Последний Герой. Том 10 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Мы вернулись в машину и стали ждать. Встали так, чтобы было видно крыльцо корпуса. Часа через три появился наш Снегирь. Он торопливо шагал по ступенькам.

— Готовность номер р-раз, Николай Николаевич, — ткнул я в плечо задремавшего напарника. — Спишь, что ли?

— Да не сплю я, не сплю, — зевнул Коля, моргая. — Эх… Мне Олеська Маркова снилась… Журналистка. Мы с ней, кстати, переписываемся, обещала на Новый Год приехать. Жду — не дождусь.

Я тихонько усмехнулся.

— Отставить эротические фантазии, боец, пока ты тут шель-шевель, Снегирёк улетит.

— Где он? — встрепенулся Шульгин.

— Вот, тачку вызвал, — ткнул я на легковушку в узнаваемом желтом окрасе, в которую садился наш студент. — Давай за ним…

— Ну, погнали, — Коля потер ладони, с шумом на них дыхнул, и, выжав сцепление, переключил передачу.

Глава 6

Мы проехали несколько кварталов, обогнули площадь администрации и остановились в тихом старом дворике — девятиэтажка серого цвета, со свежезамазанными швами между панелей.

Такси высадило Снегирёва возле одного из подъездов. Не тратя времени на расчеты, он выскочил и нырнул в подъезд, только дверь за ним хлопнула.

— Ну что, за ним? — спросил Коля.

— Давай, — сказал я.

Мы подкатили ближе, вышли из машины и юркнули к двери. Домофон открыли универсальным ключом.

В подъезде было пусто.

— Куда-то зашёл, — прошептал Коля. — В какую-то квартиру.

— Ну, вообще, — сказал я, — это его адрес, ты же мне присылал данные. Значит, домой приехал.

Я глянул на часы — стрелки подбирались к шести.

— Они договаривались встретиться со Светой в шесть, да? — уточнил Шульгин.

— Ну да, — кивнул я. — Значит, «на нашем месте» — это у него дома, скорее всего. Раз уж дом и подъезд совпадают…

Мы осторожно поднялись на нужный этаж. Я посмотрел на дверь квартиры Снегирёва, потом на электросчётчик.

— Не крутит, — сказал я. — Хотя уже темно. Что он будет в темноте делать? Значит, его там нет.

Позвонили в звонок. Тишина.

— Может, затаился, спрятался? — предположил Коля.

— Не знаю, — сказал я. — Ладно, давай подождём. Спустимся вниз, сядем в машину. Он же нас не видел.

Мы вышли из подъезда. И вдруг — грохот. Оглушительный. Как будто рванула граната. Мы с Колей рефлекторно присели, прикрывая головы руками.

С нашей служебной «Приоры», стоявшей у подъезда, осыпались стёкла. Только не от взрыва, а от того, что крышу вмяло чем-то тяжёлым, упавшим с высоты. Удар был такой силы, что хлопок показался взрывом.

На вмятой крыше лежал человек.

— Твою мать! — выдохнул Шульгин. — Какого хера⁈

Мы бросились к машине. На ней, в изломанной позе, лежал Снегирёв. Он ещё дышал. Изо рта хлестала кровь. Палец на правой руке подёргивался, но больше он не мог пошевелить ничем.

— Света… — прохрипел он, глядя на нас.

Не знаю, узнал он нас или нет. Но это было последнее слово, которое он успел сказать.

Прямо перед тем, как огонёк жизни в его глазах погас. Он умер.

— Кто-то столкнул его! — выкрикнул Коля, задирая голову вверх.

Но там, откуда он упал, не было ни открытых балконов, ни распахнутых окон. Только крыша.

— Крыша! — выкрикнул я. — Их место — крыша! Они там встречались!

— Бежим! — воскликнул Коля.

— Нет! — рявкнул я. — Стой здесь, смотри за подъездами! Я наверх!

На ходу я выхватил пистолет, снял с предохранителя, оттянул затвор. Сухой щелчок, и курок встал на боевой взвод.

Вдруг зашумел лифт. Я замер, решая — к лифту или по лестнице? Тот, кто столкнул Снегирёва, мог теперь ехать вниз.

«Ладно, — мелькнуло в голове, — надеюсь, Шульгин не проворонит».

Я побежал дальше.

Преодолевал как можно скорее этаж за этажом. Гулко отдавались шаги, дыхание сбилось, в груди пекло и сдавливало. Слишком резво я летел вверх, без продыху.

Вот и девятый. У стены торчит железная лестница, ведущая на чердак. И люк, обычно запертый на замок, распахнут настежь.

Не останавливаясь, я вцепился руками в перекладины, полез наверх.

Внутри пахло пылью, старым шлаком и голубиным помётом. Темнота. Я проморгался, выхватил телефон, включил фонарик. Луч полоснул по бетонным стенам — никого.

Дальше — просвет. Ещё одна лестница, ведущая на крышу. Поднялся.

Пусто. Чёрт, никого.

Я глянул вниз. У машины уже собралась толпа. Люди охали, ахали, общий гомон было слышно и здесь. Шульгин отгонял народ от вмятой крыши с трупом.

— Коля! — крикнул я сверху. — Ну что там у тебя?

— Пока никто не выходил из подъездов! — донеслось снизу. — А, постой…

Он тут же повернулся к двери.

— Эй! Мужик! Ну-ка стой! — крикнул Шульгин.

Из соседнего подъезда действительно вышел человек.

— Стой, я тебе говорю! — повторил Коля.

— Чего? — возмутился тот.

— Иди сюда! Быстро! Полиция!

Мужик подошёл, явно растерянный.

— Где живёшь?

Тот начал объяснять, что живёт тут же, в соседнем подъезде.

«Не убегает, — мелькнуло у меня, — значит, не убийца».

Я пробежал по крыше вдоль парапета. Ни следов, ни отпечатков обуви — снег почти весь выдуло ветром, остались только потёки грязи.

— Чёрт… где же убийца? Или это… самоубийство?.. — пробормотал я.

Он ведь встречался здесь с кем-то. Наверняка со Светой. Ну кто ещё мог ему написать? Я вспомнил окошко диалога — сверху были цифры, номер, значит, не был сохранён под её именем… Почему?

Я обежал крышу, нашёл ещё один люк. Тоже открытый, ведущий вниз, в другой подъезд.

— Чёрт, что за бардак… — выдохнул я и рванул туда. — Все настежь, блин!

Управляющая компания у них тут так работает, что люки не замкнуты или это всё было заранее подготовлено? Я спустился через тот люк, вышел из другого подъезда.

— Коль, из этого подъезда никто не спускался, не выходил?

— А чёрт его знает, — ответил Шульгин. — Смотри, Макс, сколько народу уже снимает на телефон!

Люди останавливались, прохожие доставали смартфоны, кто-то выглядывал с балконов, посыпался народ из подъездов.

— Твою мать, убийца где-то здесь, — сказал я. — А ну, граждане, всем стоять! Построились-ка здесь!

Народ загалдел недовольно, кто-то возмутился:

— Я вообще не здесь живу! Я мимо шёл!

— Без разницы. Стой. Есть документы?

Как могли, мы людей задержали, переписали данные, телефоны, фамилии. Подоспело подкрепление, участковые сделали всё, что могли, но — ничего, никаких зацепок.

Собрали кучу анкетных данных, опросили жильцов, раздали задания участковым. Оксана прислала ещё оперов. Я пустил их по подъездам, чтобы выяснили, кто мог видеть кого-то на крыше, на чердаке, кто поднимался, кто спускался, кто выходил. Суета поднялась большая, но всё тщетно.

Снегирёв мёртв. А кто его столкнул — неизвестно.

Мы собрались на короткую летучку в кабинете у Мордюкова. Я, Шульгин и Оксана. Шеф задумчиво гладил жиденькие волосы, приглаживая их к лысине, будто пытался приклеить их намертво на макушку, уберечь от окончательного выпадения.

— А может, — сказал Семён Алексеевич, — может, он того, сам спрыгнул?

— Не исключаю, — ответил я, — но ведь до этого он явно очень торопился на встречу. Движения были суетливые. Тот, кто решается на самоубийство, так не ведёт себя. И зачем ему себя убивать? Он же только что на полном серьёзе, после всего случившегося, мне доказывал, что ему нужно сдать хвосты в университете, чтобы не отчислили.

— М-да…

Я помолчал и добавил:

— Самоубийца не печётся о таких мелочах, как учёба и сессия. Его убили. Я уверен.

— Чёрти что, — выдохнул шеф, откинувшись в кресле. — Ну, Следственный комитет дело пока не возбудил. Пока всё оставили материалом, без возбуждения. Отрабатывается версия самоубийства.

— Семён Алексеевич, — проговорила Оксана, — мы считаем, что это уже серия. Кто-то убивает поэтов, членов клуба «Мёртвая поэзия». Кто-то на них охотится.