Последний корабль - Пономарёва Светлана Викторовна

— Не нужно ничего придумывать, — бросила она, — я уже привыкла жить одна. Пусть Кэтрин будет две, но живите на Бельграно, подальше от меня.

— Кэти, — Эрнесто глубоко втянул носом воздух, — не заставляй меня жалеть, что я сюда приехал.

— Вот и я говорю, зря ты сюда приехал!

— Может, пока меня не было, ты нашла себе другого?

— Представь себе, нашла! И собираюсь за него замуж. А что, я должна всю жизнь тебя дожидаться?

— Кто это? — в глазах Эрнесто вспыхнула ревность. — Я его знаю?

— Не важно!

Эрнесто побагровел от гнева.

«Стоп! Что я делаю? Зачем несу этот бред? — мысленно пыталась остановить себя Кэтрин. — Эрнесто сейчас уйдет, и я снова потеряю его. Но, может, это к лучшему? Он предпочтет мою молодую копию, и я избавлю его от мучительного выбора».

На шум прибежал маленький Эрни:

— Мама, почему ты кричишь?

Его появление остудило гнев Эрнесто. Он развернулся, увидел сына. Его взгляд потеплел, лицо прояснилось, он раскрыл руки для объятий. Мальчик вспомнил, как мама показывала ему голограммы отца. Он узнал его и захлопал своими карими глазками-пуговками.

— Папа, папа, — Эрни бросился к отцу. — Где ты был? Почему не жил с нами?

— Я жил далеко-далеко, но теперь мы будем вместе. Я буду приезжать к тебе или забирать погостить в свой дом.

— В твоем доме есть собака? Не робот, а настоящая собака?

Эрнесто вопросительно посмотрел на Кэтрин.

— Он любит собак, но их сейчас нельзя содержать в домах, за двенадцать лет многое изменилось. Теперь популяцию собак и кошек сильно сократили и держат только в зоопарках. Думаю, это сделали специально, чтобы у людей не оставалось никаких привязанностей.

— Папа, подожди, не уходи!

Маленький Эрни выбежал из комнаты и тут же вернулся с глиняной табличкой в руках.

— Мама сказала, что это твой подарок, — мальчик протянул ее Эрнесто.

— Представляешь, Сэм нашел ее во время археологических раскопок на территории бывшего Шумера и передал нам с Эрни как память о тебе. Тогда я и представить не могла, что увижу тебя вновь.

Эрнесто бережно взял табличку в руки:

— Я знал, я чувствовал, что она найдет мою Кэти. Сначала я написал ее в шутку, хотел подбросить тебе как-нибудь. Но после того, как мальчишка передал мне записку Михаила, решил зарыть табличку около ковчега.

— Какие парадоксы времени! Ты написал ее не больше года назад, а она уже пролежала в земле несколько тысяч лет.

Видя, что философские размышления немного успокоили Кэтрин, Эрнесто улучил момент для просьбы:

— Можно я заберу Эрни на несколько дней к себе? Хочу провести с ним время перед отправкой на Эридан. И та, другая Кэтрин мечтает с ним познакомиться.

— Можно. И передай моей копии, что я спокойно отпускаю тебя с ней на Бельграно. Мне достаточно будет моей привычной жизни, Эрни и… — Кэтрин помедлила, — моего нового друга.

Эрнесто подхватил сына на руки и исчез в лётном шаре. Злость заново закипала в нем. Шар взлетел, Эрнесто выключил внешний обзор, вид за бортом мешал ему сосредоточиться.

«Как странно она себя вела, — думал Эрнесто, пока шар летел к дому его матери на бывшие испанские территории. — Все это на нее не похоже. Может, Кэтрин специально устроила скандал, она просто меня ревнует? И я бешено ревную ее! Но ее можно понять, молодая женщина не будет век одна. Хотя она может, Кэтрин — удивительной силы воли человек! Позволив мне воскреснуть, она же сознательно пошла на добровольную жертву. Я только сейчас понял, чего ей это стоил о: видеть меня, слышать, ощущать мое присутствие и заново отказаться. Отказаться от любви, — Эрнесто повернулся. Маленький Эрни дремал в соседнем кресле, — ведь она любит меня, очень любит, иначе бы не появился этот мальчуган. Но если она выберет другого, пусть так и будет, я не стану мешать ее возможному счастью».

Вскоре шар приземлился у дома Изабель. Три женщины уже ждали их перед посадочной площадкой.

— Мама, — маленький Эрни кинулся к молодой Кэтрин, — ты прилетела раньше нас! Ой, что с твоими волосами?

— Мама сходила в салон, — быстро сообразила Изабель. — После салона все выглядят несколько моложе, — шепнула она Кэтрин, — да и прическа у тебя другая. Эрни как маленький мужчина это уже понимает.

— Ребенок почти не заметил подмены, и это хорошо.

— Зачем ему лишние переживания? — сказала Миранда. Эрнесто быстро прошел в дом. Он был явно не в духе.

— Мама, где моя гитара?

— Там же, где и обычно, в твоей комнате. Что-то случилось, сынок?

Эрнесто ничего не ответил и громко захлопнул дверь своей комнаты.

— Что это с ним? — спросила ничего не понимающая Кэтрин.

— Расстроился, — вздохнула Изабель.

— Наверное, разговор с Кэтрин-старшей был тяжелым, — предположила Миранда. — Он всегда ведет себя так, когда злится: запирается в своей комнате с гитарой. Пусть побудет наедине с собой. Тебе может показаться такое поведение странным и невежливым, но при стрессах это помогает. Музыка творит чудеса.

Настроение у всех испортилось. Вскоре Эрнесто вышел из своей комнаты.

— Ну что, давайте ужинать? — как ни в чем не бывало спросил он.

За ужином было тихо, нервозность витала в воздухе. Только маленький Эрни что-то лепетал. Все делали вид, будто умиляются его милым детским вопросам, но думали совершенно о другом: все ждали, когда Эрнесто расскажет, как он слетал к Кэтрин. Но тот молчал.

— Эрнесто, — Кэтрин, наконец, прервала тишину, — ты для меня всегда был загадкой, но сегодня удивил еще больше: оказывается, ты еще и музыкант!

— Никакой я не музыкант, так, играю иногда. Для души.

— Он так играет на гитаре и так поет! Ему артистом надо было стать, а не Инженером, — поддержала разговор Изабель.

— Гитара это не только инструмент, она подруга, которая, в отличие от женщины, никогда не предаст.

Напряжение опять повисло в воздухе.

Кэтрин не сдавалась:

— Сыграй что-нибудь.

Эрнесто отрицательно замотал головой.

— Сынок, сыграй свою любимую, — попросила Изабель, — я уже двенадцать лет не слышала, как ты ее поешь.

Маме он отказать не мог. Эрнесто вышел из-за стола и вернулся с гитарой.

Он погладил гладкий корпус инструмента. Затем поставил гитару на левую ногу и обнял правой рукой, словно девушку за талию. Эрнесто зажал первый аккорд на грифе, опустил пальцы на мягкие нейлоновые струны, они отскочили от деки и завибрировали.

У песни был необычный, сложный ритм: пунктир догонял мелодию синкопами, а в паузах Эрнесто умудрялся брать сложные аккорды. Кэтрин подумала, что играть на гитаре и петь одновременно, наверное, очень сложно. Она бы так точно не смогла, здесь нужны мозги Инженера. А он закрыл глаза и играл наощупь. Ему это было настолько легко, что казалось, он — не человек, а специально обученный музыкальный андроид. Вот только то чувство, с которым пел Эрнесто, не было подвластно ни одному роботу.

— На каком языке он поет? — тихонько спросила Кэтрин маму Эрнесто. — Я не понимаю ни слова.

— На испанском, — также тихо ответила Изабель.

— Он говорит по-испански?

— Конечно, я же испанка! Но ты не переживай, второй куплет будет на планетарном, он сам его перевел.

Эрнесто открыл глаза и улыбнулся Кэтрин. Сейчас, когда он запел на ее родном языке, планетарном, его голос почему-то стал для Кэтрин другим — бархатным, нежным. Она погрузилась в него, словно в теплый песок на пляже, он обволакивал, согревал, и ей захотелось, чтобы эта песня никогда не кончалась.

Он пел о предстоящей разлуке с девушкой, о боязни навсегда потерять ее любовь и о поцелуе, горячем поцелуе, который девушка подарила ему, прощаясь будто в последний раз. Светло-карие ореховые глаза Эрнесто окутали Кэтрин невесомым безбрежным туманом: мерцающим, вечным, как звездные облака соседних галактик. Песня закончилась, оставив после себя сладкое ощущение нежности и одновременно щемящее чувство грусти.

— Это было великолепно! — Кэтрин поцеловала Эрнесто. — Только почему эта песня такая… не могу подобрать точного слова.