Имперский вор. Том 2 - Ра Дмитрий

Он не рвёт когтями, просто хватает обеими лапами мою голову и с урчанием разевает пасть. Из пасти стекает слюна и исходит жуткий смрад. Глаза едва видны под шерстью – и в них не звериная ярость, нет. Смех.

– Гыр-р-гы-ы-ы, – сообщает медведь. Чуть поводит башкой, пытаясь избавиться от моей удавки, которая явно не причиняет ему особого вреда. – Гры-ы…

Сука!

Тьма хлещет из меня, и я не пытаюсь её удерживать. Жра-ать… Жрать!

Перед глазами разливается алая пелена, я выкручиваюсь из-под оборотня, но он слишком тяжёл. Вцепляюсь вслед за тьмой в жирную шею.

В рыке медведя больше нет смеха, но и сдаваться он не намерен. Давит на меня всем весом, стискивает лапами голову.

Смутно думаю, что мой череп вот-вот лопнет. Отпускаю шею, хватаюсь за лапы, перекидываю удавку на них. Медведь не поддаётся.

Сдохни, сука! Сдохни!

Алая пелена перед глазами начинает чернеть.

Направляю тьму в мышцы своих рук и рву медвежьи лапы в стороны от себя. Давление на череп начинает уменьшаться, я ухмыляюсь и чувствую, что из губы течёт кровь. Когтем задел, сука…

Довершить начатое удаётся неожиданно легко: медвежьи лапы вдруг резко слабеют, а вонючая пасть исторгает даже не вой – визг.

Медведь подрывается, продолжая визжать. И я вижу, что на башке у него сидит мой кот и яростно рвёт когтями глаза.

Вскакиваю, загоняю тьму назад и без затей бью медведя по шее сцепленными в замок руками. Он замолкает и валится. Но это последнее, на что я способен физически: слабость в мышцах такая, что мои руки безвольно виснут вдоль тела.

– Прекрати! – командую кошаку. – Слезь с него!

– Р-рвать! – огрызается тот. Да, боевой транс – штука такая…

– Живым нужен, – отвечаю коту. – Лешему хочу подарить…

Согласно Договору, моя задача – только ПОПРОБОВАТЬ спасти навку. А я и попробовал, и спас, и барона в нагрузку приволоку. Причём барона – именно как подарок. Значит, придётся лешему отдариться. Куда ни посмотри, а иметь в должниках хозяина леса – это очень выгодно.

С любопытством наблюдаю, как оборотень возвращается в человеческий облик, съёжившись на полу. Наконец он обмякает. Не удержавшись, пинаю оборванного барона ботинком в бок.

– Живой, – констатирует кот. И с глубоким удовлетворением сообщает: – Кр-райт защ-щитил!

– Да обалдеть вообще! – подтверждаю. – Ты крут!

– Кр-райт крут!

Надо уходить. Двинутый на всю голову оборотень явно любит разбираться с гостями сам, но наличия охраны это не отменяет. И даже если я наложу на барона иллюзию – как допереть-то такую тушу? Особенно ослабевшими руками. Он и человеком килограмм под сто весит, с-сука… Однако он мне нужен. Придётся тащить. В том числе через ограду, м-да.

И тут сзади доносится нежный голосок. Упс, а про лесную девчонку-то я и забыл…

– Теперь танцевать? – равнодушно спрашивает навка. То есть ей вообще на всё пофиг. Точно под наркотой…

Глава 5

– Ты бы оделась, что ли, – говорю по-прежнему голой лесной девчонке.

Отворачиваюсь и чешу в затылке, прикидывая, как упаковать баронскую тушу покомпактнее. И как транспортировать.

– Брос-сить, – рекомендует химеринг. Он прохаживается по телу барона, тоже явно что-то прикидывая.

– Нет. Это подарок лешему.

Химеринг задирает хвост, пристраивает зад над башкой оборотня… Не, обоссать поверженного врага – конечно, дело благородное. Но!

– Э-эй! Даже не думай. Вонять будет. Мне ж его тащить.

– Пф-ф… – откликается кот, но спрыгивает. И вдруг негромко рычит.

Оборачиваюсь.

Навка оделась. Стоит, обхватив себя за плечи. Смотрит на тушу своего мучителя. Пристально так смотрит. А глаза-то у неё уже не пустые.

Ну, леший… По ходу, платье он для неё дал совсем не простое. Зачарованное платье, которое махом привело её в порядок.

Девчонка переводит взгляд на меня, и я понимаю, что вообще-то она вовсе не девчонка. Она – лесная нечисть. Измождённая, только что очухавшаяся от какой-то наркоты – но нечисть. Далеко не слабая.

– Ты как? Домой идём? Леший ждёт.

– Не сразу, – отзывается она и плавным, танцующим шагом идёт к барону.

Не иначе глотку ему собралась перервать. Навки, насколько помню, пьют человеческую кровь.

– Подожди. Не трогай его.

Глаза навки вспыхивают зелёным огнём, и химеринг рычит опять, махом становится между нами, щетинит шерсть, прижимает уши.

Вообще, это большой вопрос – кто страшнее, разломные твари или вот эта, лесная. Пожалуй, я бы предпочёл разломную.

– Тебя не трону, – говорит она насмешливо.

Чует эмоции, зараза.

– Это же ты мне его приготовил. Не мешай, человек. Уходи.

– Что ты хочешь сделать?

– Выпью его. Уходи! А то и тебя выпью.

Ага. Попробуй. Тьма тебе обрадуется.

Но в помещении становится холодно.

– Ух-ходи-и… – хрипло шипит навка.

Голову, и без того едва не лопнувшую от медвежьей хватки, прошивает резкой болью. Морок наводит, поганка! Не выйдет – печать Высшего защищает меня от любых ментальных воздействий. Но вот боль… боль может и уложить.

– Хватит! – требую я, морщась. – Я без тебя не уйду.

Навка продолжает шипеть, и боль нарастает.

– Но и этого хочу забрать. Лешему подарить, понимаешь? Давай его лешему отнесём. Вместе. Там выпьешь.

Она моргает. Свечение в глазах притухает, и вместе с ним уходит резь в висках. Навка склоняет голову и будто задумывается.

– Дашь крови? – спрашивает наконец. – Я есть хочу. Мне надо.

Ну милаха просто.

– Дам, – вздыхаю. Если она обретёт полную силу – это мне на руку. И охрану заморочит, и барона тащить поможет. Ну или меня попытается прибить. Посмотрим, в общем.

«НЕТ!» – протестует кот. Успокаиваю его картинкой: очень толстая навка тащит на себе барона.

Реальная навка тем временем неуловимо оказывается рядом, вытирает пальцем мой окровавленный подбородок, слизывает кровь.

– Невкусный… – говорит с удивлением.

Ну извините!

Режу ножиком запястье, подставляю ей.

– Пей уже, блин, – бурчу.

Подсчитать, сколько оны выпивает, проблемно, но навка выпускает мою руку ровно в тот момент, когда у меня начинает темнеть в глазах. Протягивает мне свою ленту, которой ещё не успела завязать волосы.

Я перетягиваю рану и с укором говорю:

– Ну теперь я ослаб. Помочь тащить этого урода не можешь? И побыстрее бы надо, пока охрана не набежала.

Вдруг прокатит.

– Охраны не бойся, – певуче отвечает навка. – Мороком всех накрою. А барона тащи сам.

Твою ж мать…

– Я не сдержусь и выпью, – поясняет она.

За дверями оранжереи я почти сразу убеждаюсь, что кровью делился напрасно. И без меня есть что пожрать. Бегущий к нам охранник останавливается как вкопанный, на лице у него появляется идиотская улыбка. Навка неторопливо подходит к нему, охранник падает на колени…

За дальнейшим я не наблюдаю – волоку барона к ограде. Не руками, конечно – не потяну сейчас, – а удавкой из тьмы. При полной моральной поддержке моего кошака. Крайт просто исходит сочувствием, злостью на навку, опять сочувствием, желанием всё ж таки барона обоссать…

Около ограды я убираю удавку и сажусь на парапет передохнуть. Прикидываю, сумею ли сам перелезть через решётку, с такими-то руками…

Навка присаживается рядом, вздыхает, потом берёт барона за пояс штанов и…

…без усилий поднимает.

Я в шоке от её силы. Это ж сколько охранников она по дороге попила? Надеюсь, всё же не насмерть. Но наверняка зря надеюсь…

– Ну ты даёшь! – говорю с восхищением. – Точно справишься?

Навка, видимо, воспринимает мой вопрос как беспокойство за баронскую жизнь. Тот, кстати, уже подаёт признаки этой самой жизни. Надеюсь, ненадолго. Вот таким сволочам лучше бы вообще на свет не появляться.

– Не бойся, я не стану его пить. Потерплю, да и сыта уже, – обещает навка и направляется к решётке. Всё тем же танцующим шагом, словно в руке у неё не стокилограммовая туша оборотня, а курица со свёрнутой шеей.