Красная дорама 3 (СИ) - Кащеев Денис

— Давай, — кивнул я, примериваясь к ее громоздкому рюкзаку.

— Я сама! — резко вскинула голову присевшая возле походных ботинок Хи Рен. — Не хватало еще, чтобы в школе кто-то увидел, что за мной вещи носят!

— Я только до мотоцикла, — улыбнулся я. — У школы сама возьмешь.

— Да? Ну хорошо… Спасибо, Чон- сонсэнним!

Рюкзак, к слову, реально оказался довольно тяжелым, для хрупкой девочки — так уж точно! Его лямки, подогнанные под фигурку Хи Рен, были мне коротковаты, но возиться с ними я не стал — просто закинул обе на одно плечо. Тем временем моя спутница зашнуровала ботинки — и мы вышли из квартиры.

Вниз спустились с комфортом, на лифте — в этот ранний час он еще работал.

— Чон- сонсэнним, а мы ведь с Ли и О сделали прототип той ловушки, по вашей схеме! — поделилась со мной успехом девочка уже на первом этаже. — Правда, настоящее дерево нам использовать не разрешили, да и не растут у школы такие высокие, как надо. Но в нашей мастерской под потолком есть широкая балка — мы через нее веревку перебросили! А вместо бревна для противовеса использовали рельс — тяжеленный, в подсобке нашли. И все сработало! Чучелко так вверх тормашками к потолку и взлетело!.. Вот только рельс у нас на учительский стол упал, — уже чуть с меньшим пылом продолжила она. — И проломил его. Ох, что тут было!.. В общем, из мастерской нас выгнали. Но все, что хотели, мы успели проверить! Так что еще раз спасибо вам за чертеж!

— Пользуйтесь на здоровье — только давайте уж осторожнее, — проговорил я. — Ладно, там, стол — головы себе не пробейте!

— Мы очень осторожно! — заверила меня собеседница. — Стол потому и пострадал, что мы петлю подальше отодвинули, чтобы противовесом нас никого не задело!

— Ну тогда ладно, — усмехнулся я. — А как у тебя продвигается с метанием ножей? — участливо спросил затем.

— Так себе… — слегка помрачнев, буркнула себе куда-то под ноги Хи Рен. — Нет, если совсем с близкого расстояния — шагов с трех — то они у меня уже почти всегда втыкаются… Мне онни объяснила: там важно локоть не заваливать и кистью не вихлять! Это я освоила. Но стоит самую малость подальше отступить — и уже ничего не получается! — вздохнула она. — Там приходится сильнее бросать — и, как говорит онни, вся техника у меня сразу слетает!.. Но я еще буду тренироваться! — твердо заявила девочка. — На каждой стоянке!

— Это правильно, — кивнул я.

После того, как мы пристроили на багажнике Кавасаки наш здоровенный рюкзак, места для пассажира на байке практически не осталось. Спереди — как это называла Хи Рен, «по-детски» — еще где-то как-то, а вот за спиной водителя — уже точно нет.

Так-то, большую часть пути девочка по-любому должна была сидеть ближе к рулю, но в конце, как и в прошлый раз, собиралась перебраться назад — но тут оказалось без шансов. Поэтому на школьный двор она попросила меня не заезжать — остановиться за забором.

— Может, все же поближе подрулим? — с сомнением предложил я юной пассажирке, выполнив ее просьбу и затормозив в неприметном тупичке. И напомнил: — Тебе отсюда еще рюкзак на себе тащить!

— Ничего, справлюсь, — пробурчала Хи Рен, снимая с головы любимый красный шлем.

— Ну, как скажешь… — спешившись, я принялся отвязывать багаж.

Автобус, на котором они должны были ехать, уже стоял у школьного крыльца — на пару с бортовым грузовиком, почему-то показавшимся мне знакомым. Нет, понятно: сколько их ездит по стране одинаковых, но приблизившись, я узнал и водителя. В мае именно он привозил к нам в колхоз из Пэктусан товарища Гу. И, видимо, на этом самом грузовике.

Еще одно проявление шефской помощи со стороны концерна — на сей раз за счет гаража? Наверное, так.

Вслед за сосредоточенно пыхтевшей под тяжестью рюкзака юной спутницей, я подошел к толпе школьников и, видимо, их родителей и учителей. На меня, в моей мотоаммуниции и с двумя шлемами в руках, понятно, косились — дети с восторженным любопытством, взрослые — будто не очень понимая, как тут следует реагировать.

А я заметил, что класс Хи Рен действительно расколот на две примерно равные группы. Они и держались обособленно. В один плотный кружок тут же приняли мою ученицу — заботливо помогли снять со спины рюкзак, подступили с какими-то расспросами. Центром притяжения другой компании являлась девочка с тонкими, я бы даже сказал кукольными чертами лица. На ее груди, уже начавшей по-взрослому оформляться, помимо значка Детского союза — такие тут были у всех — красовались еще два. Одинаковые, серебристые — видимо, те самые лауреатские.

Так вот ты какая, печально известная Ким Ю Джин!

Кстати, она была чуть ли не единственной из школьников, кто в нашу с Хи Рен сторону демонстративно не смотрел.

Не стал особо задерживать на ней взгляда и я — так, скользнул мимоходом. Подошел к товарищу Пак — молоденькой учительнице, одетой в такой же армейского покроя костюм, как и ее подопечные. Представился. Перехватив оба шлема одной рукой, достал и показал свои документы — после чего, где положено, расписался. Там действительно оказалась чистая формальность — абсолютно ничего примечательного в заверенных мной бумагах не было.

С Хи Рен мы попрощались еще на подходе к автобусу, так что отвлекать ее от общения с друзьями и подругами я уже не стал. Пожелал товарищу Пак удачной поездки — с чем и откланялся.

* * *

В приемной вместе с традиционной газетой уже другая Пак — наша с Джу секретарша — вручила мне тоненькую стопку бумаг, коротко пояснив:

— Из кадров прислали!

Я нахмурился: неужели таки пришел ответ на наш старый запрос — насчет отдела капитального строительства? А как теперь быть с темой донджю?

То есть понятно как: на Правлении ее в четверг просто не утвердят — не возвращать же назад специально выделенных людей?

А с Ли Хо Соком тогда, наверное, придется вернуться к первой предложенной им схеме, по которой он просто платит за «крышу» — но тут уже, конечно, вопрос придется согласовывать неофициально и отнюдь не с Председателем Юном — с кем-то гораздо выше него. Однако этим тогда уже, очевидно, Джу займется, как вернется…

Все это я успел прокрутить в голове, направляясь в свой кабинет, но, оказавшись внутри и рассмотрев бумаги, понял, что поторопился. Никаких людей под проект нам не давали — по крайней мере, пока. Наоборот, собирались еще и наших забрать.

Документ из кадровой службы оказался разнарядкой на передачу сотрудников в распоряжение некоего строительно-эксплуатационного подразделения Министерства электроэнергетики — в рамках программы Решительного Рывка. Как разнорабочих, так и специалистов — согласно перечню. Не с конкретными фамилиями — только списком штатных единиц. Всего — три десятка наименований.

Впрочем, как раз Финансово-логистического Управления это почти и не касалось — в разделе, посвященном нам, содержалось всего с полдюжины пунктов: один экономист, один старший экономист, один секретарь-делопроизводитель (не знаю, почему его решили забрать именно у нас, а не, например, у Пака) и три позиции складских грузчиков.

Тогда как, скажем, у производственников товарища Хан Ха Джуна истребовались аж целых десять техников и два инженера. А в Административно-хозяйственном Управлении — среди прочих, четыре водителя с правами не ниже третьей категории…

Приводились оклады, которые будут платить на новом месте — сплошь и рядом превышавшие зарплаты в концерне раза в полтора-два.

Предпочтение предлагалось отдавать добровольцам, но при отсутствии или недостаточном количестве таковых — надлежало направить сотрудников в принудительном порядке.

Как там было в том видении Чан Ми? Нечто вроде: «хорошая работа, начальство ценит — а тут сманивают из Пхеньяна, суля двойную ставку»… И еще что-то там про пресловутые урановые рудники.

Ну, последнее, понятно, просто расхожая страшилка имени несвятой троицы Ан, Мун и Сонг, но в остальном… Хорошо, кстати, что Ким Чан Ми нынче дома, сидит на больничном — а то, глядишь, с расстроенных чувств и впрямь завербовалась бы, несмотря на возражения брата и сестры!