Министерство будущего - Робинсон Ким Стэнли

Новый портовый город за Полярным кругом назывался Маккензи-Прайм и смахивал на бывшую промзону. Единственный док длиной шесть километров, утыканный кранами для обслуживания контейнеровозов. Открытие Северного Ледовитого океана для судоходства породило одну из самых необычных зон эпохи атропоцена. Сюда заходили в основном контейнеровозы, переделанные под солнечную энергию и автоматическую навигацию, медлительные, но надежные. Дальний транспорт с нейтральным показателем углеродной эмиссии – грех жаловаться. И практически некому – местного населения в Арктике мало, на всем побережье Северного Ледовитого океана проживало меньше миллиона человек: инуиты, саамы, атапаски, инупиаки, якуты, русские, американцы, канадцы, скандинавы.

Цвет воды в океане, до северного горизонта свободном ото льда, был желтый – большой шок для новоприбывших. Вид отвратительный – как будто кто-то разлил ядохимикаты, на самом же деле вода поменяла цвет из-за геоинжиниринга, став самым наглядным свидетельством геоинжинерной мысли в действии, заодно вызвав вал критики. Однако прогрев океана, лишенного ледяного покрова, сам по себе способен безвозвратно превратить планету в сплошные джунгли. Все модели подтверждали этот вывод, поэтому, согласно протоколам Парижского соглашения, было решено воспрепятствовать этому процессу и выпустить в воду пигмент, поглощающий свет. Желтизна мешает солнечным лучам проникать в толщу воды и даже отражает часть из них обратно в космос. Для окрашивания больших пространств пигмента требуется не так уж много. Искусственные и натуральные пигменты разлагались за летний сезон постепенно, что позволяло принимать решение о повторной окраске лишь в следующем году. Красители на нефтяной основе были дешевы в производстве, являлись слабыми канцерогенами. Натуральные красители изготовлялись из коры дуба и тутового дерева без использования нефтепродуктов и были немного ядовиты. По мере накопления сведений люди варьировали применение двух видов. Экономия энергии и тепла в плане альбедо была невероятной: альбедо (где единица – это полное отражение, а ноль – полное поглощение) увеличилось с 0,06 для открытой воды до 0,47 для желтой. В космос вернулось колоссальное количество энергии. Соотношение выгоды на единицу затрат невозможно выразить никакими графиками.

Геоинжиниринг эффективен? Да. Уродлив? Несомненно. Опасен? Вероятно.

Необходим? Да. С другой стороны, так постановило международное сообщество на основании системы международных договоров. Еще одно изобретение, еще один эксперимент по управлению экосистемой Земли, тонкой настройке Геи.

Мэри взглянула на жуткое зрелище из гондолы дирижабля и тяжело вздохнула. Чудной мир. «Зачем вы нас сюда привезли? – спросила она капитана. – Чтобы показать это?»

Арт покачал головой, слегка покоробленный намеком.

– Как всегда, чтобы посмотреть на животных.

Всего пару часов спустя они уже летели над стадом карибу, занимавшим тундру от горизонта до горизонта. Арт признался, что нарочно опустил дирижабль на нужную высоту – примерно 150 метров, – чтобы усилить зрительный эффект. С этого расстояния казалось, что животных миллионы и они заполонили всю планету. Олени мигрировали на запад, выстраиваясь в длинные вереницы, напоминающие вымпелы или ленты, и собираясь в большое стадо всякий раз, когда натыкались на водную преграду. Поразительное зрелище.

На юг, через Гренландию.

По пути попадалось множество других аэростатов. Гигантские автоматические транспорты, круглые «летающие деревни» с кольцами балконов, настоящие воздушные клиперы, движимые парусами и воздушными змеями, обычные монгольфьеры с их привычной радужной раскраской. Никаких правил насчет размеров и формы аэростатов пока не существовало. Арт заметил, что дизайн воздушных судов пока еще пребывает в стадии Кембрийского взрыва. Воздухоплавание привлекает многих, пришлось установить коридоры и высоты движения, как в прошлом делали для авиарейсов. Воздушное пространство наполнилось людьми, а следовательно, и бюрократическими рогатками. Главное, что оно свободно от углеродных выбросов.

Мэри все больше прислушивалась к тому, что Арт рассказывал пассажирам или клиентам. Он провел на своем дирижабле бо́льшую часть жизни. Мэри прикинула, что ему, должно быть, около шестидесяти, так что время для такой оценки еще не наступило, сказанное больше похоже на заявление о намерениях, чем подведение жизненного итога. Арт ей нравился. Щуплый, угловатое лицо, крючковатый нос, залысины. Потрясающе голубые глаза, аристократический вид, милая застенчивая улыбка. Он напоминал ей Джойса Кэри на фото, которое отец держал на полке вместе с книгами любимого автора. Вопреки званию капитана корабля и главного натуралиста Арт выглядел застенчивым человеком. Редко заводил разговор о чем-то, кроме животных и географии, что естественно для его положения, однако за все время путешествия Мэри так и не узнала от него никаких личных подробностей, приходилось довольствоваться собственными умозаключениями. Арт однозначно был ирландцем. Однажды Мэри не выдержала и спросила напрямик. Капитан ответил, что родом из Белфаста, отец – протестант, мать – католичка.

«Он неспроста предпочитает небеса», – подумала Мэри. Бежит от общества? Ищет убежище, уединение за облаками? По прошествии лет, видимо, почувствовал себя уж слишком одиноко и решил проводить туры. Такова была теория Мэри. Потом, видимо, решил посвящать в прелести заоблачной жизни других, пассажиры служили для него компанией, играли роль собеседников. Он многое знал и умел рассказать, научить других радостям и очарованию птичьего бытия. Полярная крачка – вот он кто, вечно в перелете с одного полюса на другой и обратно. Налетался в одиночку и пару лет назад нанял в Лондоне координатора мероприятий, который бронировал для него туры и портовые стоянки.

Вылазки на природу, значит. Мэри по-прежнему не отпускали сомнения. Такие путешествия были не в ее духе. Вряд ли она согласится еще раз. Пусть даже остальные пассажиры приятные люди – норвежцы, китайцы, семья из Шри-Ланки. И все горели желанием увидеть мир с воздуха, особенно животных этого мира.

Земля велика. На их высоте, при их скорости грандиозность планеты проявлялась во всей красе. Масштаб, конечно, дело относительное. Голубая горошина, пылинка в лучах солнца – все это правда, однако с их точки наблюдения Земля выглядела огромной. Если попытаться обойти ее пешком, за всю жизнь не покроешь больше крохотной части. Зато сейчас они парили над ней, как орлы.

– Какие мы дураки, – сказала Мэри однажды вечером Арту.

Он удивленно вскинул брови. Час был поздний, они остались одни в смотровой кабине, все остальные ушли спать. Так уже случалось раз или два, складывалась новая привычка – тайный уговор поболтать наедине.

– Я так не думаю.

– Думаете-думаете. Иначе зачем устраиваете эти полеты?

Арт опять удивился. Мэри поняла, что другие пассажиры такие темы не затрагивают.

– Вас что-то вынудило уйти в небеса? – наседала Мэри.

– А-а… Лучше не будем об этом.

Мэри отступила, почувствовав, что перегнула палку, наткнулась на стену.

– Вы любите красоту, – продолжала она. – Я это вижу. Здесь действительно красиво.

– Это правда, – поспешно согласился Арт. – Сам до сих пор не привыкну.

– Повезло вам.

– Согласен. Особенно сегодня вечером.

Мэри рассмеялась.

Арт был еще достаточно молод и легко краснел. Мэри много раз видела такой тип кожи раньше. Ее бабка отчаянно краснела до девяностолетнего возраста.

После этого вечера привычка укоренилась. Когда все уходили спать, Арт и Мэри задерживались в смотровой кабине пропустить последний стаканчик. Внизу открывался превосходный вид. Стоило притушить свет, как мир под ногами становился различимым. Особенно когда светила луна. В ее свете и земля, и океан обретали мистический вид – блестки отражений, темные силуэты, и те, и другие по-своему неповторимые.

Маленькая смотровая кабина имелась и на макушке большого корпуса между солнечными панелями, что позволяло Арту и пассажирам смотреть на звезды в безлунном небе. В ранней фазе Луны, когда от нее оставался лишь тонкий серп, Арт водил пассажиров любоваться звездным куполом в верхнюю кабину. Однажды, когда туристы разошлись по каютам, он пригласил посмотреть на новую Луну Мэри. Низко на западе стелился Млечный Путь, над восточным горизонтом восходил Орион, все это страшно далеко от городов, просто невероятно, сколько звезд видно с высоты полутора километров. Небо здесь было совсем другое – первобытное, одушевленное. Арт много знал о созвездиях и стоящих за ними древних мифах. В кабине был установлен телескоп, который поворачивался туда, куда указывал рукой капитан, однако в тот вечер Арт не стал им пользоваться. Он научил Мэри находить галактику невооруженным глазом – вот она, на севере, возле Кассиопеи.