— Если что-то не получится — зовите, поможем! — предложил другой.
— Спасибо, — кивнул я.
У меня получилось. С первого раза. Хотя ощущение было очень необычным — будто ныряешь в прохладный вертикальный бассейн.
Зато внутри было очень комфортно. Никакого давящего ощущение брони. Будто бы на собственной коже вдруг отросла невесомая и почти неощутимая защитная оболочка.
Перед глазами, на внутренней поверхности шлема, появился небольшой дисплей с параметрами внешней среды, обозначением режима работы и прочими информационными штуковинами.
«Если хочешь — могу вывести всё на внутренне зрение. Или совсем свернуть», — предложил Вася.
«Не нужно, спасибо», — мысленно ответил я, вспоминая, как здесь открывается шлем.
Ах, да. Эта штуковина считывает двигательные импульсы. Я представил себе, как рукой поднимаю визор — и он послушно втянулся в паз за моим затылком.
— Нравится? — спросил один из техников.
— Очень! — искренне ответил я, широко улыбаясь.
— Если хотите — внешнюю оболочку можно сделать более… обтекаемой, — сказала одна из девушек. И густо покраснела. — Да, ребят?
Я посмотрел вниз. Эта модель скафандра почти не ограничивала поле зрения. А ещё «Сова» подстроилась под мою фигуру. Нет, ничего откровенно неприличного — но слишком, скажем так, спортивно получилось.
— Не нужно, спасибо, — ответил я. — Всё равно кроме вас никто меня не увидит. Так?
Девушка в ответ смущённо улыбнулась и кивнула.
— Если готов, то добро пожаловать на борт, — сказал Сергеич, который всё это время скромно стоял в углу возле входа.
Он указал на металлические створки лифта в противоположном конце помещения.
— Я провожу тебя до шлюза, — добавил он.
Эксперимент
Перед тем, как надеть скафандр, я оставил её вместе с остальной одеждой на специальной полке шкатулку с семенем гинкго. И чуть не забыл вернуться.
«Семечко-то оставить решил? — напомнил Вася. — Смотри, китайцы обидятся!»
Я хмыкнул и, ловя на себе удивлённые взгляды, вернулся в зону переодевания. Взял в руки шкатулку.
— Всё-таки решил её взять в этот раз? — спросил Сергеич, который шёл рядом со мной.
— Да, — кивнул я. — Думаю, это будет правильно.
— Если что-то случиться, мы не сможем передать партнёрам информацию о его судьбе, — заметил руководитель. — Между нами прекрасные отношения, но…
— Понимаю. И всё равно это будет правильно, — настаивал я, ощущая через перчатки скафандра рельефную резьбу. — К тому же, когда-нибудь… рано или поздно они всё равно узнают. И это будет лучше, чем я его просто оставлю здесь.
— Ты мог посадить его внутри комплекса, — заметил Сергеич.
Я внимательно посмотрел ему в глаза.
— Уверен? Мне кажется, это не совсем то, что они бы ожидали.
Тот вздохнул и кивнул.
— Ты прав. Ладно. Так тому и быть… — ответил он. После чего добавил: — Надеюсь, зародыши деревьев не умеют видеть сны. Иначе это будет опасно.
— Наверняка не умеют. Иначе бы они не решились на такой подарок.
Мы вернулись к трапу. И тут Сергеич неожиданно подался ко мне и крепко обнял. Я ответил на объятия, стараясь сделать так, чтобы случайно не подключились искусственные мышцы скафандра. А то не хотелось бы быть причиной случайной и нелепой гибели светила отечественной и мировой науки.
— Удачи тебе, Тейдан, — тихо сказал руководитель, зачем-то назвав меня нарайнийским именем.
— Спасибо, — ответил я. После чего не оглядываясь поднялся на борт корабля.
Согласно инструкции, во время старта мне надлежало сидеть ложементе спасательной капсулы, которая находилась под полом кольцевой беговой дорожки на главной палубе «Севера-2». Такое расположение обеспечивало возможность в считанные мгновения оказаться как можно дальше от корабля, за переделом проекции «гравитационных зеркал».
Впрочем, жаловаться не приходилось: тут было комфортно. Куда комфортнее, чем на первом «Севере». В самой капсуле был даже обзорный иллюминатор, и находился он аккурат между моих ног, ниже главного информационного экрана.
Сам старт я не почувствовал. И не удивительно: не было никаких толчков или тем более перегрузок. Просто северный пейзаж за окном вдруг качнулся и поплыл вниз. Крайне необычное ощущение: будто кино смотришь. Но твёрдо понимаешь, что всё это на самом деле.
Дальше было ещё более необычно. Сила тяжести постепенно уменьшалась по мере того, как корабль набирал высоту, а с ней и орбитальную скорость.
Я автоматически отвечал на запросы центра. Комментировал происходящее на борту, если поступал соответствующий запрос. Мне, кстати, оставили мой настоящий позывной, в этот раз обошлось без экспериментов, несмотря на секретность.
Когда Земля в иллюминаторе превратилась в шар, я почувствовал лёгкий толчок. Включились ионные движки. Земля временно исчезла из поля зрения, потом появилась вновь — с другой стороны. Нарастала сила тяжести: «Север-2» начал раскручивать жилой отсек.
Через несколько секунд после того, как тяжесть достигла запланированных на этот полёт одного и двух «же», спасательная капсула автоматически разблокировалась. Я с удовольствием потянулся и, опираясь на края ложемента, встал. Тут не нужно было даже расстёгиваться: «Полярная Сова» стыковалась с материалом ложемента на молекулярном уровне, и автоматически распределяла нагрузки по всему телу. Если бы они вообще появились.
— «Шланг», ответьте «Пурге», — центр снова вышел на связь. Должно быть, увидели, что я встал.
— «Шланг» на связи, — ответил я.
— Вы на штатной траектории. Гравитационные отражатели свёрнуты. Расчётное прибытие в точку перехода — плюс шесть часов.
— Принял, «Пурга». Плюс шесть часов.
— После осмотра жилой палубы доложитесь. Дальше по ситуации, связь по графику за полчаса до перехода.
— Принял, доложусь.
— Хорошего полёта!
Вот и весь радиообмен. Формальностей явно стало меньше, что не могло не радовать.
Я поднялся по лестнице с широкими шершавыми ступеньками на палубу. Люк за мной сразу же закрылся. Теперь я стоял на размеченной беговой дорожке с красным пружинящим покрытием.
«Надо пробежаться обязательно», — решил я, глядя, как трек резко забирает наверх всего в нескольких десятках метрах от меня, а потом скрывается на потолке.
«Рекомендую бегать по направлению вращения», — вдруг вмешался Вася.
«Чтобы нагрузка была выше?» — улыбнулся я.
«Ну ты ведь соскучился по повышенной гравитации?» — ответил он.
«Повышенной или всё-таки нормальной?» — заметил я.
Вася предпочёл промолчать.
Я прошёл по коридору чуть дальше, до двери своей каюты. Справа от входа находился специальный шкаф для скафандра. Нужно было подойти к нему лицом и приблизиться, чтобы сработали специальные захваты. Потом — сделать два шага назад. По идее, скафандр должен был выпустить своего обитателя наружу.
Уже стоя перед захватами, я вдруг на секунду представил, что было бы, если бы этого не произошло. Сбой автоматики или ещё что-нибудь в этом роде. Стало неуютно.
«О, да у тебя просыпается страх перед технологиями!» — ехидно заметил Вася.
«Ещё скажи, что это невозможно», — мысленно хмыкнул я.
«У тебя я есть. С таким случаем я смогу разобраться, — самоуверенно заявил мой напарник. — А вообще ты в чём-то прав. Учитывая место, куда мы направляемся. Так что доверяй интуиции».
С лёгким чмокающим звуком я выбрался из скафандра.
«Блин! Хоть бы шлёпанцы предусмотрели, что ли?» — с неудовольствием подумал я, переминаясь на холодном металлическом полу. Будто специально перед каютой мягкое пружинящее покрытие сменялась рифлёным металлом.
«Корабль строился в спешке, — заметил Вася. — Основное внимание уделялось технической начинке. Про эргономику думали в последнюю очередь. Решили, что и без того экипаж будет утопать в роскоши… но, если хочешь, добавь это в рапорт. Глядишь, для тех, кто полетит следом, всё поправят».
Вместо ответа я нажал сенсорную панель слева от двери своей каюты. Та с мягким гудением втянулась в паз. Изнутри вырвалось облачко пара. Повеяло морозцем. Я невольно поёжился.
