О юный, приди в мире, о брат мой!
Приди, да увижу тебя, Севера царь, князь вечности!
Не уставай усталостью сердца своего, владыка наш!
Приди же в дом свой и не опасайся!
И она опустила пылающую голову на холодные плиты возле бассейна. Служители молча окружали ее. Она выпрямилась, сложила ладони под грудью, взглянула в небо и прислушалась. Безмолвие окружало ее, небо было черно, в трех алмазах пояса одежд жрицы не отражались три звезды Его образа.
- Нефернептис, - послышался тихий голос колдуна.
Жрица поднялась на ноги. Он помог ей, поддержав под локти и нежно глядя и лицо. Она плакала.
- Нефернептис, тебе пора... Ты должна идти...
Она знала, что теперь останется совершенно одна и уже не будет жрицей.
- Прощай, - прошептала девушка и выпустила его горячую руку. Он долго смотрел ей вслед...
"Я - Исида, я вышла из темницы для рабынь, куда запер меня мой брат Сет. И вот сказал мне Тот, великий бог, глава истины на небе и на земле: "Приди же, о Исида, богиня! Хорошо ведь послушать: один живет, а другой руководит. Спрячься же со своим сыном, младенцем, пришедшим к нам!" И когда я вышла в вечернее время, вышли за мной и семь скорпионов, и они были вокруг меня: Тефен и Бефен позади меня, Местет и Местетеф под моим ложем, Петет, Четет и Матет охраняли мне дорогу. Я их просила, и моя речь достигла их ушей: "Не знайте Черного, не приветствуйте Красного. Не различайте сына знатного человека от бедняка! Да будут лики ваши опущены на дорогу, опасайтесь возбудить подозрения, пока мы не достигнем Пер-Суй, города Двух обутых женщин, начала болот, конца клетки!"
Но когда я достигла домов замужних женщин, увидела меня издали знатная женщина и заперла свои двери предо мною. Моим спутникам она показалась злою. Они посоветовались о ней и положили свой яд вместе на жало скорпиона Тефен, но я не знала тогда об этом. А мне открыла дверь обитательница болот, и я вошла в ее дом, усталая.
Тефен же прополз под створки двери и укусил сына богатой женщины. И запылал огонь в ее доме, и не было воды, дабы его залить, ибо небо, которое могло бы пролить дождь в дом богатой женщины, гневалось. Не пришло еще время для этого! И вот та, которая не открыла мне двери, обежала свой город, крича и не зная, будет ли жив ее сын. Но там не было никого, кто пришел бы на ее вопль. Моему сердцу тоже стало больно за маленького, и я решила сохранить жизнь невинному. Я позвала ее: "Приди ко мне! Приди ко мне! Мои уста владеют жизнью. Я - женщина, известная в своем городе, которая останавливает своими чарами ядовитую змею. Мой отец научил меня знанию, ибо я его родная и любимая дочь!"
Та, которая не открыла мне двери, узнала меня и бросилась в ноги, но у нас было мало времени.
Я пошла за нею и возложила руки свои на ребенка, чтобы оживить его, уже бездыханного.
- О, яд скорпиона Тефен! Приди, выйди на землю, не броди, не проникай! Я - Исида, богиня, владычица чар, творящая чары, превосходная изречениями! Слушает меня всякий гад! Пади ниц, яд скорпиона Местет! Не убегай, яд скорпиона Местетеф! Не поднимайся, яд скорпиона Петет и скорпиона Четет! Не приближайся, яд скорпиона Матет! Пропади, рана укуса, по слову Исиды, богини, великой чарами пред богами, которой Геб дал свою силу, чтобы отвращать яд в его мощи! Отступи! Беги! Назад, по слову возлюбленной Ра! Вот моя речь, которой я просила вас, скорпионы, еще ночью! Я ведь вам сказала: "Я буду идти одна и даже забуду ваши имена. Не знайте Черного, не приветствуйте Красного, не смотрите на богатых женщин в их домах! Пусть ваши лица будут опущены на дорогу, пока мы не достигнем убежища Хеммиса!"
И вздохнул ребенок, и заплакал он.
- О, жив мой ребенок и мертв яд! - вскричала богатая женщина, простирая свои руки ко мне. - Огонь потух, и небо спокойно из-за уст Исиды, богини! Как искупить мне свою вину пред тобой, вечно юная?!
Тогда я сказала:
- Приди и принеси мне свои богатства, и пусть они наполнят дом обитательницы болот ради обитательницы болот, ибо она открыла мне свою хижину, а ты оставляла страдать просящих той же ночью. Ты испытала свои уста: твой сын был укушен.
Она созвала своих слуг и приказала отвезти все свои вещи в дом бедной женщины. Я протянула ей ячменный хлеб с солью:
- Как исцелю я Гора для себя, так же будет исцелен каждый болящий...
И продолжался мой путь в Хеммис...
Вихрь свистит. Боятся боги. О, боги! Я - Исида, сестра Осириса, плачущая об отце богов Осирисе, рассудившем вражду обеих земель. Его семя - в моем чреве. Я создала образ бога в яйце, сына главы предвечных богов, и он будет управлять этой землей, он унаследует Гебу, он будет говорить о своем отце. Придите же, боги, сотворите защиту ему в моем чреве! Узнайте же в ваших сердцах, что это - ваш господин, божественный образом, владыка богов, хотя они и велики, и прекрасны! Дайте же защиту Соколу, находящемуся в моем чреве!
И спрятались мы в болотах дельты, дабы могла я родить Гора, сына Осириса, и скрыть его от козней Сета, брата моего, завистливого и коварного"...
Андрей уехал от отца в дурном расположении духа. Был бы смысл так рисковать из-за абсурдной идеи, что никто не должен уходить безнаказанно... Одесская "братва" своего в обиду не даст, с нею нужно договариваться... Столько лишних телодвижений. Рушинского и Саблинова он давно бы уже послал куда положено, а вот отца - не мог, хотя и видел всю бесполезность дальнейших преследований. Хорошо, Гроссман, или как бишь его там, должен исправить то, над чем бьются саламандровские "программеры"... Но за каким дьяволом вмешивать в эти разборки бабу?! Разве только для острастки... Положим, что тот сильно испугается и сделает все, что от него требуют. А если плевать он хотел на эту маленькую шлюшку? Мало ли что? Мы все клянемся отдать жизнь за другого, когда нам выгодно так говорить. Вот и Гроссман, вероятно, из таковских...
Несколько месяцев Андрей был по уши занят своей работой и лишь по отдельным репликам отца, звонившего из Челябинска и Москвы, понимал, что "Саламандры" заварили очередную кашу. Наконец Константин Геннадьевич распорядился срочно прилететь на Урал и объяснил своему наследнику, что беглецов непременно нужно "достать" и заставить их восстановить все утраченные данные программы, а после наказать так, чтобы они запомнили это навсегда.
