Стажер Ли Су Джин (СИ) - Таймири Роман

— Вы намекаете на что-то конкретное, госпожа Ни?

— Я ни на что не намекаю, — отмахивается женщина. — Просто говорю, что если парень хочет взяться за ум, то вы как учитель, должны его всячески поддержать.

Увидев, что госпожа Ни смотрит на него с осуждением, мужчина сразу же делает любезную улыбку.

— Вы, как всегда, правы, — кивает он женщине. — Спасибо за совет. Но… Вы же не можете поспорить, что без связей и с такими оценками он бы в нашу параллель подготовительных классов не попал?

Мысленно мужчина ещё рассуждал о том, что его коллегам просто говорить о том, что не отразиться на их премии, а она напрямую связана с показателем успеваемости его учеников.

— В любом случае все покажут тесты, — оставляет за собой последнее слово классный руководитель Чан. И по большей части его комментарий направлен на свою главную соперницу госпожу Ни.

///

Экзамены в школе закончились, и, переодевшись дома, я сразу же отправился в музыкальное агентство. Там меня ждал не менее важный разговор с господином Гю Бо, а также проверка того, насколько я успел восстановить свою игру на фортепиано.

Глава 40

Игра на фортепиано и новое задание для шоу

Развлекательное агентство RM, второй этаж, класс клавишных.

За партами сидят семеро подростков и, обернувшись друг к другу, весело болтают. Внезапно дверь распахивается, и все ученики моментально замолкают, выпрямляются и кладут руки на парту, демонстрируя прилежность и готовность впитывать новые знания. Однако Тхэ Гён — актёр, посещающий уроки по собственной инициативе, бросает краткий взгляд на дверь и, увидев там Су Джина вместо преподавателя, с облегчением выдыхает.

— Ложная тревога, — произносит парень с крашеными волосами, и растерянные взгляды стажёров устремляются в мою сторону.

— Господина Гю Бо ещё нет? — интересуюсь, чтобы узнать подробности.

— Нет, до конца перерыва ещё минут пять осталось, — ответил парень с рыжими волосами.

— Прекрасно, — довольный тем, что успел, сразу же направляюсь в самую дальнюю часть аудитории к белому роялю.

— А ты чего тут забыл? — спрашивает меня девушка, имени которой я не знал. — Твой демарш не одобрило руководство, и развернули обратно, проходить повинность?

— Что-то в этом роде, — ответил я и под удивлённые взгляды подростков сел за стул у рояля.

Открываю крышку и смотрю на чёрно-белые клавиши.

Занимаясь каждый день у себя в комнате, я с завидной стабильностью возвращал свои навыки. Но, даже с той необычной скоростью, с которой пальцы моей шкурки привыкали к движениям, я был ещё очень далёк от своей лучшей формы.

Прогресс, несомненно, был. И зная, сколько времени он мог в нормальных обстоятельствах занять, я справедливо, считал его пугающим. Но для мелодии, которую я хотел исполнить сегодня, этого оказалось мало. Поэтому прошлая ночь и выдалась для меня бессонной.

Вступление? Его я с уверенностью мог сыграть.

Середину? Со скрипом и до боли в суставах я и её «оттенировал» за первую половину ночи.

Но дальше мои «таланты», а, вернее, их временное отсутствие, столкнули меня с реальностью, в которой я был не способен продолжить.

— Может, ты всё-таки займёшь место где-то рядом? — услышал я снова тот же женский голос, но промолчал.

Столкнувшись с тем, что продолжать нет смысла, всё остальное время, которое у меня оставалось до рассвета, я потратил на написание нотной записи, в которой были представлены все партии инструментов оркестра.

— Эй, ты меня вообще слышишь?

— Слышу, — просто сказал я, так и не сдвинувшись с места.

С партитурой тоже не всё было так просто. Я не помнил её наизусть, и как минимум половину композиции мне пришлось воссоздавать по памяти, ну или хотя бы постараться, чтобы она не так уж сильно отличалась от оригинала. И с этим я кое-как справился.

— Она права, — произнёс крашеный парень. — Если господин Гю Бо увидит, что ты без разрешения сел за рояль…

Его голос прервала открывшаяся дверь, и в аудиторию зашёл учитель Гю Бо.

Сегодня на нём был тёмно-зелёный костюм в клетку, блестящие туфли и помятое выражение лица с мешками под глазами. Последнее явно было последствием от его вчерашних возлияний со звенящей в моём телефоне гостьей.

Ученики сначала выравнивают спины, сидя за партой, потом одновременно встают.

Преподаватель, не испытывающий сейчас хоть каких-то положительных эмоций, окидывает класс, натыкаясь на меня взглядом.

Мужчина морщится и прищуривает один глаз, выглядя сейчас так, будто пытается что-то вспомнить.

— Точно, Су Джин, — с нежеланием он обращается ко мне. — Давай мы после урока поговорим, а сейчас отойди от этого многострадального инструмента и… — он останавливается, морщась от своего же громкого голоса и говоря уже тише, неопределённо взмахивает рукой в воздухе. — Выбери пустое место и займи себя чем-то.

Он делает глубокий, тяжёлый вздох и поворачивается к ученикам.

— Теперь вы…

(авт. прим. Чтобы лучше представить сцену, авторы настоятельно рекомендуют открыть примечание в конце главы, и, перейдя в блог, обновить в памяти начало композиции Эдварда Грига «В пещере горного короля».)

Я так и остался сидеть на месте, а преподаватель, сменив фокус внимания, меня даже не замечал. И в этот момент я ещё больше убедился, в правильности выбора композиции. Хотя в этом выборе я не раздумывал и секунды.

Вспоминая эту аудиторию и учителя, мне на ум сразу же пришло только одно произведение — Эдвард Григ «В пещере горного короля».

— Когда я говорю о том, что вы должны…

Я отключил внимание от смысла его слов и сосредоточился только на звуках шагов, когда каблуки туфель сталкивались с деревянным паркетом, и отслеживал каждый такой удар. Синхронно с одним из них я левой рукой нажал на клавишу инструмента.

По аудитории разнёсся низкий звук басового регистра фортепиано.

А в классе сразу же повисла оглушительная тишина.

— Су Джин, — обернулся в мою сторону преподаватель. — Я же сказал тебе занять место…

Он сделал ещё один шаг, и по всему классу снова прозвучала та же низкая октава.

В этот раз, вместо тишины от подростков послышались тихие смешки.

— Если ты считаешь это смешным… — он продолжил идти в мою сторону, и я наконец-то начал играть.

В самом начале произведения мелодия имела повторяющийся ритмичный рисунок, который состоял из низких октав. Ритм нельзя было назвать сложным, и это действительно могло выглядеть со стороны, будто я над ним издеваюсь.

Я слышал всё ближе приближающиеся шаги и смех стажёров. Но вступление закончилось, и композиция стала становиться сложнее.

Теперь я перестал обращать внимание как на шаги господина Гю Бо, так и на всё своё окружение и сосредоточился только на игре. Мелодия становилась сложнее, а мои пальцы, несмотря на усталость, продолжали отбивать нужный ритм.

Хотя бы начало и середину я хотел сыграть идеально.

Дело было не только в желании впечатлить учителя. И уж точно не в попытке похвастаться мелодией, которая в оригинале даже мне не принадлежала. Истинная причина была в том, что мне искренне нравилась музыка и сам процесс игры.

В своей прошлой жизни я практически отказался от своего увлечения, оставив его только как хобби. Возможно, это и было правильно, если учитывать, как ограничено было моё время. Но сейчас я не имел таких препятствий и мог заняться тем, что по-настоящему любил.

Возможно, что в будущем это действительно останется только моим хобби. Но если это и произойдёт, это будет моё личное решение, совершённое без какого-либо давления и обстоятельств извне.

Сейчас я наслаждался этой игрой, потому что играл для себя.

Композиция достигла своей середины, правая рука играла ту же тему, но с мелодией громче и активней.

Левая рука должна была усиливать акцент, появилось больше форте, а темп ускорялся. Основная сложность была удерживать ровный ритм при увеличении темпа и силы звука. Приближаясь к финалу, я уже чувствовал, как начинали деревенеть запястья.