— Сможешь очистить горькоцвет от серой морозной, если я их смешаю? — спросил он почти минуту спустя. Ни с того ни с сего. И, не дожидаясь ответа, «протянул» мне телекинезом железную миску с дымящейся кашей из зелени.
— Да, — уверенно ответил ему.
— Хорошо, — бросил он, спешно зашагав к двери, — очисти это минимум до девяноста пяти процентов чистоты. Вернусь минут через пять.
И ушёл. Просто… ушёл. Даже не спросил имени. Харизматичный начальник, что тут ещё сказать. И сильный — минимум раза в пять сильнее меня по ауре. А ведь тот же Зигвольт, мощнейший боевой маг превосходил некоего Хейста около десяти-пятнадцати раз.
Я остался один в лаборатории с явно заказным, а оттого дорогим оборудованием, даже формально ещё не принятый в отделение. Про бумаги-то Мастер явно вообще не думал.
Долго не раздумывал — нервы у меня крепкие. Просто пожал плечами, приняв реальность какой она была.
Проверил состав. Серая морозная уже начала кристаллизоваться — времени в обрез.
Огляделся. Кроме кастомных, непонятно зачем применяющихся установок в довольно крупном помещении был и уголок «классической алхимии». Всё там было старым. Трубки, перегонные аппараты, подкачка воздуха, воды, механический ротатор, ступка — да вообще всё явно давно и часто использовалось. Аппаратура местами починена вручную, где-то криво, где-то… слишком по-своему, где-то даже профессионально.
Инструментарий главного алхимика явно был надёжен по-максимуму.
Подобрал фильтры, смесители, несколько масел, в том числе горьколистовое. Прикинул объём по весу и плотности, отделил от смеси четверть, пробную партию, и начал работать.
Горькоцвет плохо поддавался отделению, если его смешать с морозной. Да только довольно полезное зелье средне-высокого уровня сложности, помогающее восстанавливаться от обморожения тканей, требует маринования его в серой морозной траве. Чаще всего пальцев рук и ног. Даже рыцари, что крепче обычного человека, всё ещё могут получить обморожение, если не соблюдают осторожность в холоде.
Обычные реагенты не годились: нейтрализаторы разрушали всё вместе. Поэтому нужно было действовать иначе — через импульсное нагревание в инертной ванне, с последовательным отводом фракций по слоям. Тут уже не обойтись без одного чисто-алхимического заклинания: «Импульсный нагрев в инертной среде». Оно же «Управляемое пламя в пустоте».
Создаёт кратковременные точечные всплески температуры, но только в инертной среде.
Я проверил базовую реакцию на четверти смеси. Стандартный метод — работает. Значит, можно обрабатывать и всё остальное.
Стал действовать точно. Один цикл. Второй. Пауза — фильтрация — снова цикл. Убрал пульсации магического шума. Поддерживал стабильную температуру. Следил, чтобы не скакал отклик смеси. Поддерживать заклинание точечно, равномерно распределяя эффект по всей таре было сложно.
Особенно учитывая, что «пламя» заклинания было просто концепцией увеличений температуры, без видимой глазу работы.
Разум, воля и вера в работу заклинания. Почти на грани с Классической школой. У меня есть расчёты на схожее заклинание, только использующее принцип увеличения средней скорости Броуновского движения, но оно пока на уровне между концептом и этапом практических экспериментов. Времени на такое у меня всё же маловато.
Через пятнадцать минут осталась только окончательная кристаллизация. Аура Мастера ощущалась рядом с той же установкой, что начала тихо гудеть.
Я посмотрел на результат. Подготовил специфический конструкт в ауре, применив формулу для определения соотношения «чего-то 1» к «чему-то 2» — из той же сферы полуклассических заклинаний, которыми и пользуются алхимики хотя бы среднего уровня.
Девяносто шесть и два. Почти идеально.
— Давай это сюда, — напомнил о себе Мастер.
Без слов телекинезом отправил миску на стол алхимика. Точнее, попытался — он просто кивнул, перехватив объект прямо в воздухе, развеяв моё заклинание. Я не сопротивлялся — подстроился под его стиль работы: адаптация к новым условиям была в черте моих сильных навыков.
Поняв, что дальнейших указаний не будет, наконец, повернулся к тихо вошедшей сюда женщине.
Красноволосая. Хотя волосы скорее ярко-рыжие, заплетённые в две тугие косы, перевязанные синими лентами по всей длине. Слабо заметные веснушки на щеках и шее, ярко-сиреневые глаза — довольно редкие даже в этом мире. И взгляд — ровный, спокойный, изучающий.
Аура так и не назвавшегося алхимика была… шероховатой. Не гладкой силой мага, уверенного в себе и своём месте, а угловатым, почти рвущимся наружу месивом, будто собранным из несовместимых энергий, которые держались вместе не за счёт гармонии, а за счёт воли. Она не давила — она тревожила. Как запах слегка ядовитого газа, который не мешает дышать, не может навредить человеку, но заставляет напрягаться.
В этой ауре было что-то глубоко асимметричное, но при этом крайне устойчивое. Много резких, почти опасных магических спаек — как будто сам её носитель варил собственную сущность так же, как варил свои составы: без инструкций, наугад, но с поразительной точностью. Это я, самозванный эксперт по аурам, мог понять едва взглянув на её хозяина.
И всё же… сильная. Твердая. Аскетичная. Даже угрожающе стабильная в своей нестабильности.
Такую ауру не оттачивают — её выжигают в себе. Годами, провалами, опытом на грани.
Уникальное присутствие. Самое интересное в своей необычности, которое я «видел» за свою жизнь.
Аура же женщины… была как свет морозного утра. Холодная — не по температуре, а по тону: собранная, ровная, тихая. Без всплесков и без гнили, без показной мощи, но с такой ясностью, что рядом с ней невольно и дышалось поспокойнее. И тянуло выпрямиться.
Если аура старшего алхимика рвалась наружу, жужжала, будто ржавая печь на пределе, то её — наоборот — будто втягивала в себя пространство. Сдержанная, расчётливая, чётко отчерченная. Даже магический фон вокруг, казалось, немного приглушался.
Ощущение… словно у инструктора, который не хочет тебя сломать… но абсолютно готов это сделать, если ты не справишься с взятой на себя обязанностью. Притом ключевое тут «взятой на себя».
— Меня зовут Хейст, — представился я, неглубоко, но уважительно поклонившись, — Адепт Алхимии. Был направлен помощником главному алхимику лагеря.
Общество не прямо-армейское, поэтому и поклон не только допустим, но и желателен. Мелочи этикета, которые воспринимаешь со временем уже рефлекторно.
— Лиора Мурест*, Мастер, — кивнула она мне, спокойно махнув рукой на своего коллегу, — А это непосредственный глава этой лаборатории, Эмиль*. Бумаги оформил?
— Все, которые зависят от меня или штаба готовы, — сразу же ответил, с намёком покосившись на Эмиля.
Что интересно, везде он был записан как «Главный алхимик», без имени.
Подозреваю, это в целях соблюдения хоть какой-то конфиденциальности, может даже чисто формальной. Всё же, в отличии от довольно простых составов, которые мы готовили и сдавали в патент на тыловой базе (в основном просто переработка старых рецептов на более доступные в этом регионе ресурсы), тут делали что-то более… сложное, назовём это так.
