Наследие древнего
Глава 1
Он договорил, и дверь в усадьбу открылась. На пороге стоял гвардеец Иван. Я молча указал Петру Алексеевичу, чтобы он проходил.
Мы прошли в дом. Холодный воздух с улицы ворвался за нами, и, прежде, чем дверь закрылась, успел обдать гостиную запахом морозной свежести.
— Добрый день, — коротко произнёс он, окидывая взглядом собравшихся. На мгновение его брови приподнялись, когда он заметил Машу и Викторию, но тут же вернулись в прежнее положение.
Я же просто кивнул, краем глаза отметив, что девушки целы и не поубивали друг друга до сих пор, а предметы интерьера на месте.
— Пётр Алексеевич, — я повесил пальто на вешалку и помог снять шубу Бестужеву. — рассказывайте, что случилось?
Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла натянутой, больше похожей на гримасу.
— Мне нужно поговорить с тобой, Кирилл, — произнёс он, понизив голос. — Наедине.
В этот момент в комнату вошла мать. Её шаги замерли, когда она увидела гостя.
— Пётр Алексеевич? — удивлённо произнесла она. — Чем обязаны?
Бестужев повернулся к ней, и что-то в его взгляде заставило меня напрячься.
— Вера Ефимовна, — поклонился он, но в его голосе звучала странная нотка — смесь уважения и… сострадания? — Прошу прощения за неожиданный визит.
— Что привело вас к нам? — спросила мать, подходя ближе. Её лицо выражало вежливый интерес, но я заметил лёгкую морщинку между бровями — признак тревоги.
Бестужев переводил взгляд с меня на мать и обратно, явно колеблясь.
— У меня… новости, — наконец произнёс он, и его плечи словно стали ещё тяжелее. — Боюсь, не из приятных.
Моя рука непроизвольно потянулась к матери, и я почувствовал, как она напряглась.
— Может быть, пройдём в кабинет? — предложил я, чувствуя, как нарастает тревога.
Бестужев покачал головой.
— Нет, Кирилл. То, что я должен сказать, касается всей вашей семьи.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Даже пламя в камине, казалось, притихло, лишь изредка потрескивая углями.
— Что произошло, Пётр Алексеевич? — спросил я, глядя ему прямо в глаза.
Бестужев глубоко вдохнул, словно собираясь нырнуть в ледяную воду.
— Кирилл, — начал он, и его голос звучал непривычно мягко. — У меня тяжёлые новости. Князь Огонь-Догановский… — он запнулся, но заставил себя продолжить. — Он убил твоего отца.
Слова повисли в воздухе, тяжёлые и острые, как осколки льда.
— Что? — едва слышно выдохнула мать. Её лицо мгновенно побледнело, став почти прозрачным.
— Василий Сергеевич стоит за всеми попытками покушения на Кирилла, — продолжил Бестужев, не отводя от меня взгляда. — Он действовал из тени, используя свои связи и влияние. Я не знал… не догадывался. Он был в моём боевом крыле много лет. Я доверял ему.
Почувствовал странную пустоту внутри. Смерть Дмитрия Юрьевича должна была вызвать хоть какие-то эмоции, но я ощущал лишь холодное любопытство. Чужой человек, чья кровь текла в моих жилах — вот и всё, что связывало нас. Тем более отцом и мужем он был так себе.
— Мои мальчики, — вдруг прошептала мать, и её голос дрогнул. Она схватила Бестужева за рукав пальто. — Пётр Алексеевич, что с моими мальчиками?
Князь молчал, и это молчание было красноречивее любых слов. Он медленно опустил глаза, а затем так же медленно покачал головой.
— Нет, — выдохнула мать. — Нет, нет, нет…
Я заметил, как поплыл её взгляд, как подкосились ноги. Успел подхватить в последний момент, когда она начала оседать на пол. Её тело обмякло в моих руках, став неожиданно тяжёлым.
— Мама! — воскликнула Алёна, вскакивая с дивана.
В следующий миг комната наполнилась движением. Тихон бросился к нам, пытаясь помочь. Маша вскрикнула, прижав ладони ко рту. Из коридора появился дед, его трость громко стукнула по паркету, когда он быстрым шагом направился к нам.
— Что случилось? — голос деда звучал тревожно и властно одновременно.
— Маме стало плохо, — коротко ответил я, аккуратно укладывая мать на диван. Её лицо казалось восковой маской — белое, застывшее, с каплями пота на лбу.
Дед опустился рядом с ней на колени. Его пальцы прикоснулись к её запястью, проверяя пульс.
— Что ты ей сказал? — спросил он, бросив острый взгляд на Бестужева.
— Правду, — тяжело ответил тот. — Дмитрий Юрьевич мёртв. И… сыновья тоже.
Дед застыл, его пальцы всё ещё сжимали запястье дочери. В глазах мелькнуло что-то страшное — смесь боли, гнева и бессилия.
— Ты знал, что так будет? — тихо спросил он, не поднимая глаз на Бестужева.
— Нет, — покачал головой князь. — Клянусь, если бы знал…
— Что с мамой? — Алёна подбежала к дивану, её лицо было искажено страхом. — Что происходит? Кирилл?
Я видел, как дрожат её губы, как в глазах собираются слёзы. Детская растерянность и взрослый ужас смешались на её лице.
— Алёна, — начал я, но не успел договорить.
Мать застонала, приходя в себя. Её веки затрепетали, а затем открылись. Взгляд блуждал по потолку, не фокусируясь.
— Вера, — дед наклонился к ней, бережно поглаживая по руке. — Ты меня слышишь?
— Папа? — прошептала она, и её глаза наполнились слезами. — Они… они все…
— Тише, дочка, — дед сжал её руку. — Не сейчас.
Но было поздно. Алёна уже стояла рядом, её глаза расширились от ужаса.
— Кто «все»? — спросила она дрожащим голосом. — Мама, что случилось?
Мать повернула голову, и когда она увидела дочь, её лицо исказилось от боли.
— Твой отец, — прошептала она, и слезы потекли по её щекам. — И братья. Они… они ушли, Алёнушка.
Секунду Алёна стояла, словно окаменев. Потом её губы задрожали, а глаза наполнились слезами.
— Нет, — её голос сорвался. — Нет, ты ошибаешься. Они не могли…
Она не договорила. Громкий всхлип вырвался из её груди, а затем она разрыдалась. Тяжёлые, безутешные рыдания сотрясали её худенькое тело.
Я шагнул к ней, обнимая за плечи. Она инстинктивно прижалась ко мне, уткнувшись лицом в грудь. Её слёзы быстро промочили мою рубашку, но я только крепче прижимал её к себе, давая выплакаться.
В комнату вбежала Ирина Леонтьевна, привлечённая шумом. Её глаза расширились, когда она увидела мать на диване и рыдающую Алёну.
— Госпожа! — воскликнула она, бросаясь к дивану. — Что с вами?
— Принесите воды, — скомандовал дед. — И успокоительное.
Ирина Леонтьевна быстро кивнула и исчезла. В этот момент в дверях показалась Виктория. Она стояла, застыв на пороге, её лицо выражало смесь сочувствия и замешательства.
— Что случилось? — тихо спросила она, глядя на меня поверх головы рыдающей Алёны.
Я не успел ответить. Из коридора послышались быстрые шаги, и в комнату влетела Маша. Её лицо побледнело, когда она увидела общую картину.
— Боже мой, — прошептала она, прижимая руку к сердцу. — Что происходит?
Тихон, стоявший рядом с диваном, повернулся к ней.
— Кажется, семья Кирилла получила ужасные новости, — тихо сказал он. — Лучше нам…
— Оставаться здесь, — неожиданно твёрдо сказал я. — Вы все — наши гости.
Мать медленно села на диване, опираясь на руку деда. Её лицо всё ещё было белым, но глаза приобрели осмысленное выражение.
— Как это произошло? — спросила она, глядя на Бестужева. — Как умер… мой муж?
Бестужев тяжело вздохнул.
— Огонь-Догановский напал на него в гостинице. Уничтожил всю его охрану. А до этого… — он запнулся, но заставил себя продолжить. — До этого атаковал ваш дом в Москве. Там были ваши сыновья.
Новая волна рыданий сотрясла Алёну. Я почувствовал, как её колени подгибаются, и аккуратно довёл её до кресла, помогая сесть.
— Почему? — спросила мать, и в её голосе звучала странная отрешённость. — Зачем ему это?
— Из-за наследства, — ответил Бестужев, и его взгляд метнулся к деду. — Из-за силы, которую хранит ваша семья.
Дед молча кивнул, его лицо стало жёстче. На мгновение мне показалось, что в его глазах мелькнуло удовлетворение, но это длилось лишь долю секунды.
