Слово мастера (СИ) - Лисина Александра

При этом господа тхаэры все-таки исполнили мою просьбу, поэтому, когда патрульный ардэ прибыл на место, у входа в участок уже дежурили обеспокоенный лэн Даорн и прибывший вместе с ним лэн Гасхэ. Который к тому же принес с собой не только зарядку, но и второй, совершенно новенький и полностью исправный блокиратор.

В итоге в участок мы вошли все вместе, причем патрульные не возразили ни против присутствия йорка, ни даже тогда, когда мой наставник выразил желание находиться… ну не на допросе, конечно, а просто при даче пояснений по поводу недоразумения с даром. Видя его искреннее беспокойство, тхаэры, как ни удивительно, пошли ему навстречу. Тем более что лэн Даорн согласился дать исчерпывающую информацию по моему дару, моей траектории развития, а также по недавно состоявшемуся заседанию и итоговому решению комиссии по делам несовершеннолетних.

Присутствие лэна Гасхэ тем более не обсуждалось. Как законник он имел полное право настаивать. Так что у меня во время беседы с патрульными была достаточно мощная правовая, да и просто моральная поддержка. Которая в присутствии определителей ауры окончательно помогла увериться тхаэрам в том, что они, забрав меня в участок, поступили абсолютно верно.

Правда, изначально мы этого не планировали. Лэн Гасхэ вообще не ожидал, что его право временной опеки председатель комиссии сможет банально проигнорировать. Да и для меня, надо признать, это стало неприятным сюрпризом, хотя по некоторому размышлению я все-таки решил, что не буду ничего переигрывать и, выяснив все, что нужно, всего лишь немного сымпровизировал, чтобы как можно меньше провести времени в доме неприятных для меня людей.

К счастью, наставник понял все совершенно правильно и, как раньше, с ходу мне доверился, прекрасно зная, что совсем уж несусветную глупость я не совершу. В итоге все получилось даже лучше, чем я рассчитывал. Идею с блокиратором я провернул удачно. Мой дар, разумеется, при этом ни капли не пострадал. Признаков вмешательства в работу прибора тхаэры тоже не обнаружили. Старая перечница осталась с носом. Проблемы в недалеком будущем я ей тоже обеспечил. К наставнику вернулся. Нигде вроде не наследил…

Ну разве что предстоящую ночь мне для вящего убеждения придется провести в участке. Правда, не в камере, как мы поначалу думали, а просто в комнате для посетителей, раз уж лэн Гасхэ любезно меня выручил и «стабилизировал» мой дар с помощью запасного блокиратора.

Когда же все выяснилось, то господа тхаэры… а они оказались на удивление честными, порядочными и совершенно нормальными ребятами… чисто по-человечески нам посочувствовали, и все еще больше упростилось. Более того, лэну Даорну позволили остаться вместе со мной в участке до утра. А утром тхаэры оказались так любезны, что пригласили ко мне еще и штатного целителя. Так, на всякий случай. И уже после его ухода, заполнив необходимые бумаги, предложили нас подвезти, благо смена у них как раз закончилась, а время уже близилось к полудню.

Мы, естественно, от помощи не отказались, а по пути я (ну и Эмма, конечно, куда же без нее) убедил патрульных ненадолго заглянуть в зал заседаний и в присутствии членов комиссии подтвердить, что от бабки они забрали меня по веской причине. И что исключительно по ее вине прошлую ночь я провел не в постели, а на дежурной кушетке, под наблюдением. Потому что, с одной стороны, передать меня в руки бывшего опекуна тхаэры по закону не имели права, а, с другой, даже несмотря на блокиратор, не были уверены в том, что по возвращении к бабке я снова не сорвусь.

Разумеется, появление на слушании сотрудников службы магического правопорядка (йорка, как и вчера, я оставил на улице) было воспринято присутствующими неоднозначно. Когда мы с наставником вошли в зал под конвоем, члены комиссии не наигранно удивились. Бабка, узнав вчерашних патрульных, резко побледнела. Председатель комиссии справедливо заподозрила неладное. А молоденький секретарь растерянно замер, не зная, как реагировать на появление посторонних, которым по регламенту присутствовать на заседании было не положено.

Само собой, так просто дело не закончилось, и лэнна Босхо захотела выяснить детали. И вот тогда патрульные, которые моими стараниями незаметно перешли из категории сопровождающих в категорию важных свидетелей, прямо там, в зале, детально рассказали, чем закончилось для меня пребывание в доме временных опекунов. Заодно не поскупились на описание всего, что вчера увидели и услышали. Дали совершенно однозначную оценку действиям лаиры Вохш. А также не моргнув глазом подтвердили, что якобы радевшая за мое благополучие бабка ни вчера, ни сегодня даже не соизволила позвонить в участок, чтобы поинтересоваться моим самочувствием. Тогда как дискредитированный ею лэн Даорн не только примчался по первому зову, но еще и оказал посильную помощь, а также до самого утра глаз не сомкнул, отслеживая мое состояние, то есть проявил ту самую заботу и участие, которые и требовались от хорошего опекуна.

Честное слово, они так хорошо все описали, что мне даже вмешиваться ни разу не пришлось.

Бабка после этого совсем скисла. Члены комиссии, напротив, встрепенулись. И даже лэнна Босхо, которая еще вчера посматривала в нашу сторону с откровенным сомнением, сегодня была настроена по-другому.

Безусловно, рассказ патрульных вовсе не являлся официальными показаниями и мог быть не принят во внимание комиссией по делам несовершеннолетних. Однако все их выступление было записано на камеру. Причем не на одну. У их рассказа имелся как минимум один надежный свидетель в лице нашего законника. К тому же оба тхаэра не являлись обычными прохожими, а находились на государственной службе. То есть давали присягу и были обязаны защищать невиновных. Говорили они, разумеется, стоя под определителями аур. А еще, полагаю, ребята не откажутся повторить на бис свои слова в суде. Если, конечно, у нас не получится отстоять наши с наставником права здесь и придется подтверждать их уже в другой инстанции.

— Благодарю вас, лэны, за потраченное время и за то, что вы не отказались уделить моей просьбе так много времени, — на удивление мягко сказала лэнна Босхо, когда парни закончили говорить. — Мы вас услышали и чрезвычайно признательны за то, что вы помогли нам лучше понять сложившуюся ситуацию. У меня больше нет к вам вопросов.

Когда она демонстративно повернулась к коллегам, те тоже подтвердили, что выяснили все, что хотели. После чего тхаэры наконец покинули зал, а мы, так сказать, вернулись к нашим баранам.

— Лэн Даорн, — обратилась к наставнику лэнна Босхо, и тот бесшумно поднялся. — Мы внимательно ознакомились с предоставленными вами документами, аудио- и видеозаписями, и в целом ни как человека, ни как мастера кханто мне не в чем вас упрекнуть…

Я нахмурился.

Так. Скверное начало, которое непременно подразумевает под собой хотя бы одно «но».

— Но, — подтвердила наихудшие мои подозрения председатель комиссии. — Мои коллеги и в том числе представитель службы опеки испытывают серьезные сомнения по поводу трех эпизодов из вашей жизни. Во-первых, обрушение полигона на территории вверенной вам школы. Хоть службой общественного правопорядка данное событие было охарактеризовано как диверсия, но все же территория школы — это ваша зона ответственности. И сам факт того, что там вообще стала возможна какая-то диверсия, свидетельствует о том, что где-то вы как директор недоработали. Или недосмотрели. Быть может, имели недостаточно квалифицированную охрану, которая допустила саму возможность саботажа. Более того, обрушение здания могло повлечь за собой тяжелые последствия. И, поскольку именно вы отвечаете за все, что происходит в школе, в том числе за жизнь и здоровье учеников… я имею в виду не конкретного ученика, разумеется, а вообще всех детей, которые учатся в школе Ганратаэ… то мы считаем, что в данном случае есть некоторая часть и вашей вины в случившемся. То есть как минимум один раз вы подвергли ребенка опасности, и мне как главе комиссии по делам несовершеннолетних это видится достаточно серьезным нарушением. Далее…