Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 10 (СИ) - Афанасьев Семён

— Я занёс все реплики прокуратуры в протокол, — лаконично уведомил полицейский, работающий с планшетом.

Лицо Хасэгавы в возмущении вытянулось:

— А моя подпись на документе вам уже не нужна⁈

— Разрешите напомнить, — мурлыкнула Моэко, приходя парню на помощь. — В рамках уголовного производства случается, что, к примеру, подозреваемый либо обвиняемый отказывается подписывать протокол. Не важно, чего протокол. Я, конечно, понимаю, что вы очень молоды, Хасэгава-сан, и банально не владеете азами своей профессии, которые обязаны бы знать, — она повернулась к стенографирующему парню. — Это, пожалуйста, тоже внесите. — Затем продолжила в сторону юстиции. — Настоящим официально, под запись, как участник будущего процесса уведомляю вас о своём прямом подозрении вас в предвзятости, ангажированности и заранее предопределённой необъективности. Также, уведомляю вас о моём запросе касательно вашей профессиональной компетентности — с моей точки зрения, вы недостаточно образованы для функций, которые Государство доверило вам, по ошибке вручив эту должность недостойной.

— Не вам решать! — резко парировала Хасэгава.

— Конечно. Именно поэтому, в соответствии с законодательством, своё представление я направлю в Комитет по надзору за прокуратурами. Решать будут совсем другие люди.

— А чё, а чё, а чё? Моэко-тян? — Уэки жизнерадостно подпрыгнула три раза на вытянутых носочках. — И чё делают, если кто-то отказывается подписывать протокол? Я не в курсе, но интересно.

— Статья шестьдесят седьмая Процессуального Кодекса прямо определяет: в случае отказа участника процессуальных действий от подписи, если сами процессуальные действия выполнены без нарушений и не имеют расхождений с предписанными законодательством процедурами, действует альтернативное решение. — Вежливо ответила адвокат. — Пусть отказывается подписывать, сколько хочет. Бремени закона с его плеч такой отказ не снимает.

— Какое там решение? — оживился Решетников. — Раньше не сталкивался. Интересно и мне.

— «От подписи отказался», — пожала плечами адвокат. — Запись делается напротив фамилии субъекта, правомочность записи подтверждается подписями двух независимых свидетелей либо понятых. Присутствовавших в данном процессуальном действии с самого начала. Третий курс юридического. Или второй.

— А-ха-ха, ну у неё и рожа! — Уэки ткнула ногтем в направлении багровеющей девицы.

Та рефлекторно отшатнулась:

— Да вы!..

— Девочка, не морщи попу, — отмахнулась айтишница. — У меня научная степень по прикладной математике, это если не считать прочего.

— И что? — слегка невпопад разлепил губы прокурор по особо тяжким Кондо.

— И то! Я уверенно считаю до четырнадцати! Если вас, двух бессовестных коррупционеров, не считать, нас остальных тут остаётся двенадцать, — повела рукой. — Порядочных.

— Что? — Кондо качнулся сомнамбулой, судя по глазам, очень рельефно представляя в моменте, чем буквально с утра лично ему выльется навязанная кем-то «ассистентка».

С точки зрения и карьерных перспектив, и, возможно, персональных процессуальных последствий выльется — смотря насколько серьезно настроена гангстерша, небрежением богов имеющая лицензию адвоката(!) и, потенциально, повышенный вес каждого своего слова — потому что огласка, фиксация происходящего и Эдогава-кай (!!!).

И полицейские, и Решетников, и Агентство Моделей, не сговариваясь, видели: отвечать из пары прокурорских будет тот, кто здесь и сейчас формально старший. А ставленница мутных высоких покровителей позволяет себе то, что позволяет, именно потому, что на любые и всякие последствия ей плевать.

Гарнитур вот он, уже получен. Сверкает в ушах и на запястьях, притворяясь полированной нержавейкой. На карьеру в стенах прокуратуры девица надеется не сильно, это чтобы сказать очень мягко — видно по её физиономии.

Если даже прямо на утро вышибут с должности с треском (кстати, не факт…), в своём молодом возрасте она новую карьеру начнет легко и успешно, на новом месте, пусть и в иной организации — всё тот же гарнитур соврать не даст. А карьера продолжится хоть и в стенах, где царствует неизвестный даритель.

Такие покровители всегда заботятся и в любом случае пропасть с голоду своему человеку не дадут. Правила игры.

А вот строивший карьеру почти три десятка лет сотрудник юстиции, в возрасте за пятьдесят или около, да на должности специального прокурора по особо тяжким… Он там своим не является. Такому человеку начинать жизнь с нуля, будучи уволенным по несоответствию, несколько сложнее, чем его нынешней напарнице.

Процентов на сто сложнее.

— Тяжела жизнь и у подкаблучника, и у коррупционера, — с фальшивым сочувствием Уэки надула пузырь неизвестно где взятой жвачки и оглушительно лопнула на весь бассейн (где она её достала⁈). — Косячат покровители — а жопа на барабан будет натянута твоя, особенно если ты — два в одном, пха-ха-ха. Коррумпированный подкаблучник, муа-ха-ха, я сегодня в ударе!

Кондо принял для себя какие-то решения. Он поднял на говорящую тяжёлый взгляд:

— Вы отдаёте себе отчёт, что лично вас привлечь даже за эти слова, в таком составе…

— Валяй, привлекай. Отвечу по всей строгости закона, — кротко опустила ресницы Ута и потёрла подушечкой правой ступни плитку пола перед собой. — Я в этом здании, если что, глава IT-департамента. Запись прямо сейчас льётся в облака и будет обнародована вне зависимости от, теперь уже, любых событий. — Айтишница взяла приём адвоката на вооружение и в её последних словах тоже звякнул металл. — Это тоже можете внести куда хотите, — она повернулась к полицейскому с планшетом. — Так подумать, мы не в какой-нибудь Европе. И не в Америках. В Японии фамилия и семья пока ещё что-то значат, особенно если ты прав, знаешь, что ты прав и несгибаемо двигаешься вперёд.

Она технично опустила тот факт, что видео в Атлетике — вотчина Хьюги, не «Йокогамы».

— Вот так простое уголовное дело за какой-то десяток минут трансформируется в сложный клубок комплексных политических противоречий на высшем уровне, — с эмоциями робота констатировала Хьюга, оглядываясь, чтоб упасть спиной в свободное пластиковое кресло.

Формы пловчихи, прикрытые микроскопическими треугольниками купальника, под влиянием гравитации предсказуемо качнулись, привлекая внимание всех без исключения мужчин.

— И не нужно семи пядей во лбу, чтобы спрогнозировать, кто выиграет конкретно этот раунд, — подытожила Хину. — Как говорится, явное преимущество одной из сторон налицо.

Полицейские уже пару минут как качались с пяток на носки. Сотрудники разных отделов и подразделений токийского департамента, не сговариваясь, оторвались от того, чем занимались, и скрестили взгляды на спортсменке, исключая разве что старшего криминалиста.

— Ты — труп, — с фальшивым сочувствием выдохнула Уэки прокурорше. — Тебе говорю, Томоко-тян.

— Я вам не «ты»! И не «Томоко-тян»!

— Подай на меня в суд, — участливо предложила айтишница не в первый раз. — Отвечу, как говорит наш дорогой и дремучий Такидзиро-кун, по всей строгости закона. В этом случае. Томоко-тян, на всякий случай уточняю во избежание кривотолков: ты труп в политическом плане, в плане своей служебной лестницы, уж не знаю, какие у тебя стратегические планы. — Топ-менеджер открыто намекнула на целую плеяду высокопоставленных прокуроров прошлого и нынешнего веков, на более высоких этапах карьеры ставших министрами и даже премьер-министрами.

Возглавившими государство, иными словами.

— Уважаемый босс этой взбалмошной девицы, — дальше глава IT Йокогамы повернулась к Кондо Рё и снова хлопнула пузырём жвачки. — Разрешите поинтересоваться как налогоплательщик у представителя государственного менеджмента. Ваша недалекая, недообразованная, некомпетентная и недобросовестная подчинённая сейчас озвучивает позицию ВСЕГО вашего государственного органа? Всей вашей Специальной прокуратуры? Или она несёт бред исключительно по личному почину и в частном порядке? Так сказать, от собственного имени?