Ковчег 47 Либра - Штерн Борис Гедальевич

— Земля, земля! Вижу гору, пятнадцать градусов справа по курсу.

Капитан бегом поднялся на мостик и навел свою подзорную трубу.

— Горы. Там целый хребет. Берем круче к ветру на пятнадцать градусов. К утру будем.

Вся команда вывалила наверх. Постепенно стемнело, но никто не спешил покинуть палубу — какой тут сон?! И к тому же взошла ярчайшая южная звезда, которую никто из моряков, кроме Руанка со Штурманом и Капитана, еще не видел. Пока все любовались звездой, один из матросов закричал:

— Прямо по курсу гроза! Только что видел зарницу.

— Странно, небо ясное и ветер свежий и ровный. Не должно быть грозы. О, и правда, снова зарница.

Все уставились вперед — вспышки прямо по курсу продолжались.

— Стойте! Это не зарницы! — закричал Руанк. — Они повторяются через равные промежутки времени — одиннадцать секунд! Кто не верит, считайте про себя.

— Да, — сказал Штурман, — не одиннадцать, а десять секунд ровно. Это не может быть делом природы. Там кто-то есть!

У половины матросов шерсть на спине стала дыбом, самый молодой глухо зарычал. Экипаж застыл, глядя вперед на таинственные зарницы, испытывая приглушенный страх, будто бы просочившийся и из далекого прошлого. Хлопал на ветру недостаточно натянутый стаксель, впереди справа по борту шуршала вода в такт качке. Шхуна шла, как корабль-призрак, с завороженными безмолвными моряками. И только когда на западе взошел Ауарр, Штурман нарушил молчание:

— Неужели там остались люди?

— Тогда почему они не приплыли к нам? Почему в библиотеке Купола нет ничего про людей, оставшихся в Атлантиде? — возразил Руанк.

— А кто, если не люди?

— Кто-то новенький, вроде нас. Про нас ведь в библиотеке Купола тоже ничего нет.

Народ задумался. Может, там их собратья? Но тогда как они устраивают такие вспышки? Аррусихане на такое неспособны. Может быть, они ушли вперед в развитии? А может быть, все-таки остались люди, которые решили спрятаться в Атлантиде? А может быть, еще кто-то неведомый, ведь мир огромен.

Все смотрели вперед. Зарницы становились ярче, стало видно, что они исходят из одной точки под горизонтом.

— Вижу вспыхивающий огонь! — сообщил дежурный с фок-мачты.

— Может быть, стоит обойти этот огонь подальше от греха и высадится южнее? — предложил Помощник Капитана. Команда одобрительно зашуршала.

— Отставить! — рыкнул Капитана. — Почему вы считаете, что этот огонь несет угрозу? Почему боитесь загадочного и непонятного? Этот страх — атавизм, доставшийся нам от диких предков! Сто шансов против одного, что никакой угрозы там нет. Зато сто шансов из ста, что это необыкновенно интересно. Все неведомое сначала интересно, а уже потом может выясниться, что опасно. Мы же не трусы, чтобы думать наоборот. Урахамм, — обратился Капитан к Штурману, — пошли посмотрим на карту.

— Это что? — Капитан ткнул когтем в длинный загнутый дугой мыс на северо-восточной оконечности Атлантиды.

— Это мыс, — ответил Штурман. — Он и есть ближайший к нам край материка.

— Сам вижу, что мыс. Что означает вот эта звездочка на мысу?

— Думаю, скала.

— А там, на обратной стороне не написано, что это за звездочка? — спросил Капитан.

Штурман перевернул карту.

— Да, тут есть звездочка, и что-то написано, но я не знаю человеческого языка.

— Как же ты прокладываешь курс по человеческим картам, не зная человеческого языка?

— Да тут все и так понятно. К тому же многое выучил в переводе. А ты что, знаешь их язык?

— Нет, тоже не знаю, — примирительно ответил Капитан.

— Мне кажется, Руанк знает. У него голова набита всякими человеческими богинями и черт знает чем еще.

Позвали Руанка.

— Можешь перевести? — спросил Штурман, показав на подпись к звездочке.

— Я очень плохо знаю язык людей. Здесь что-то странное: световой дом, но написано слитно, будто это одним словом переводится. Но я не знаю такого слова.

— Световой дом, световой дом… — забормотал Капитан. — Что-то, похожее на правду — ведь мы видим вспышки света, но причем здесь дом?

— Ох, и идиоты мы! Как сразу не догадались? — вскричал Штурман. — Да ведь это же маяк! И барану понятно. Вспомни наши старые маяки! Этот маяк сделали люди и нанесли на карту.

— Подожди, — сказал Капитан, — ты можешь представить себе маяк, который столь же ярок, как молния? И сколько времени он работает сам по себе? Ученые говорят, что люди покинули Мир не менее, чем сто тысяч лет назад, а может и все триста. И все это время он испускает такие вспышки? Для кого? Наверняка им пришлось из кожи вон лезть, чтобы он мог работать так долго.

— Мне кажется, я понимаю, для кого люди сделали этот маяк вечным, — заявил Руанк, — для нас!

— Вот прямо для нас — тебя, меня, Капитана, команды? — возразил Штурман. — Не слишком ли большая честь?

— Не то, чтобы именно для нас, а для любого, кто поплывет сюда в те времена, когда людей уже давно не будет в Мире. Мы оказались первыми из таких. Поэтому маяк светит для нас. Это и есть его назначение.

— Ты представь себя на месте людей: полно дел для себя, причем не таких сложных дел. И тут гораздо более сложное дело для кого-то неведомого, кто лишь, может быть, появится здесь в далеком-далеком будущем. Ты бы стал это делать?

— Тут все зависит от будущего моего собственного рода. Если я знаю, что после меня придет много поколений, то оставлю им подобные дела, а сам буду работать для себя, для детей и внуков. А если я бы узнал, что наш род заканчивается и позаботиться о жителях далекого будущего больше некому, я бы призадумался. И скорее всего решился бы — иначе жизнь как будто теряет смысл.

Когда отпали последние сомнения в природе мерцающего огня, Капитан распорядился взять на пять градусов влево от маяка, с тем, чтобы обогнуть острый длинный мыс и войти в прикрываемый им залив. Корабль замедлил ход — так, чтобы пройти маяк при свете. Когда немного рассвело, вспышки прекратились. В розоватых утренних сумерках моряки увидели столб — темно-серый монолит раза в два выше Клыка, слегка сужающийся кверху. Он стоял на высоком скалистом мысе. Капитан распорядился кинуть якоря и спустить шлюпку. Моряки поднялись к основанию маяка. Столб из неизвестного очень твердого камня уходил в прямо скалу, его вершина венчалась темным блестящим цилиндром. Поверхность столба оказалось столь гладкой, что стало очевидно: это сооружение не по зубам никаким катаклизмам, никакому цунами, никакому времени. Маяк лишь чуть-чуть накренился, поскольку чуть-чуть наклонились слои скальных пород мыса.

— Люди были куда сильней выдуманных ими древних богов, — заключил Руанк.

— Только почему они поставили маяк далековато от берега? Надо было бы поставить на самой крайней скале у воды, чтобы никто не налетел на нее.

Никто на корабле не высказал ни одной здравой идеи, как такая штука может работать. Откуда было знать экипажу, что такое урановая капсула, конденсаторы и сверхмощные светодиоды. Эти знания были в Куполе, но в тех отделах, куда еще никто не добрался.

— Идея! — внезапно вскричал Руанк. — Давайте назовем яркую звезду Маяком! Или даже Маяком Атлантиды.

— «Атлантида» — в честь корабля или материка?

— Пусть все будут думать, что звезда названа именем материка, а мы и все наши друзья и родственники будем знать, что это наш корабль увековечен на южном небе.

«Атлантида» бросила якоря в заливе метрах в пятистах от песчаного пляжа. На борту остались дежурить Штурман и два матроса, наказанных за недолжное соблюдение чистоты. На воду спустили две шлюпки, загрузив в них бочки для воды, топоры, ружья. Но моряки, кроме Капитана и тех, кто был назначен в гребцы, посыпались в воду и сами поплыли к берегу, наслаждаясь легкой прохладой необыкновенно прозрачной воды.

На берегу команда разделилась на три группы: одна во главе с Капитаном пошла к северу, к распадку в прибрежных холмах на поиски пресной воды. Другая группа, самая большая, направилась вглубь саванны для пополнения запасов продовольствия. Третья, самая малочисленная, направилась вдоль берега к югу, не имея определенного задания, просто чтобы действовать по усмотрению — на разведку. Руанк оказался в третьей группе. Казалось, пляж, которому не было видно конца, не сулил ничего интересного. Моряки уже хотели свернуть от берега, как вдруг метрах в трехстах из кустов на пляж вышли три льва.