Дом шизов (ЛП) - Дашнер (Дэшнер) Джеймс

— Преследуйте их. Убедитесь, что они не вернутся.

Он рухнул на землю, и слезы полились из его затуманенных глаз, хотя это не имело ничего общего с безумием. 

Глава пятнадцатая

Прошло три часа, прежде чем сердце Ньюта пришло в норму, помутнение зрения превратилось в ясность, а грохот в ушах затих. Каким-то образом ему удалось вернуться в свою маленькую хижину, хотя он ничего не помнил о том, как туда попал. Он спал, хотя не помнил, как заснул или проснулся. Он закрывал глаза и открывал их снова тысячи раз, желая, чтобы белая дымка исчезла из его зрения. Шум рассеивался слишком медленно, чтобы заметить, а затем, казалось, исчез в одно мгновение.

Но голова все еще болела. Он подумал, что теперь она будет болеть чаще.

— Ньют?

Он поднял взгляд с места на полу и увидел Кейшу, ее взгляд был полон беспокойства. Возможно, она была с ним уже какое-то время, но, насколько он помнил, это был первый раз, когда он увидел ее с тех пор, как утром закончились беспорядки.

— Ты снова чувствуешь себя самим собой? — спросила она. Тут появился Данте, и Кейша поманила ребенка прямо к лицу Ньюта, чтобы подбодрить его. — Хочешь попробовать сесть?

Ньют попытался кивнуть, но не смог. Попытался заговорить, но вышло только мычание. Тогда он подтянул под себя руки и, приподняв тело, сел так, чтобы прижаться спиной к стене. Мир на минуту поплыл, но затем вернулся в исходное положение. Удивительно, но это движение не пронзило череп ударной волной боли. Ему было лучше. Ему определенно было лучше.

Кейша и он обменялись долгим взглядом, в их глазах была печаль о прошедшем дне и страх за следующий.

— Хочешь поговорить или... нет? — наконец спросила она. — Может, нам стоит отложить...

— Нет! — огрызнулся Ньют, морщась от боли во лбу. — Ни за что. Мы ни за что на свете не будем ничего откладывать. Мы отвезем тебя к твоей семье. Завтра. Мне это нужно больше, чем тебе.

Кейша кивнула и продолжала кивать, как будто хотела что-то сказать, но вынуждена была бороться со слезами. После сотни раз или около того, она, наконец, перестала спрашивать его, уверен ли он в том, что хочет попытаться вырваться и найти ее семью. Но, очевидно, это все еще трогало и пугало ее. Его это тоже пугало, но по какой-то причине это стало единственной целью его жизни, единственным, что не позволяло его разуму погрузиться в эту постоянно расширяющуюся пустоту... диссонанса.

— Расскажи мне о сегодняшнем дне, — тихо сказала Кейша. — Насколько все было плохо? Этот ходячий фрик Джонси... он не смог бы вести разумную беседу, черт его побери. Я едва разобрала десять слов, когда он тебя высадил.

— Джонси вернул меня обратно? — спросил Ньют. — Я выстрелил в него из чертовой пушки!

— Да. Он просил передать тебе, что прощает тебя и что он знает, что ты сделал это случайно. Он вообще-то поржал над этим. Чувак уморительный.

Ньют издал звук, слегка похожий на смех.

— Можно мне немного воды - я чувствую себя так, будто проглотил ведро грязи, — он не упомянул, что не был уверен, что выстрел в Джонси был случайностью. Он, конечно, заслужил это за нападение на Томми. Ну и ладно. Все равно этот парень был всего лишь инструментом.

У них был старый молочный кувшин, полный чистой воды, и Кейша налила ему чашку. Протягивая ему чашку, она повторила:

— Насколько все плохо?

Он выпил воду одной длинной чередой глотков, задыхаясь, когда закончил.

— Это было хреново, — наконец сказал он. — Думаю, я знаю, на что это будет похоже, когда мы перейдем черту. Я крышей поехал, Кейша. Совершенно спятил. Я не мог видеть, не мог слышать, не мог нормально соображать. Удивительно, что все оттуда вышли живыми. Особенно я.

— О, Боже, Ньют. Мне жаль. Там что-то не так, это точно, — она постучала по правому виску.

— Я уверен, что стресс как-то повлиял на это, — сказал Ньют. — Вся эта шумиха сегодня утром, эти идиоты, нападающие на охранников просто так. Как будто этого было недостаточно - я был измотан, исцарапан, в синяках. Я пошел в боулинг, потому что он был близко, думал, что отдохну, а потом вернусь сюда. И тут, из всех стебанутых вещей, которые должны были случиться, мои...

Он не знал того, что знала она. Даже если бы она понимала каждое слово, сказанное Джонси, а она, очевидно, не понимала, разве это имело бы значение? Никто до конца не понимал, даже отдаленно, через что пришлось пройти Ньюту внутри этого старого разваливающегося здания. Шок от возвращения друзей, боль от того, что он не отступил и настоял на том, чтобы они ушли, травма от того, как ужасно все закончилось. Отчаяние на лицах Томаса и Минхо каким-то образом запечатлелось в сознании Ньюта, несмотря на то, что он на время потерял его.

— Ньют? — Кейша напомнила о себе. — Расскажи мне, что случилось в боулинге.

— А я должен?

— Да, — она улыбнулась, и это заставило его вспомнить собственную маму, вернувшуюся из тумана воспоминаний.

— Поговори со мной, парень. Это поможет тебе почувствовать себя лучше. Думаю, раньше это называли терапией, до того, как мир полетел к чертям в корзину.

— Я свихнулся, — сказал он едва слышным шепотом. — Вот и все. Я сошел с ума, когда увидел Томми и Минхо. Он... они были... это слишком длинная история, чтобы ее рассказывать. Я тебе уже что-то об этом говорил. Но они были для меня всем. Они и сейчас для меня все. У меня разрывалось сердце, когда я поймал Вспышку, когда я знал, что у них есть иммунитет, а у меня нет. А потом это снова разорвало мне сердце...

— У тебя два сердца?

Ньют рассмеялся - таким смехом, который вырывается через нос.

— Это что, блин, комедия на час? Я тут пытаюсь сказать тебе, как я чертовски несчастен.

— Хорошо, я заткнусь. Продолжай.

Он закатил глаза и покачал головой.

— Короче. Меня просто убило то, что я оставил их после того, как они отправились в Денвер. Да, если бы у меня было два сраных сердца, их бы оба вырвали. Так что, походу, у меня их три, раз одно еще бьется. Но... когда я услышал, что они искали меня, а потом, что еще хуже, когда они вошли в тот боулинг... мой разум просто начал отключаться. Я был так зол, так чертовски зол, как будто каждая жидкая часть меня начала кипеть и выпускать пар. Я не мог видеть, я не мог слышать, я не мог думать. Я потерял контроль, — он сделал паузу, желая описать это лучше. — Как я уже и сказал. У меня поехала крыша.

— Ох, мне очень жаль. Что произошло потом?

Ньют сместил свое положение, чтобы дать передышку некоторым шишкам и синякам.

— Я почти не помню ничего конкретного. Я кричал и вопил, Джонси пытался вести себя как король мира, люди дрались на полу. И моя башка просто не работала. Я знал, что мне нужно, чтобы мои друзья ушли. У них есть что-то, чего они пытаются достичь, и это намного, намного больше, чем я. К тому же, мне и так хреново без постоянного беспокойства о том, как им будет тяжело.

Он пожал плечами.

— Так что, знаешь, я сделал то, что сделал бы любой разумный человек. Я размахивал пушкой, как обдолбанный наркоман, пальнул в Джонси, начал угрожать застрелить Минхо и любого другого, кто посмеет меня разозлить. Потом кучка моих новых приятелей шизов погнала их из города обратно в их Берг. Все прошло именно так, как я и планировал.

Кейша подняла брови.

— И кто теперь устраивает стендап-шоу?

— По крайней мере, я смешнее тебя.

Она усмехнулась.

— Без обид, Ньют, но у тебя весь юмор как мой большой палец на ноге.

Тогда Данте издал звук - ребенок был настолько тихим, что иногда легко было забыть о его существовании. Он дремал в углу. Кейша подошла и взяла его на руки, посадила к себе на колени. Потом она долго и крепко обнимала его, возможно, представляя, как ее сын переживает те ужасные вещи, которые только что описал Ньют.

— Ты когда-нибудь жалела об этом? — спросил он, будучи уверенным, что это было глупо.

— О чем жалела?

— Что принесла детей в этот ужасный мир.