Министерство будущего - Робинсон Ким Стэнли

Луг был усеян крупными скальными обломками – оторвавшимися от хребта и скатившимися вниз серыми валунами. А может, их притащил внутри себя ледник и выпустил, когда растаял лед. Пока гости ели прихваченные на вокзале бутерброды и запивали их водой, природа вознаградила их картиной альпийской фауны, для начала – сурков. Серые альпийские сурки были похожи на своих обычных собратьев или барсуков. Мэри ни тех ни других не видела. Окрас меха, несомненно, превращал зверьков в глазах хищников, включая парящих в небе ястребов, в камни. Возможно, из-за этих хищных птиц сурки почти все время сидели тихо; за исключением перебежек с места на место, они двигались не больше чем окружающие их камни. Между собой переговаривались пронзительным свистом. Прислушавшись, Мэри и Фрэнк поняли, что их язык ничем не хуже других.

– Во Флимсе говорят на романшском, – заметил Фрэнк.

Мэри обратила внимание, что сурки не реагируют на человеческую речь.

Фрэнк тоже это заметил и заговорил смелее. По пути от вокзала до Флимса люди в автобусе разговаривали на романшском. Оба согласились, что этот язык похож на перемешанные в миксере итальянский и немецкий. В пику Гитлеру романшский был объявлен четвертым государственным языком Швейцарии. Так гласила национальная легенда, Мэри и Фрэнку она показалась правдивой.

Луг играл под солнечными лучами. На солнцепеке было тепло. Сурков не тревожили сидящие поблизости люди, несмотря на то что чужаки, видимо, заняли их наблюдательный пункт – трещины на поверхности серого валуна были заполнены кучками мелкого сухого помета. Судя по его виду, сурки ели растительную пищу.

Фрэнк и Мэри сидели не шевелясь, сами похожие на двух больших сурков. Разговор угас. Мэри стало немного скучно. Тут один из юных, если судить по толщине и гладкости шерстки, сурков неторопливо, невзирая на присутствие людей, приблизился к валуну. Вытянув лапу, схватил и притянул к морде все стебли, до которых смог дотянуться. Получился небольшой пучок с крохотными семенами, которые сурок объел со стеблей. Провианта хватило на пару укусов. Выпустив гибкие обглоданные стебли, сурок передвинулся на новое место и повторил прием. Потом еще раз.

Понаблюдав за сценой и окинув взглядом весь луг, Мэри сделала неожиданное открытие: запас еды у мелких грызунов, по сути, бесконечен. По крайней мере, пока трава еще не растеряла семена. Такой же вывод напрашивался в отношении всех альпийских травоядных.

Мэри сообщила о своих наблюдениях Фрэнку, тот согласился. Сурки жевали круглые сутки, пока не обрастали жиром на зиму. Зимой они, подобно маленьким медведям, впадали в спячку, попрятавшись в ямы под снегом и потребляя запасенный жир, метаболизм резко замедлялся. Весной зверьки просыпались и приступали к очередному обеду длиной в лето.

Из-за низкого гребня появилась группа других животных. Ага! Альпийские козы!

Похоже, не те, что Фрэнк видел в сети, – на этих не было радиоошейников. Хотя кто знает, как нынче цепляют на зверей GPS. Фрэнк внимательно наблюдал за группой.

Странные существа. Круглые бока, короткие шеи, куцые ноги, приплюснутые морды. Короткие закругленные рога. Глаза с прямоугольными зрачками, как у домашних коз. Сатанинские глаза. Получив приглашение Фрэнка, Мэри прочитала в интернете, что таких коз звали сернами. Совершенно ясно, что они уникальны в своем роде – не козы и не серны, не похожи даже на другие виды своего семейства. Щуплые безрогие малыши жались к матерям. Животные щипали траву и, поглядывая вокруг, спокойно переступали через камни к новым участкам луга. С любопытством озирались на Фрэнка и Мэри. Ее поразило, насколько они не боялись людей. Мэри слышала, что на них разрешена охота и что альпийские козы – излюбленный вид дичи. Почему же они так спокойны?

Она шепотом задала этот вопрос Фрэнку.

– А чего им бояться?

– Мы могли бы их застрелить.

– У нас нет оружия.

– Им-то откуда знать?

– У них есть глаза.

– Они же видели ружья? Почему это не отпугнуло их от людей?

– Может, еще не видели.

– Не могу поверить.

– Альпы – дикое место.

– Кажется, вы раньше говорили обратное.

Фрэнк задумался.

– И да, и нет. Местные говорят, что нет. Однако Альпы способны быстро тебя прикончить. На самом деле горы жестоки. Вы сами рассказывали, как тяжело было на перевале.

– Правда.

– Значит, убедились на личном опыте.

Мэри утвердительно кивнула.

– Там реально были дикие места. Можно сказать, жестокие. Если бы погода переменилась… Сплошные камни.

– И это всего лишь перевал. Еще выше полно мест, куда люди никогда не суют носа. Туда крайне трудно взобраться, да и пути дальше нет. На карте можно найти много таких точек.

– Не то что здесь, – обвела вокруг рукой Мэри. Под валуном, на котором они сидели, разбегались в стороны двадцать разновидностей альпийских цветов. Одни прятались в траве, другие колыхались над поверхностью, соцветия разной высоты, относящиеся к разным растениям, все пространство было покрыто разноцветными слоями, самый верхний – желтый, потом – белый, еще ниже – синий, под ним – трава, усеянная блестками низовых цветов.

– Да, не то что здесь, – с улыбкой согласился Фрэнк.

Его улыбка приятно удивила Мэри, за Фрэнком такое раньше не водилось. Цветущий луг, беспечно пасущиеся дикие животные, козлята, своими прыжками и подскоками выражающие смысл слова «резвиться». Наверху – серая стена с дырой истинно альпийской причудливости. Голубое небо. Жизнерадостный вид, что и говорить. Даже несколько галлюциногенный. Ветерок гнал по лугу волны, цветы качали головками, не двигаясь с места. Юный сурок около валуна по-прежнему совал в пасть пучки травы. Семена на стеблях, зажатых в его лапе, маслянисто поблескивали на солнце. Маленькие съедобные веера. В некотором отдалении – демонические глаза спокойно жующих свою жвачку и ничего не боящихся коз.

– Мне нравится, – сказала Мэри.

– Смотреть на животных?

– Да.

Опять эта робкая улыбка.

– Мне тоже.

Они еще посидели молча.

– Вы много их видели? – спросила она. – Я имею в виду диких животных на воле?

– Немного. Хотелось бы больше. До сих пор практически всех, кого я видел, встретил в этом бассейне или в других таких же. В основном ту же братию – сурков да коз. Кажется, один раз видел бородатого козла. В другой раз – куницу. Я потом нашел картинку, зверь был похож на куницу. Вон там, у ручья, видел. Под деревьями, на другом берегу. Носилась как одержимая – туда-сюда, туда-сюда. Я так и не понял, что она там делала. Очень быстро бегала, но как-то беспорядочно. Не похоже, чтобы охотилась или строила нору. Просто носилась, и все. Шустрая такая, с темным мехом. Очень забавная. Я полез было в карман за телефоном сделать снимок, но побоялся ее спугнуть. Не хотел, чтобы она меня заметила. Так и сидел тихо.

– И чем это кончилось?

– Пришлось уйти, чтобы не опоздать на последний подъемник.

Мэри рассмеялась.

– Это так характерно для Швейцарии.

– Согласен. – Фрэнк сорвал травяной стебель и принялся ковырять им в зубах. – А вы много их видели?

Мэри отрицательно покачала головой.

– Голуэй и Дублин неподходящие места для диких животных. В детстве я любила ходить в зоопарк. Это не то же самое.

– Да. Человеку требуются животные, живущие рядом с ним.

– Пожалуй. Калифорния этим сейчас как раз занята. У них много земли, возрождение дикой природы продолжается уже много лет. Мои коллеги придумали проекту название – «Серенгети Северной Америки», однако на самом деле он должен вернуть природу в состояние, существовавшее еще до появления европейцев. Вот на что они замахнулись.

– Молодцы. Увы, мы жители Цюриха.

– Ага. Ну, не знаю. Я часто гуляю по тропинкам на Цюрихберге, но пока что не видела никакой живности. Даже странно, почему так. Лес там довольно большой.

Фрэнк покачал головой.

– Вокруг город. Не получится.

– То есть нужны природные коридоры? Тогда получится?