Чудовищная алхимия. Том 1 (СИ) - Тролль Борис Фёдорович

Прошла секунда, и полосатый исчез, а из ближайших кустов начали доноситься неаппетитные звуки опорожнения организма, причем, по-видимому, сразу с двух сторон, отчего фраза «мохнатый засранец», которую молодой человек частенько использовал, сразу же заиграла новыми красками, вот только юноше было не до этого.

В какой-то момент, если выражаться образно, в его бедовой памяти, до сих пор представлявшей из себя винегрет, открылась небольшая форточка, из которой полезли сведения об артефактах, образец которого он сейчас перед собой наблюдал на земле.

Так, в мире существовали магические предметы, которые условно делились на обычные, которые создавались магами, и стихийно образованные. Если с первыми всё было относительно понятно, то вот вторые возникали без участия человека и только в специальных местах, которые именовали областями или зонами Выдоха.

Стихийно образованным артефактом мог стать любой предмет в принципе. А главной их особенностью было то, что они в девяносто пяти процентах случаев были проклятыми и могли навредить владельцу или даже убить его.

В общем, скатерть оказалась именно проклятым артефактом, и Зефир очень надеялся, что она вызывает просто сильное пищевое отравление, а не выращивает каких-нибудь личинок внутри, и енот всё же выживет из-за своей жадности. Помочь он ему всё равно никак не мог, и оставалось только молиться кому-нибудь из нового пантеона, потому что Всемогущей Бойне было абсолютно точно начхать на страдающих от поноса енотов.

К слову, воспоминания об артефактах потянули за собой не особо подробные, но всё же сведения об областях Выдоха. И то, что Зефир сейчас вспомнил, заставило его еще сильнее напрячься, ведь в таких зонах не только возникали стихийно образованные магические предметы, но еще и мутировало всё живое, начиная с растений и заканчивая людьми. Причём мутации были зело лютыми.

И, таким образом, не нужно было ходить к гадалке, чтобы понять, что юноша сейчас был именно в Выдохе, из которого надо было срочно валить.

– Ты там живой? – бросил парень в затихшие кусты.

– Бу-э-э-э, – было ему ответом.

Сочувственно посмотрев на заросли, где сидел енот, Зефир стряхнул остатки ядовитой еды на землю и подобрал скатерть-самосранку. Выкидывать он ее и не думал, так как даже такой проклятый артефакт, скорее всего, можно было загнать какому-нибудь коллекционеру, что, учитывая его обстоятельства, было бы идеальным вариантом, когда он выйдет к людям.

– Я к ручью, – крикнул он в кусты и двинулся к воде.

Разумность Брута уже не вызвала у парня никаких сомнений, а его недавние мотания головой в ответ на заданные вопросы только укрепили Зефира во мнении, что мохнатый теперь разумел человеческую речь. Говорить енот по понятным причинам не мог, но зверь и без разговорных навыков отлично справлялся, если хотел донести свою мысль.

Также для нормального человека большим вопросом был бы момент, из-за которого енот так сильно поумнел. Был ли виноват в этом Выдох или съеденный светящийся шар? Впрочем, Зефира нормальным назвать было сложно, и этот вопрос не волновал его от слова совсем.

Дойдя до ручья, юноша тщательно прополоскал скатерть, попил воды, а затем быстро двинулся обратно. В лагере он повесил кусок материи на импровизированную сушилку рядом с костром, а сам занялся готовкой еды, которая так и лежала на земле, никем не тронутая.

Спустя пару минут, оставив жариться их скудную провизию у костра на шпажках, молодой человек взялся за своим волосы. По-хорошему, отросшие патлы нужно было отрезать, но делать это полутупыми камнями все равно что скальпировать себя самого, поэтому юноша нашел несколько прочных травинок и пока что ограничился подвязыванием хвоста. Через четверть часа, когда рыбка и грибы были уже готовы, из кустов вылез мохнатый. Увидев это, Зефир участливо поинтересовался:

– Есть будешь?

Вместо ответа енот схватился своими черными лапками за морду и снова убежал в кусты, откуда раздались новые звуки страданий. Пожав плечами, юноша поел, потом потрогал скатерть и, найдя степень влажности приемлемой, обернул ту в качестве набедренной повязки или даже юбки, учитывая метровую ширину, подоткнув край.

Тем временем из кустов опять вылез енот. Честно говоря, на него было жалко смотреть: шерстка вся свалялась, а мордочка была настолько измученной, что можно было его класть в гроб, и никто бы не заметил подмены с усопшим. Однако оставаться здесь дальше Зефир просто не мог, ему срочно нужно было выбираться из зоны, пока не случилось чего-то непоправимого, как выросшая из задницы третья нога или вторая голова из горба на спине. К тому же, кто сказал, что таких ужасных монстров, как тот мутировавший волк, здесь больше нет? Скоро соседи-хищники осмелеют и полезут на территорию дохлого собрата, и что это будут за чудовища, одной Всемогущей Бойне известно.

– Я ухожу и не планирую возвращаться, – обратился парень к зверьку. – Так как это Выдох, то мы с тобой здесь в большой опасности, поэтому тебе тоже не помешало бы убраться отсюда. Можем пойти вместе.

Валяющийся на земле Брут несколько оживился, когда услышал это. Он, продолжая лежать на пузе, поднял лапки кверху и потянулся к Зефиру, как будто бы говоря: «Я не могу идти, возьми меня на руки». Смерив этого мохнатого наглеца взглядом, юноша вздохнул и, подойдя ближе, взял за шкирдон полосатого, держа на вытянутой руке.

– Ты очень воняешь…, – пояснил он свои действия, а следом подобрал копье и двинулся к реке.

Маленькие лапки и ручки енота весело болтались в такт движению, пока Зефир уверенно шел к воде. Обернуть чресла проклятой скатертью оказалось очень удачной идеей, и теперь можно было спокойно лезть через практические любые кусты, не боясь, что что-то важное пострадает при этом процессе.

Вскоре растительность расступилась, а пара из человека и зверя-авоськи выбралась на берег.

– Дуй купаться, – молодой человек осторожно положил свою ношу на землю и начал сам разоблачаться. Ему тоже не мешало бы помыться, потому что валяние в пещере, бывшей спальней и туалетом одновременно, однозначно не добавило ему чистоты.

Кочевряжиться Брут не стал и полез в речку, начав барахтаться на мелководье, а следом за ним направился человек. Зачерпнув рукой песка, Зефир добрался до места, где было поглубже, и начал усердно оттирать кожу. Жить, как свинтус, парню не нравилось, поэтому мылся он с особым усердием, скребя кожу до красноты. Ему бы еще мыла, и жизнь бы заиграла новыми красками. Но чего не было, того не было.

Рядом проплыл енот, который, к удивлению, держался очень даже хорошо на плаву. Сделав пару кругов вокруг человека, он приблизился к рукам и начал в них тыкаться, явно на что-то намекая, но при этом злостно мешая юноше купаться.

Разбираться, что нужно зверю, Зефир не стал, а, схватив того за шкирку, несильно запустил дальше по реке. Растопырив лапы в стороны и крутясь вокруг своей оси, енот улетел метров на двадцать и плюхнулся в воду, подняв тучу брызг, однако, судя по радостному визгу, обещал вскоре вернуться.

Не прошло и пары минут, как Брут снова подплыл к человеку и начал радостно тыкаться мордой в руки. Зефир странно посмотрел на мохнатого, а затем вновь запустил его, словно метательную звезду. Так продолжалось еще четыре раза, пока утомленный настырным енотом молодой человек не вымылся окончательно и не выбрался на берег.

Брут, увидев, что развлечение закончено, тоже вышел из воды и встал на четвереньках рядом, начав отряхиваться, словно пес.

– Идем, – надев обратно скатерть и подобрав копье, Зефир устремил взгляд на енота и покачал головой от вида его довольной рожи.

Согласно плану, разработанному человеком, выходить из опасной области они должны были по руслу речки. Она была и защитой от хищников, и источником рыбы, а единственным узким местом в этой задумке была питьевая вода. Но даже так были у парня некоторые идеи, как справится с ситуацией.

Так, насвистывая какой-то веселый мотивчик, молодой и неунывающий парень в розовых самодельных шлепках из листьев, держащий в руке простенькое деревянное копье и обернутый проклятой серой скатертью, бодро шел вперед в сопровождении упитанного и мохнатого енота, семенившего рядом.