Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 161
Трасса была пустынна, как сердце. Клочки тревоги, конечно, ещё трепыхались в грудной клетке: как там Серёжка в Таганроге? Что с остальными — трех-вопросным Шуровым, строгой Мелкумовой, сумрачным и вечно голодным Феченко?.. Но это были уже не крики, взрезающие ребра, а какие-то далёкие, затихающие отзвуки.
Хотя в одном, пожалуй, он лукавил. Беспокойство за судьбу сына было сильным и постоянно кололо виски тупыми иголочками. Но сейчас не имело смысла ехать в Таганрог — все равно там суматоха и Серёжку не найти. Да и точного адреса он не знал — Светка, будучи в тихой истерике, наотрез отказалась говорить тогда, в день нелепой аварии. А он, кретин, не настоял — не думал, что все обернётся таким серьёзным переполохом…
«Не пропадёт пострел…» — как-то отрешённо утешал себя Валера.
Трасса была пустынна, как совесть.
Какая-то шестерёнка вышла из строя в механизме его души. Нет, неправильно! Даже не шестерёнка, а малюсенький зубчик. Появилась едва ощутимая червоточинка…
Рысцов протянул руку к карте. Скоро нужно будет сворачивать на грунтовку. Слякоть, грязища, снег ещё только начал сходить с полей, а в лесах, наверное, вообще сугробы. Легковушка может увязнуть. Да ладно, чего уж тут — обязательно увязнет. Погано. Не исключено, что придётся пробираться пешком.
— Ну и забрался же ты, неизвестный гений, — вздохнул Валера, раскуривая сигарету. И добавил: — Что во сне, что наяву…
— А?.. — очнулся Аракелян, непонимающе глядя на несущуюся под капот дорогу.
— Спите, профессор. Скоро — вплавь…
— Куда «вплавь»? — Альберт Агабекович все ещё туго соображал спросонья.
— По просёлочной не проедем, — мрачно пояснил Рысцов. — Пешком придётся топать. Километров шесть, судя по схеме. Хотя… я её по памяти рисовал, тут масштаб примерный, так что — плюс-минус пять.
— А «вплавь» зачем? — не унимался профессор, протирая глаза.
— Господи! Да пошутил я! — зло сказал Валера.
— Понятно… Не обращай внимания, я ещё не отошёл от всего…
Рысцов приоткрыл окно, впустив струйку холодного ветра, и выбросил окурок, зашипев от боли в покалеченной руке. Если просто рулить — ещё терпимо, но стоит совершить какое-нибудь другое движение — все, хоть вой.
— Посмотрите анальгин, — попросил он. — В бардачке должен был остаться. Таблетки три сразу, если есть…
Аракелян выдавил белые кругляшки на ладонь и протянул Валере со словами:
— Руки изрезаны красным стеклом, тёмные шрамы на веках…
— На поэжию прошибло? — хмыкнул тот, разжёвывая горьковатые таблетки. — Запить лучше дайте…
Через несколько километров они съехали с асфальта и увязли в грязи буквально в пяти метрах от обочины.
— Замечательно, — констатировал Рысцов, хлопая дверью. — Теперь нам без буксира вообще отсюда не выбраться.
Вокруг простирались заснеженные поля с чёрными проталинами и точками недовольно кричащих грачей. Километрах в трех к востоку виднелись разбросанные в низинке избы, а за ними — лес.
— Нам туда, — мотнул головой Валера, кутаясь в тулуп. — Судя по схеме, дом с телом Всеволода за той деревней.
— Тогда пойдёмте, — откликнулся профессор, вынимая из багажника лопату.
— Гробовщики, — обронил Рысцов, наступая сапогом в неразъезженную колею.
— Какой там… У нас даже нет гроба…
Деревня оказалась заброшена. Выбравшись на относительно ровное место посреди улицы, Альберт Агабекович и Валера остановились и устроили небольшой привал. Расчистили лавочку возле перекошенного забора и присели, снимая по очереди лопатой пласты грязи с сапог и оттирая штаны.
— Ну и местечко, только вурдалаков не хватает, — улыбнулся Рысцов, глядя на открытую калитку. — Собаки не лают даже. Все ушли. Странно, не правда ли?
Аракелян не ответил, лишь кивнул. Он тяжело дышал: все-таки протопать несколько километров по весенней размазне для пожилого человека не сахар.
— Ну что, отдышались? — спросил Валера через четверть часа, изучая схему.
— Да, выдвигаемся.
— Идите налегке, лопату я понесу.
— Куда ты со своими культями изрезанными, — неожиданно властным тоном сказал Альберт Агабекович, и в его голосе явственно прорезались армянские нотки. — Дай сюда…
Валера изумлённо хмыкнул, но инструмент вернул.
Пройдя застывшую деревушку насквозь, они повернули чуть севернее и вскоре обнаружили нужную дорогу.
— Гляньте-ка! — воскликнул Рысцов. — Следы-то свежие совсем.
Аракелян подошёл ближе. Извилистая просека разбивала лес на две части, а в колеях виднелись отпечатки широких гусениц.
— Кто-то недавно проезжал здесь на вездеходе, — удивлённо сказал профессор. — Мощный вездеход, тяжёлый. Мы на таких однажды в тайге ходили, когда в экспедиции геологической были. И он ехал не через посёлок, а кружным путём. Ну да, на такой машине хоть через стены можно скакать…
— Интересно, очень интересно, — пробормотал Валера. — Что ж, посмотрим. Двинулись?
— Конечно…
Добротный бревенчатый сруб они обнаружили километра через полтора. Дом был одноэтажный, стоял на полянке, а чуть в стороне от него из-под снега торчало несколько перерубленных кабелей. Следы гусениц подходили почти вплотную к крыльцу, возле которого земля была взрыта — по всей видимости, на этом месте вездеход разворачивался. Входная дверь покачивалась на единственной уцелевшей петле, причём косяк оказался вынесен наружу — последствия грубого взлома явно даже не пытались скрыть.
— Вот те на… — присвистнул Рысцов, поднимаясь по ступеням. — Смотрите, какие царапины — выносили что-то очень тяжёлое и громоздкое.
— ГС-установку, — уточнил Альберт Агабекович, когда они вошли в почти пустую комнату. — Неужели его никто не охранял?..
Картина удручала. Монументальный шкаф был выпотрошен, и скудный скарб валялся на полу: ватник, алюминиевая кружка, несколько старых журналов с деформированными от влаги страницами, охотничьи и рыболовные снасти. На столе лежала аляповатая скатерть, засаленная и порванная. Шторы были сдёрнуты, ставни распахнуты. Одинокий стул валялся возле печи, жерло которой тоже было открыто, и возле завалинки коврик был засыпал золой.
