Хождение Джоэниса. Оптимальный вариант - Шекли Роберт

– А это имело значение? – спросил Джоэнис.

– Колоссальное! Вы просто не поверите, как трудно добиться разрешения на подобное начинание. Нужно было доказать, что наше поселение не выходит за рамки свободного предпринимательства. Это представляло определённую сложность, поскольку члены общины всем владеют в равной степени. К счастью, в то время у нас преподавал логику Грегориас; он-то и убедил местные власти.

Молящиеся тем временем раскачивались и стенали. Вперёд выступил старец, лицо которого было вымазано жёлтой глиной, и начал монотонно распевать на благожданском языке.

– О чем он? – поинтересовался Джоэнис.

– Он возносит особенно прекрасную молитву, переработанную Джефрардом из пиндарической оды, – пояснил Хенли. – В этой её части говорится:

– В самом деле, очаровательно, – одобрил Джоэнис. – А что значат те строки об Акрополе и Парфеноне?

– Честно говоря, – признался Харрис, – я и сам не уверен в уместности этой части текста. Но на нём настаивала кафедра классики. А так как кафедры экономики, антропологии, физики и химии уже приняли большинство решений, мы позволили им оставить свой Парфенон. В конце концов, в совместных начинаниях уступки неизбежны.

Джоэнис кивнул.

– А что значит «угроза часов, во тьму облачённых», и «Зверь всего подлунного мира»?

Харрис подмигнул.

– Страх необходим, – сказал он.

Джоэниса расположили на ночь в маленькой хижине, построенной без единого гвоздя. Ложе из сосновых веток было восхитительно спартанским, но чрезвычайно неудобным. Он исхитрился принять наименее болезненную позу и задремал.

Его пробудило прикосновение чьей-то руки, Он открыл глаза и увидел молодую женщину поразительной красоты, склонившуюся над ним с нежной улыбкой. Джоэнис вначале очень смутился, не столько за себя, сколько за женщину, которая, как он опасался, ошиблась хижиной. Но она сразу дала понять, что никакой ошибки не произошло.

– Меня зовут Лака. Я жена Кора, руководителя Ассоциации Молодых Солнцепоклонников, и пришла сюда, чтобы провести с вами ночь и сделать всё возможное, дабы усладить ваше пребывание здесь.

– Благодарю, – молвил Джоэнис. – А ваш муж знает об этом?

– Что знает или не знает мой муж, не имеет никакого значения, – сказала Лака. – Кор – религиозный человек и предан обычаям Благождания. Существует определённый обычай, и наша религиозная обязанность доставлять таким образом удовольствие гостю. Разве профессор Хенли не объяснил вам?

Джоэнис ответил, что профессор Хенли не обмолвился ни словом.

– Значит, он решил немного пошутить. Именно профессор Хенли предложил нам этот обычай, позаимствовав его из какой-то книги.

– Понятия не имел, – сказал Джоэнис, отодвигаясь в сторону, когда Лака легла рядом с ним на сосновые ветки.

– Я слышала, что профессор Хенли весьма энергично настаивал на этом пункте, – продолжала Лака. – Он встретил некоторое сопротивление со стороны кафедры науки. Но Хенли указал, что если люди нуждаются в религии, значит, они нуждаются в обычаях и традициях; а традиции и обычаи должен выбирать специалист. В конечном счете его точка зрения восторжествовала.

– Понимаю, – проговорил Джоэнис. – А что, Хенли выбирал и другие обычаи вроде этого?

– Ну, у нас есть сатурналии, и вакханалии, и Элевсинские мистерии, и праздник Диониса, и День Основателя, и Весенний и Осенний обряды плодородия, и Прославление Адониса, и…

Тут Джоэнис прервал Лаку, заметив, что на Горе Благождания, как ему кажется, немало праздников.

– Да, – подтвердила Лака. – Поэтому у нас, женщин, всегда полно хлопот. Мы к этому привыкли, зато с мужчинами не всё так просто. Они обожают праздники, но злятся и ревнуют, когда развлекаются их жены.

– Что они тогда делают? – поинтересовался Джоэнис.

– Следуют совету доктора Кольчуга с кафедры психологии. Они пробегают рекомендованную дистанцию длиной в три мили по густым зарослям кустарника, затем ныряют в холодный ручей и проплывают сто ярдов, а потом бьют по мешку, сшитому из оленьей шкуры, до полного изнеможения. Полное изнеможение, как учит нас доктор Кольчуг, всегда сопровождается временным притуплением эмоций.

– Ну и как, помогает предписание доктора? – спросил Джоэнис.

– До сих пор неудач не было. Если лечение не оказывает действия с первого раза, мужчина должен просто повторить все сначала, и столько раз, сколько потребуется. От этого, помимо всего, повышается мышечный тонус.

– Весьма любопытно, – молвил Джоэнис.

Лежа рядом с Лакой, он внезапно обнаружил, что потерял всякий интерес к продолжению этой антропологической дискуссии. На какое-то мгновение он предположил, не достойно ли порицания то, что Хенли установил здесь порядки в соответствии со своими вкусами; но потом Джоэнис вспомнил, что порядок в обществе всегда определяется мужчинами, а вкусы Хенли не хуже тех, о которых он кое-что слышал, и уж во всяком случае лучше, чем многие другие. Решив больше не предаваться абстрактным размышлениям, Джоэнис протянул руку и коснулся тёмных волос Лаки.

Девушка отпрянула, невольно вздрогнув.

– Что случилось? – спросил Джоэнис. – Тебе неприятно?

– Не в этом дело, – ответила Лака. – Беда в том, что я вообще терпеть не могу, когда меня касаются. Поверьте, это никак не связано с вами. Просто у меня такой характер.

– Поразительно! – удивился Джоэнис. – И всё же ты без колебаний пришла в общину и остаёшься в ней по доброй воле?

– Да, это правда, – сказала Лака. – Парадоксально, но многие цивилизованные люди, которых влечет примитивная жизнь, с отвращением относятся к так называемым плотским утехам, в изрядной степени возбуждающим научный интерес профессоров. Взять, к примеру, меня – типичный случай. Я горячо люблю горы и луга, наслаждаюсь простым физическим трудом, рыбной ловлей и охотой. И ради этого я согласна сдерживать свою неприязнь к половым отношениям.

Джоэнис нашел это любопытным и отметил про себя, какие трудности встают перед теми, кто выбирает людей для заселения Утопии. Его мысли были прерваны Лакой, которая взяла себя в руки: справившись с чувствами, она обняла Джоэниса за шею и притянула к себе.

Но теперь у Джоэниса пропало влечение к ней, во всяком случае, его было не больше, чем к дереву или облачку.

– Нет, Лака, я не хочу идти против твоих естественных склонностей, – сказал он и мягко отвел её руки.

– Вы должны! – вскричала она. – Таков обычай!

– Поскольку я не являюсь членом общины, я не обязан следовать её обычаям.

– Пожалуй, верно, – согласилась Лака. – И все же прочие профессора следуют этому обычаю, а о том, хороший он или плохой, спорят позже, при свете дня.

Эти слова нисколько не тронули Джоэниса.

– Что они там делают – это их частное дело, – заметил он.

– Я сама виновата, – сокрушённо молвила Лака. – Мне надо научиться лучше владеть собой. Если бы вы только знали, как я молю о самоконтроле!

– Нисколько не сомневаюсь, – заверил Джоэнис. – Главное, ты предложила мне совершить этот акт гостеприимства, и дух обычая, таким образом, сохранен. Помни об этом, Лака, и смело возвращайся к своему мужу.

– Мне стыдно, – призналась Лака. – Другие женщины узнают, что что-то пошло не так, раз я вернулась до наступления утра, и начнут надо мной смеяться. Да и муж мой будет недоволен.