Маг берёт под контроль свою ману, с доступной своей душе силой выталкивает в мир некий объём энергии. Отсюда он либо сплетает её в заклинание Новой магии, либо же создаёт своей волей конструкт Классической магии.
То есть, грубую, «прямую» силу мага без учёта крайне важных аспектов, таких как: опыт, инстинкты, знания, арсенал, вера в себя и так далее — определяют его резерв, его контроль, его мощь — предполагаю, что некоторой «энергосистемы», и овладение используемым Заклинанием.
У меня есть резерв. Небольшой, но есть. Это факт. Вот только начиная с контроля всё идёт наперекосяк. Я просто не могу направить свою ману.
Тут и всплывает едва ли не важнейшая характеристика мага: воображение. Как говорила Фрирен:
«Ты можешь представить себе победу над магом воды во время дождя? Я не могу».
Относилось это к девице едва 18 лет. Не самой, далеко не самой сильной. И говорила это тысячелетняя магиня, одна из сильнейших в этом веку.
Я бы добавил «победу в прямом бою», но всё же факт есть факт: воображение мага определяет что он может, а что нет. Именно оно задаёт направление всему тому, что составляет основу Заклинания, а также самому конструкту после каста.
И я…
Возможно, житель современного мира, мечтающий о магии, не может вообразить себя магом, даже прожив десять лет в мире магии.
Грустно.
И это, честно, разрывает меня изнутри. А отлетающие осколки — замораживает.
* * *
1410 год от основания Империи. Середина весны.
10 лет.
Мазок. Ещё один.
На имитирующем холст пергаменте деталь за деталью появлялась картина.
Учитель Лехрер был очень опытным художником, как оказалось. В первый же день я заметил в его гостиной крайне детализированные, реалистичные рисунки животных. Но лишь месяц назад узнал, что сам алхимик и являлся их автором.
К моему удивлению, старик на следующий день предложил научить меня своему искусству. Я согласился. Не знаю почему. К тому времени ведь всё дальше погружался во внутренние терзания, не слишком интересуясь ничем, кроме того, что потенциально даст мне шанс использовать магию.
Но была некоторая ирония в том, что это искусство учителя мне поддалось довольно просто. Тем более, что в школе на первой родине я проходил рисование — и довольно неплохо наловчился работать с кистью и карандашом. Но слова Лехрена про то, что «у меня есть талант» всё равно укололи в сердце. Было… больно слышать такое от того, что ни разу не говорил что-то подобное про настоящее искусство. То, что я желаю постичь всем естеством.
Впрочем, на середину третьего месяца обучения… я находил некоторое успокоение в том, чтобы рисовать приходящие в голову образы. В основном разумных. Нечасто — животных. В знакомом стиле прошлого мира: аниме. На реализм, даже анимешный, пока не замахивался.
И вот, простенький образ на два персонажа появился в холсте. Два сильнейших, древних мага в сражении!
В сражении не на жизнь, а на смерть!
Два величайших соревнователя, которые изящели изящное искусство выбивания дерьма друг из друга, вышли в клинч! В борьбе за… свои волосы…!
А побеждала золотая блондинка Зерие, что овладела легендарным артефактом: расчёсткой. И явно была настроена применить её против Фрирен.
В общем, сходил с ума я вполне себе мирно…
Даже забавно малость.
— Ученик, — прозвувал сзади голос.
Я устроил свой мольберт на дворе его дома, а дверь весной он любил оставлять открытым. Всё же нужно проветривать гостиную от газов, что проникли туда из мастерской. Магия, как он говорит, уже слишком обременительна для него.
Вздрогнув, чуть не испортив получившийся образ, резко обернулся. Выпрямил спину и коротко поклонился человеку, что так и не избавился от такого «бракованного мага»:
— Да, Мастер? — голос вышел привычно спокойным. Контролировать себя за эти пару месяцев я научился лучше, чем за всю эту жизнь до этого.
Он был в сделанной мной лёгкой тунике его любимого зелёного цвета. Со всем необходимым по последней моде «Мэйд ин Хейст». Приятно…
Учитель Лехрер шёл ко мне, подслеповато щурясь, с лёгкой улыбкой. Стуча посохом о выложенную мной каменную дорожку, покрывающую путь до всех точек интереса его территории, подошёл, держа в руке флакончик с зельем. Самый обычный флакон без маркировки — толстый, но однообразный, не годный для продажи за отсутствием красоты.
Дал это мне в руки с коротким приказом:
— Выпей.
Естественно, я выпил предложенную прожившим 60 лет в чине алхимика стариком прозрачную жидкость. В нос ударил неопознаваемый, но острый запах… травяной медицины Империи. А на вкус те полсотни миллиграм вышли горькие, с лёгким металлическим оттенком.
Не дожидаясь того, чтобы я проанализировал варианты того, что он мог добавить в зелье — Лехрер велел мне сесть в моё любимое место для медитаций и попытаться взять ману под контроль.
Не сказать, что такой приказ дал мне особую надежду… но что-то внутри всколыхнулось.
Впрочем, очень скоро оказалось, что это была не надежда, а последствия выпитого зелья.
Спустя пять минут привычной медитации… всё началось ощущаться немного… неправильно. Словно пытаешься заставить тело выполнять привычную задачу, предварительно не спя пару дней. И одновременно выпив с тройку стопок крепкого алкоголя и закрепив это лёгким кислородным голоданием.
Сначала пришло чувство лёгкой тяжести в теле, будто сшитую мной же мантию вдруг заменили на плотное одеяло: мягкое, но… сковывающее словно бы и тело, и то, что внутри. Вокруг заструился тёплый, словно золотистый, свет, хотя глаза оставались закрыты. Дыхание, ровное, контролируемое для медитации и не замечаемое, превратилось в… звук — как будто ветер гуляет в горах, резкий и глухой одновременно.
Мана, которую я, день за днём с отчаянным желанием нащупать, наконец-то начал смутно чувствовать — вдруг стала не просто призрачной энергией на краю сознания, но чем-то живым… пульсирующим. Она не поддавалась контролю, словно ускользая сквозь хватку воли. Так же, как и прежде. Но в какой-то момент… наоборот, будто бы попыталось обвить моё сознание, как какая-то змейка.
Это произошло одновременно и мгновенно, и настолько плавно, что затуманенный разум не успел осознать изменение.
Мысли, одна за другой, начали раскрываться, словно тысячи окон, ведущих в новые, неведомые пространства. Лица давно забытых людей сменялись абстрактными образами — родной город того мира воспарил в облака, ведомый, почему-то, заразительно смеющимся доктором Ливси…
Танцующие потоки энергии, напоминающие звёздное небо, накатили на город, вырезая его из реальности, словно сгорела видеокарта системы, что обрабатывала сам мир.
