Петлистые времена (Повести. Рассказы) - Лукина Любовь Александровна

— Ишь, — прокомментировал лениво один из таксистов. — Холодно ему. Поле врубил…

— Да, это тебе не Вега, — не без злорадства заметил второй.

Третий подумал и хмыкнул.

— Какая Вега? С Веги — те здоровые, черные. А серебристые — это с Проциона.

— Процион-моцион!.. — Второй раздраженно заплевал окурок. — Налетело погани со всего света… Куда едем?

Последний вопрос относился к прозрачнобородому юноше, остановившемуся то ли послушать таксистов, то ли поглядеть на инопланетянина.

— Да пожалуй, что никуда, — несколько смущенно ответил он. — А что, скажите, вот это розовое… это и есть поле?

Но таксист с ним больше разговаривать не пожелал и снова повернулся к коллегам. Губы юноши обиженно дрогнули. Однако спина сердитого шофера выглядела столь непробиваемой, что он решил не связываться и пошел прочь, время от времени пожимая свободным от этюдника плечом. Асфальт по периметру площади был совершенно чист — видно, листву размело при посадке.

— Сережа!

Юноша остановился. Из-за последней елочки вышел, ухмыляясь, рослый плечистый парень. Из-под прямоугольного козырька высокой фермерской кепки на юношу, которого, оказывается, звали Сережей, уставились маленькие серые глаза — не выразительнее заклепок. Зато нижняя челюсть была куда как выразительна! Ворота прошибать такой челюстью.

— Володька, ты? — Обрадованный Сережа сбросил с плеча этюдник и протянул хрупкую мальчишескую руку навстречу огромной ухватистой пятерне с оббитыми и расплющенными костяшками пальцев. Надо полагать, молодые люди не видели друг друга давно, потому что после рукопожатия они еще и обнялись.

— Ну ты, я смотрю, вообще не изменился, — подавая звук несколько в нос, приговаривал рослый Володя. — Каким был на выпускном — таким и остался…

— Как? А борода?

— Где борода? — Володя всмотрелся. — Елки-палки! Сразу и не заметишь… — Взгляд его упал на этюдник. — Так все и рисуешь?

— Крашу» — криво усмехнувшись, поправил Сережа.

— Не свисти! — последовал ответ. — Сам, небось картины пачками за бугор гонишь. За зелененькие, а?

— Скажешь тоже… — совсем засмущавшись, проговорил Сергей. — Слушай, а почему ты без куртки? Холодно же!

Володя осклабился.

— А у меня куртка вон там, за елочками стоит… Ну, хватай свои деревяшки, пошли…

За елочками, отражая в подробностях лаковыми черными боками сентябрьский денек, стояла новенькая «Волга».

— Твоя? — поразился Сергей.

Володя не ответил. Похоже, при виде собственной «Волги» у него резко испортилось настроение. С удрученным видом он огладил край капота и, вздохнув, сказал:

— Продавать хочу…

— С мотором что-нибудь? — робко предположил Сергей.

— «Мерседес» буду брать, — сухо пояснил тот. — Оно и на вид получше, и скорость в случае чего… Погоди-ка… Во-от… — продолжал он, протискиваясь за руль и открывая изнутри вторую дверцу — для Сергея. — А я, ты понимаешь, еду, и вдруг — раз! Мотор заглох. Что такое, думаю… Выглянул — а он как раз на посадку заходит… А потом гляжу — ты идешь…

Он взялся за козырек и как бы снял лоб вместе с кепкой. Под высокой тульей, прикрытые наполовину плоской каштановой челочкой, оказались одни надбровья — правда, очень мощные.

— Ты это серьезно? Ну, насчет «мерседеса»…

Володя только усмехнулся в ответ и включил зажигание. «Волга» с набором скорости вписалась в поворот, и Сергея на пару секунд прижало к каменному бицепсу бывшего одноклассника.

— Погоди, — спохватился он. — А куда мы едем?

— Ко мне, — невозмутимо отозвался Володя. — Что ж я, еще пять лет тебя отлавливать буду? Леха вон в Штаты подался — и то уже два раза с ним виделись. А тут в одном городе живем…

Сказано это было с упреком.

— Да понимаешь… — виновато начал Сережа, потом запнулся и в затруднении потрогал болтающуюся перед глазами тусклую спиралевидную висюльку, совершенно не вписывающуюся в роскошный интерьер «Волги».

— Ты полегче с этой хреновиной, — скосив невыразительный глаз, посоветовал Володя. — Она, чтоб ты знал, триста баксов стоит.

Испачканный в краске палец испуганно отдернулся.

— Да ну тебя… — смущенно улыбаясь, сказал Сережа. Но, посмотрев на друга повнимательнее, перестал улыбаться и во все глаза уставился на покачивающуюся вещицу.

— Погоди… Так это — оттуда? Из отеля?

Володя кивнул с довольным видом.

— А… посмотреть можно?

— Смотри, — милостиво разрешил тот. — Только имей в виду: хрупкая, зараза. Карандашом щелкнешь — сразу в пыль… Телка одна моя умудрилась: представляешь, села на такую вот штуковину!.. Так даже пыли не осталось: одно пятно на юбке, другое — на сиденье… И не выводится вдобавок. Еще и обшивку из-за нее менять пришлось. Чуть не пришиб корову…

Летящий навстречу проспект отвалился влево, и машину коротко протрясло по свежезалатанному асфальту неширокой улочки.

— Козлы… — равнодушно обронил Володя. — Опять дорогу ломали — трубу у них там какую-то пробило…

Сережа чуть ли не с отчаянием всматривался в покачивающуюся на ниточке спираль.

— Слушай, — спросил он наконец. — А зачем она?

— Сам, что ли, не видишь? — недовольно сказал Володя. — Висит. Переливается. Денег стоит.

— Переливается?..

Володя досадливо шевельнул тяжелой челюстью.

— Да тут, понимаешь, какое дело… Она ж не на наше зрение рассчитана. В ультрафиолете, говорят, переливается…

«Волга» нырнула под полотно железной дороги и, пролетев мрачный сырой туннель, снова вырвалась на божий свет. Слева с оттяжкой замелькали выложенные кафелем многоэтажные здания.

— Странно все-таки, ей-богу… — как-то жалко усмехнувшись, сказал Сергей.

— А что странного? — не понял Володя.

— Да вот, казалось раньше… прилетят они — и все пойдет по-другому…

Володя хмыкнул и задумался. Надолго. До самого поворота. Потом внимательно посмотрел на бывшего одноклассника.

— А по-другому — это как?

— Ну, знаешь!.. — только и смог сказать Сергей, глядя на дверь Володиной квартиры.

Дверь представляла из себя прямоугольник листовой стали изрядной, видимо, толщины, с металлическим штурвальчиком вместо ручки.

— Да грабанули меня месяц назад, — нехотя пояснил Володя. — А тут фирма одна… Такую вот броню навешивает…

— Да-а… — с уважением молвил Сергей. — Черта с два теперь откроешь…

— Открыва-ают… — утешил Володя, извлекая из кармана кожаный чехол с многочисленными ключами. — У бугорка одного такая же дверь была — с тремя замками, ну? Вверху, внизу и посередке… Так они что сделали! Дождались, когда уйдет, поставили на лестничной площадке флажки: осторожно, мол, сварка… Подвели автоген, разрезали петли, ну и открыли в другую сторону, где замки… Мою-то, правда, хрен так откроешь, у меня ручку повернул — и четыре штыря входят в косяки, в порог и в притолоку. Так что только со стеной вынуть можно… На, подержи…

Он отдал Сереже прихваченную из машины инопланетную висюльку и принялся крутить штурвальчик и проворачивать ключ. Открыл, забрал вещицу, и бывшие одноклассники прошли в голую, с ободранными обоями прихожую. Изнутри дверь выглядела и вовсе устрашающе: маслянисто отсвечивающие штыри и сваренная из швеллеров рама. Особенно поразил Сер гея глазок призматический, на манер перископа.

— Это чтоб в глаз через дырку не выстрелили?

— А чего ты ржешь? — без улыбки отозвался Володя. — Стреляли уже.

— В тебя?

— Ну ты даешь! — сказал Володя, замыкая дверь изнутри. — Если бы в меня, ты бы сейчас со мной не разговаривал…

Несколько ошарашенный, Сережа повесил куртку на торчащий из стены гвоздь-двухсотку, и они, миновав открытую дверь в спальню, где стояла прикрытая пледом раскладушка да валялось всевозможное спортивное железо, очутились в обширной комнате, казавшееся больше истинных своих размеров из-за полного отсутствия обстановки. Видимо, первым приобретением ограбленного Володи была бронированная дверь с глазком и штурвальчиком.

— Неужели и мебель вынесли? — пришибленно спросил Сережа.