме того, даже в период депрессии ВВП и все индикаторы человеческой активности составляли почти сто триллионов долларов США в год. Этот объем был велик, однако он больше не зависел от использования углеводородов. Сокращение объяснялось исключительно мерами по улавливанию углерода.

В сложившемся положении с финансами и углеродом Мэри видела два макросигнала, два важных глобальных индекса. Причем и на мезо- и на микроуровне количество добротных проектов стало таким, что единый их список никто бы не мог составить, сколько бы ни пытался. Регенеративное сельское хозяйство, восстановление ландшафтов, охрана диких животных, кооперативы по модели Мондрагона, города-сады, гарантированный базовый доход и услуги, освобождение и репатриация беженцев, акции климатического равенства, поддержка коренных народностей – все это прежде носило региональный и локальный характер, но происходило повсеместно и во все больших объемах. Пора собрать людей со всего мира, пусть полюбуются.

Ощущая в душе тяжесть, Мэри тем не менее готовилась объявить победу. Эта победа – нож в сердце заклятого врага, но чувствовала она себя как самоубийца, оставляющая предсмертную записку. И если вдруг окажется, что они каким-то образом проиграли, то она позаботится о том, чтобы злодеи одержали лишь пиррову победу. В истории о Пирре проигравшего можно считать победителем. Ибо министерство не намерено сдаваться – никогда, ни за что. В истории всегда так: одно поражение идет за другим, после чего – триумф. Пусть злодеи этого мира провалятся в тартарары со своей чертовой пирровой победой. Трусливые гнусные убийцы, идите в жопу.

90

Сегодня мы обсуждаем вопрос, определяет ли технология движение истории?

Нет.

Извините, не понял. Вы хотите сказать, что технология не влияет на историю, или что вы не хотите обсуждать вопрос?

И то, и другое.

Давайте сначала остановимся на втором и выясним, что вас к этому побудило.

Сам вопрос дурацкий.

Тем не менее он стал предметом многих книг, трактатов, семинаров, конференций и так далее. Кто-то известный сказал: отнимите у нас инструменты, и мы превратимся в жалкие двуногие растения. Мы как «Homo faber», человек производящий, и наши орудия – единственное, что позволяет выжить. Мы и эволюционировали-то вместе с ними: сначала подбирали с земли камни, затачивали их, потом научились разводить костры, изобретенные нашими предшественниками орудия сделали нас людьми, превратили в людей, дали толчок дальнейшей эволюции. Появилась одежда, чтобы не мерзнуть. С периода, на который приходятся обнаруживаемые археологами костяные иглы, человечество продвинулось к северным широтам на двадцать градусов.

Ну и что?

Что значит «ну и что»? Вопрос – где бы мы сейчас были без инструментов?

Придумали бы что-то еще. Один способ не сработал, нашли бы другой.

Но мы нашли способ!

Путем наименьшего сопротивления. Подстроились под законы физики. Подобрали камень – подумаешь. Обычный метод проб и ошибок.

Чем не технология? Разве из этого не следует, что технология есть движущая сила истории?

Историю двигаем вперед мы сами. Мы вертимся – процесс идет.

Ну хорошо. Достаточно философии, я в некоторой растерянности.

Согласен.

Давайте перейдем к конкретным примерам. Вы слышали о новых дронах, сбрасывающих семена мангровых растений на илистые отмели, сажая сотни тысяч деревьев на труднодоступных территориях?

Мило. Однако тот же самый дрон способен всадить вам заряд прямо в лоб на пороге дома. Прекрасная иллюстрация к моему доводу, если подумать. Инструменты есть лишь отражение наших намерений, ключевой фактор – то, что мы хотим получить с их помощью.

Давайте прибережем все это для нашего очередного экскурса в философию. Не сомневаюсь, что он состоится очень скоро. Тем временем, что вы думаете о новых искусственно выведенных амебах, которые растут в ваннах, производя биотопливо и одновременно поглощая углерод из атмосферы?

Недурно.

Другие взращенные в ванных амебы в высушенном виде превращаются в очень вкусную муку, заметно сокращая потребность в сельхозугодиях без ущерба для рациона питания.

Тоже недурно.

А как насчет технологии блокчейна, показывающей, где конкретно находятся все деньги и как они обращались в прошлом?

Неплохая мысль. Деньги работают, лишь когда люди им доверяют. Отслеживание денежных потоков укрепляет доверие. Если все правильно сделать, может статься, что деньги потеряют смысл и отомрут.

Превосходно! В последнее время мы наблюдали в этой области множество трансформаций – карбон-койны, гарантированные рабочие места и много чего еще. Это можно назвать социальной инженерией или архитектурой социальных систем, не так ли?

Именно эти сферы важны! Ход истории определяют общественные системы, а не инструменты.

Но не являются ли наши системы, грубо говоря, лишь программным обеспечением? Софт – это та же технология. Без него «железо» реально превращается в груду железа.

Именно это я и хотел сказать. Если продолжить вашу мысль, мы придем к выводу, что технологией являются и дизайн, и законы, и язык, даже мышление! И тогда quod erat demonstrandum, ваш постулат подтвердится, потому как любые человеческие действия будут считаться технологией.

Но ведь, пожалуй, так оно и есть! Может, нам следует об этом помнить и думать, какие именно технологии развивать и запускать в обращение.

Именно.

Вернемся к инновациям, которые мы с недавних пор наблюдаем в наших общественных системах. Наше время действительно воспринимается как особенное. Кажется, вы одобряете эти перемены?

Да. Куй железо, пока горячо. Пусть кризис приносит пользу. Побольше перемен, и побыстрее.

Серьезно?

Почему бы и нет?

А избыток перемен не вызовет хаос?

Хаос был до перемен. Теперь идет борьба с ним.

Немного напоминает изобретение парашюта в процессе падения, не так ли?

Приземляться совсем без парашюта еще хуже.

Хватит ли нам времени?

Лучше работать побыстрее.

Есть люди, считающие, что времени больше не осталось, что нас ждет неминуемое жесткое приземление и что текущие события якобы это демонстрируют. Вы слышали, что потепление океанов ведет к тому, что содержание жирных кислот омега-3 в рыбе и ценность последней для питания человека сократились аж на шестьдесят процентов? А ведь жирные кислоты этого ряда отвечают за преобразование сигналов в человеческом мозге. Вполне возможно, что совокупный интеллект сейчас резко идет на убыль, потому что потепление океанов вызывает снижение умственных способностей.