Время наточить ножи, Кенджи-сан! 6 (СИ) - Волков Тим

— Доброе утро, — сказал он, его голос был ровным, с лёгкой хрипотцой, как у человека, который много говорит, но никогда не повышает тон. — Вы, должно быть, господин… Мураками, верно? Медсестра упоминала, что вы активнее, чем следовало бы.

Я кивнул, виновато улыбнувшись.

— Простите, что без записи. Мне нужно поговорить. Это важно.

Сакамото пожал мне руку, его хватка была твёрдой, но не агрессивной, и указал на кресло напротив стола.

— Присаживайтесь, господин Мураками, — сказал он. — И, пожалуйста, не напрягайтесь, ваше состояние требует покоя. Чем могу помочь?

Я сел, чувствуя, как боль в рёбрах напоминает о себе, но мой разум был острым, как скальпель. Сакамото смотрел на меня с лёгким любопытством, его глаза, умные и проницательные, будто читали больше, чем я говорил. Я решил начать издалека, чтобы не спугнуть его.

— Доктор Сакамото, — сказал я, стараясь звучать спокойно, — ваша работа… она ведь не просто лечение, верно? Это призвание. Вы спасаете людей, возвращаете их к жизни. Я… я знаю, каково это — быть на острие, когда каждая секунда решает.

Он улыбнулся, его взгляд смягчился, но в нём была осторожность, как у человека, привыкшего к сложным пациентам.

— Вы правы, — сказал он, откидываясь в кресле. — Медицина — это больше, чем наука. Это искусство, баланс между знанием и человечностью. Мы лечим не только тело, но и душу, хотя это звучит банально. А вы, господин Мураками? Ваша работа… она тоже призвание? Я слышал, вы связаны с ресторанным бизнесом.

Я кивнул, чувствуя, как его тактичность разоружает. Он был не просто врачом — он был мастером разговора, и я уважал это.

— Да, — сказал я. — Я… скажем, управляю ресторанами. Моя работа — создавать места, где люди чувствуют себя живыми. Еда, как и медицина, — это баланс. Вкус, текстура, эмоции. Один неверный шаг, и всё рушится. Но когда всё сходится… это как спасение.

Сакамото кивнул, его улыбка стала теплее, но глаза остались внимательными.

— Красиво сказано, — сказал он. — Еда и медицина действительно схожи. Обе требуют точности, но и интуиции. Призвание в том, чтобы видеть больше, чем лежит на поверхности. Скажите, господин Мураками, что привело вас ко мне? Не думаю, что это просто беседа о призвании.

Я выдохнул, понимая, что пришло время перейти к делу. Мой голос стал тише, но твёрже.

— Вы правы, доктор, — сказал я. — Я ищу одного пациента. Юто Хаяси. Молодой парень, худощавый, шрамы на руках. Медсестра сказала, что он выписался утром по собственному желанию. Но я… я не верю, что он просто ушёл. Я видел в нём профессионала, человека с даром. Он создаёт вкусы, которые… чёрт, это как искусство. Я хотел предложить ему работу — шеф-поваром в своем новом ресторане. Это его призвание, я уверен. Но мне нужно знать, правда ли он ушёл.

Сакамото посмотрел на меня, его лицо осталось спокойным, но я заметил, как его пальцы на мгновение замерли на ручке, лежавшей на столе. Он улыбнулся, но теперь это была улыбка человека, который знает больше, чем говорит.

— Господин Мураками, — сказал он, его голос был мягким, но непреклонным, — я понимаю ваше желание помочь другу. Но я дал клятву Гиппократа. Сведения о пациентах — это доверие, которое я не могу нарушить. Даже если речь о призвании. Вы понимаете, верно?

Я стиснул зубы, чувствуя, как раздражение вспыхивает, но подавил его. Сакамото был прав, и я уважал его принципы, даже если они стояли на моём пути. Я кивнул, стараясь держать голос ровным.

— Понимаю, — сказал я. — Но… это важно. Не только для меня, но и для него. Если он ушёл, я должен знать, что он в порядке.

Сакамото наклонился чуть ближе, его глаза сузились, но не с подозрением, а с лёгким любопытством. Его голос стал ещё тише, как будто он взвешивал каждое слово.

— А вы уверены, господин Мураками, что ваш друг выписался сегодня? — спросил он, и его тон был таким осторожным, что я почувствовал холод в груди. — Видите ли… я не подписывал никаких выписок сегодня. Никто не покидал больницу по собственному желанию.

Мои глаза расширились, сердце пропустило удар. Я наклонился вперёд, игнорируя боль в рёбрах, мой голос стал резче.

— Что вы имеете в виду? — спросил я. — Медсестра сказала, что Юто ушёл. Если он не выписывался, то где он?

Сакамото поднял руку, его жест был успокаивающим, но лицо осталось серьёзным.

— Я не говорю, что ваш друг не ушёл, — сказал он. — Возможно, произошла ошибка в записях, или… — он замялся, его взгляд скользнул к окну, — или кто-то другой знает больше. Я проверю, но, господин Мураками, прошу вас, вернитесь в палату. Вы не в том состоянии, чтобы играть в детектива.

Я смотрел на него, чувствуя, как паника смешивается с гневом. Юто не выписывался. Медсестра солгала, или кто-то скрыл его уход. Моя интуиция кричала, что это не случайность. Юто, с его даром и грустью, был в опасности, и я был единственным, кто мог его найти. Но Сакамото не даст ответов — его клятва была как стена, и я не мог её пробить. Я встал, стараясь держать себя в руках, и кивнул.

— Спасибо, доктор, — сказал я, мой голос был холоднее, чем я хотел. — Простите за беспокойство.

— Берегите себя, господин Мураками, — сказал Сакамото, его улыбка была тёплой, но глаза — непроницаемыми. — И… будьте осторожны. Призвание — это дар, но иногда оно ведёт в тёмные места.

Я вышел из кабинета, чувствуя, как его слова эхом отдаются в голове. Коридор был всё таким же пустым, но теперь он казался зловещим, как лабиринт, где Юто исчез без следа. Я знал одно: я найду его, чего бы это ни стоило.

Телефонный звонок. Поздний вечер.

— Доктор Сакамото. Кому имею честь?

— Добрый вечер, доктор. Это Наоми, подруга Кенджи Мураками. Простите за поздний звонок, но я беспокоюсь о нём. Как он там?

— Госпожа Наоми, рад вашему звонку. Уверяю вас, господин Мураками получает лучшее лечение. Ожоги заживают, рёбра срастаются. Физически он восстанавливается быстрее, чем мы ожидали.

— Это хорошо, спасибо. Но… Кенджи не из тех, кто говорит правду о себе. Он прошёл через ад. Как он… внутри? Он твердит о каком-то Юто Хаяси, ресторане, балансе. Это не похоже на него.

— Вы проницательны. Да, душа заживает медленнее, чем тело. Господин Мураками силён, его воля — как сталь, но он пережил серьёзную травму. Его интерес к этому Юто Хаяси… это поиск цели, якоря. Такое бывает после испытаний. Порой нужно восстанавливать не только кости, но и внутренний баланс, веру в мир.

— Баланс… он упоминал это слово. Сказал, что Юто — гений, создаёт невероятные вкусы. Но теперь этот парень исчез, и Кенджи как одержимый. Вы видели Юто? Он реальный?

— Госпожа Наоми, я не могу обсуждать других пациентов. Но скажу, что интерес господина Мураками к этому человеку — знак, что он ищет надежду. Возможно, Юто — символ нового начала. Моя задача — помочь ему найти равновесие, но это его путь.

— Понимаю. Спасибо за откровенность, доктор. Но если Кенджи полезет в неприятности, вы ведь дадите знать? Он не сидит на месте, даже с поломанными рёбрами.

— Я заметил его… активность. Присмотрю за ним, насколько возможно. Но такие люди, как он, не любят узды. Будьте рядом с ним — это лучший способ помочь.

— Я буду. Спасибо, доктор. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, госпожа Наоми.

Белая стерильность VIP-палаты в больнице Минато была как смирительная рубашка, сковывающая не только тело, но и разум.

Я лежал, глядя в потолок, где трещины складывались в узоры, похожие на лабиринт, в котором исчез Юто. Мой телефон на тумбочке был единственной связью с внешним миром, и я ждал звонка от Ичиро, которому поручил проверить Юто. Мой разум, привыкший к пазлам, к битвам, к контролю, не мог остановиться. Юто был ключом — не только к ресторану, но к чему-то большему, и его внезапное исчезновение пахло бедой. Я потянулся к телефону, морщась от боли в рёбрах, но он завибрировал раньше, чем я успел его взять. Экран засветился именем Ичиро, и я ответил, не теряя секунды, мой голос был хриплым, но твёрдым.