Наследие древнего (СИ) - Четвертнов Александр

— Такси вызвали, — сухо ответил Василий. — Вот деньги. Езжайте домой.

К обочине подкатил автомобиль с шашечками. Василий аккуратно усадил женщин на заднее сиденье, дал водителю крупную купюру и захлопнул дверь.

— Ещё счастливого утречка им пожелай, — проворчал я, глядя вслед отъезжающей машине.

Василий усмехнулся, пожимая плечами.

— Домой к нему, — я кивнул на Сизифа через стекло машины. — Едем.

Мы тронулись с места. Дорога в утреннем Петербурге была почти пустой. Военное положение давало о себе знать. Мы ехали молча, только тихое гудение мотора нарушало тишину.

Внезапно я заметил, что Сизиф крутит в руке небольшой камень, гладкий и округлый. Его пальцы непрерывно толкали камень туда-сюда, словно стремясь сдвинуть с места. От него слегка фонило Аидом.

— Ты что, — я не сдержал удивления, — с собой забрал?

— А? — Сизиф поднял на меня глаза, затем смутился, глядя на камень в своей руке. — Ну… он такой родной. Сколько веков, тысячелетий толкал этот проклятый камень…

Он развёл руками, камень перекатился по ладони.

— От привычки сложно избавиться, вот и взял осколок… на память.

Я поморщился, но решил не комментировать. Каждый сходит с ума по-своему.

Машина свернула в спальный район. Высотные дома темнели вокруг, лишь изредка в окнах мерцал свет — большинство жителей ещё спали.

— Приехали, — сообщил Василий, останавливая машину у одного из домов.

— Отведёте его домой? — я кивнул на Сизифа.

Бывший обитатель Тартара изобразил на лице раскаяние:

— Я займусь всем, всё улажу. За свой проступок обещаю, что всё будет быстро.

— Надеюсь, — я смерил его скептическим взглядом.

Сизиф уже потянулся к дверной ручке, но вдруг замер. Его лицо медленно вытянулось в выражении растущего ужаса.

— Подожди, — он резко повернулся ко мне, — я туда не пойду.

— Почему? — я удивлённо вскинул брови.

— В смысле, почему? — Сизиф уставился на меня, словно на идиота. — Зачем мне туда идти? Там жена и пятеро детей!

— Хорошо, семья, — я пожал плечами, не понимая проблемы.

— Пятеро детей! — глаза Сизифа распахнулись в панике. — Я туда не пойду!

— Ты чего? — я наклонился к нему. — Хочешь обратно?

Сизиф выпрямился, его решимость явно укрепилась.

— Да хоть в Тартар, — произнёс он с неожиданной твёрдостью. — Я лучше камень буду таскать, чем жить с женой и пятью детьми. Там одни бабы. Я с ума сойду.

Он покачал головой, удивлённо разглядывая свои руки.

— Не удивительно, этот Арсений до меня был готов заниматься чем угодно, лишь бы домой не приходить, — буркнул беженец из Тартара.

Я не сдержал смешка. Похоже, моё решение подселить Сизифа в тело казнокрада оказалось более проблематичным, чем я ожидал.

— Давай-ка тащи его домой, — я кивнул Василию.

Сизиф поморщился, с тоской глядя на меня через окно. В этот момент мой телефон зазвонил. На экране высветилось имя Бестужева.

— Да? — я поднёс трубку к уху.

— Кирилл, — голос Петра Алексеевича звучал напряжённо. — План работает. Всё как и задумали. Необходимо сделать ещё один налёт. Сегодня ночью.

Я прищурился, глядя на часы. Раннее утро.

— Что именно?

— Нам нужно атаковать ещё одну цель, — пояснил Бестужев. — После этого будем наступать на усадьбу Огонь-Догановского.

— Хорошо, — я потёр подбородок, прикидывая варианты. — Я подготовлюсь. Пришлите координаты, где нужно быть.

— Отправлю сейчас же, — бросил Бестужев.

Звонок завершился, и я убрал телефон в карман.

Война войной, а мои планы не должны страдать. Я обещал Бестужеву подготовиться, и не обманул его. Мы готовились. Вернулись в особняк и проспали почти до четырёх вечера. Здоровый сон — лучшая подготовка, которая нам требовалась. А дальше я решил заняться своими делами. Времени как раз хватало.

Встал с кровати, оделся, и, не заходя в столовую, и ни с кем не разговаривая, выскочил на улицу. Николай уже ждал в машине.

— Господин, — произнёс он, протягивая мне пакет с бутербродами, — наш темп жизни ускорился, и я беспокоюсь за ваш желудок.

— А? — только и промычал я, вгрызаясь в бутер с бужениной.

— Второй день уже едите в сухомятку, Вам бы супчику. Ирина Леонтьевна как раз сварила куриный…

— Коля, ценю твою заботу, — мой взгляд упал на термос на переднем пассажирском сидении, — но давай не сейчас. Налей мне чаю, и газуй к дому мамаши Шнайдер.

Слуга выполнил распоряжение. Я с удовольствием, шумно отхлебнул сладкого чаю из крышки термоса, а машина, взрыкнув двигателем, тронулась вперёд.

Десяток бутербродов и пол литра чая уместились во мне как раз к тому моменту, когда машина остановилась. Я хлопнул дверью. Оправил пиджак под плащом и, ухмыльнувшись, подумал о Шальной. Интересно, какую истерику она устроит, когда узнает, где я был?

Представил себе, как Изольда гневно раздувает ноздри, и засмеявшись, стал подниматься по ступенькам. Туда, где над дверью висела вывеска «Дом терпимости мамаши Шнайдер».

Фантазия у меня разыгралась. Шальная в моих мыслях разве что огнём не плевалась. В голове, словно наяву, звучали её колкие, ядовитые фразы. Хотя, нет, она же изменила планы. Буквально вчера ввязалась в авантюру Бестужева и заявила мне, что ждать нашего сближения не намерена.

А, плевать. Всё равно забавно её злить. Тем более, что у неё не будет никаких причин для этой злости. Если не считать, что я сейчас зашёл в бордель, конечно же. Но это не для потехи тела, а для важного дела. Так что, можно насладиться не только гневом Изольды, но и потом, когда она всё узнает, её удивлением и попытками загладить вину.

Блин, кажется, я слишком много с ней общаюсь. Уже начинаю получать удовольствие от скандалов…

— Господин Орлов, мы Вас ждали, — мелодичный голос вырвал меня из раздумий, и взгляд сфокусировался на приятной девушке ростом мне по плечо, и килограмм на сорок легче меня.

Стройная, можно даже сказать, тонкая как тростинка фигурка, казалась хрупкой. Грозила вот-вот сломаться под весом тяжёлой, красивой груди третьего размера, которая торчала прямо, наведясь на меня красными вишенками.

Эту кажущуюся хрупкость подчёркивали чулки, кружевные подвязки и длинные, до поясницы тёмные волосы. Больше на девице ничего не было. Ни на ней, ни на её товарках, которые ходили из комнаты в комнату, лежали на мягких диванах, или томно курили кальян, развалившись в глубоких креслах.

— Если желаете, — девушка заметила мой оценивающий взгляд и игриво улыбнулась, — то для начала можете отдохнуть. Любая из нас и, даже я, с радостью составим Вам компанию.

Она шагнула ближе, коснулась грудью моей руки, и томно произнесла:

— Какие Вам нравятся, господин Орлов?

— Крупные, — хмыкнул я, — желательно четыре и, чтобы, все одинаковые.

— А? — озадачилась девица, — близ…

— Я про карты, — ухмыльнулся я, — четыре одинаковые, каре.

Девица только начала осознавать мои слова, а я решительно развернулся и направился в соседний зал, где, как подсказало заклинание разведчик, за столом собралось много народу.

— Я пришёл играть в карты, остальное меня не интересует, — пояснил я девице, которая так и стояла на месте, растерянно хлопая глазками.

Эх, а мне говорили, что такие дамы никогда не теряются, и всегда находят, что сказать. Врали. Вон, стоит и туго соображает.

Дом терпимости мамаши Шнайдер давно облюбовали представители купечества и нетитулованной аристократии для проведения игр в покер. Капитан лейб-гвардии Алексей Микеш, номер два в моём списке похитителей ауры, тоже любил сюда захаживать.

Сегодня он был здесь.

— Господа, прошу простить за задержку, — я прошёл в «игровой зал» через арочный портал, и занял последний стул за столом с зелёным сукном.

— О, граф Орлов, не беспокойтесь, мы ещё не начали, — радостно затряслась, похожая на откормленную матку порося, мамаша Шнайдер. — Ждали Вас.

— Приятно знать, что ждали, — улыбнулся я и обвёл взглядом собравшихся.