Костоправ. Книга 3 (СИ) - Небокрад Максим

— Многовато их, — настороженно произнёс Азлон.

— Стоит быть начеку, — сказал я, убирая подзорную трубу и обнажая клинок. — Кто-то может прорваться к нам.

Крики солдат становились всё громче, смешиваясь с устрашающим звериным рёвом. В рядах нарастала тревожная суматоха. Я оказался прав — пара тварей прорвалась совсем близко к нашей позиции. Первый рьянк, чья спина и бока были утыканы обломками копий, ринулся вперёд. Его нижняя челюсть безвольно болталась, разбрызгивая кровь — видимо, кто-то метко выстрелил из ружья. Одним могучим ударом лапы он сразил двух солдат и понёсся прямо на наш отряд.

— Господин Эйдан!..

— В сторону! — прикрикнул я и, набрав воздуха в грудь, заорал что есть мочи: — Сюда! Иди ко мне! Сюда!

Рьянк мгновенно переключил внимание на меня. Издав утробный хрип из глотки, зверь ринулся в атаку. Я хладнокровно выждал момент и, когда лохматая туша взвилась в прыжке, скользнул в сторону. Используя свою нечеловеческую силу, я вонзил клинок в бочину твари, распарывая толстую шкуру от шеи до задних лап.

К счастью, пока я разбирался с этим рьянком, второго добили солдаты. Азлон встретил мой взгляд и, взяв себя в руки, тут же приказал:

— Вперёд! Несите раненных!

— Вперёд! — поддержали его лекари.

— За работу!

Я вытер клинок о сгиб локтя и вернул меч в ножны. Первым раненым оказался солдат, потерявший часть руки. Принесённый лекарями, он рухнул на колени, безмолвно глядя на собственную отсечённую кисть. Я коснулся его шеи, вливая целительную энергию Нэйтаара. На глазах рука восстановилась, и я поднял солдата на ноги:

— Готов сражаться?

— А? — глухо выдал он, ошарашенно моргая.

Я похлопал его по щекам и потряс за плечи:

— Готов вернуться в бой⁈

— Да… Да, господин!

— Вперёд! Если получишь ранение, я исцелю тебя снова!

— Да, господин Эйдан! Спасибо, господин Эйдан!

После него раненные хлынули нескончаемым потоком: пронзённые стрелами, пробитые копьями, рассечённые мечами, обожжённые магическим пламенем. Попадались и «счастливчики» с размозжёнными конечностями, которых лишь вскользь задело снарядом из катапульты. Я исцелял каждого, возвращая в строй. Некоторые, как и ожидалось, оставались без сознания даже после лечения — их укладывали поодаль до пробуждения.

Погружённый в работу, я почти не следил за ходом сражения. Порой рёв новых рьянков раздавался совсем рядом, но я знал, что бдительные солдаты охраняют меня со всех сторон.

Я не успел заметить, как сгустились сумерки. На миг оторвавшись от очередного раненного, я вдруг осознал, что шум битвы стих. Солдаты разожгли возле меня факелы, и я, чувствуя, как пересохло в горле, хрипло спросил:

— Что происходит?

— Враги отступают, господин Эйдан, — отозвался один из лекарей, несущий раненного вместе со своим напарником. — Командир Викт отправил конницу в погоню.

— Хорошо, — выдохнул я.

— Скоро к нам подключатся другие отряды, господин Эйдан, — произнёс невдалеке Азлон. — Принесём всех раненных. Вы как, можете продолжать?

— Пока каждый, кто находится при смерти, не будет исцелён, я не сомкну глаз! Несите всех!

— Да, господин Эйдан!

Утомлённый бесконечными часами исцеления, я погрузился в глубокий сон, позволив измученному телу восстановить силы. Проснувшись, выбрался наружу и оглядел поле недавней битвы. В свете дня равнина превратилась в месиво из грязи и крови, усеянное обломками мечей и копий, обронёнными ружьями и луками, изувеченными телами павших — увы, нельзя было спасти всех. Погибших вотрийцев укладывали в телеги, чтобы предать огню и с достоинством проводить в последний путь.

Ещё день я исцелял даже самые незначительные раны: порезы, ушибы, растяжения, вывихи… Ничто не ускользало от моего внимания — даже царапина может стать роковой, если оставить её без должного ухода. Каждый воин был на счету, и я не мог позволить себе потерять ни одного.

Закончив свой труд, я посетил временный штаб Викта, и застал его в компании сотников. Стоило им заметить меня, как раздались аплодисменты и восторженные возгласы:

— Хорошая работа, господин Эйдан!

— Без вас никуда, господин Эйдан!

— Да здравствует господин Эйдан!

— Дайте ему хоть минуту покоя, — добродушно улыбнулся Викт. — Господин Эйдан и шага лишнего ступить не может без нашего пристального внимания.

— Отчасти вы правы, господин Викт, — усмехнулся я, чувствуя одновременно смущение и гордость.

— Слышали? Доведите до солдат, чтобы не отвлекали господина Эйдана по ерунде, — приказал Викт. — Забот у него и без того хватает.

— Как скажете, командир! — дружно отозвались сотники.

— Господин Эйдан, вы к нам по делу? — поинтересовался Викт.

— Да, — ответил я. — Когда мы выступаем в Навир?

— Завтра. Разведка подтвердила, что оикхелдцы оставили город. Отправитесь с нами?

— Я бы хотел увидеть фамильный замок.

Викт понимающе кивнул и сказал:

— Выступаем утром.

Оикхелдцы, как оказалось, покинули не только Навир, но спешно оставляли и деревни, тянущиеся до самой границы Волноломных земель. Отступая, они забирали с собой всё, что могли унести, травили колодцы, поджигали дома и леса. Ещё на подходе к Навиру мы заметили тянущиеся клубы дыма.

Солдаты первыми вошли в город. Лишь убедившись в безопасности, они позволили войти остальным. Навир встретил меня пугающей тишиной и безлюдьем. Мостовые, ещё недавно полные жизни, теперь зияли пустотой и безмолвием.

— Теперь я понимаю, почему оикхелдцы решили закрепиться вне города, — сказал Азлон. — Узкие улицы, нет стен, плотная застройка, много дерева…

— И близость моря, — закивал я. — Отец часто говорил, что Навир не предназначен для обороны.

— Ваш отец не думал о переносе столицы, господин Эйдан?

— Не знаю, господин Азлон, — признался я, пожимая плечами. — Даже если бы хотел, это привлекло бы много внимания. Да и строить новый город с нуля… это, мягко говоря, задача не из простых.

Внезапно солдаты заметили движение в тени переулка. Мгновенно сомкнув ряды, они закрыли меня плотным кругом щитов, готовые отразить любую угрозу. Копья нацелились в сторону неизвестной опасности.

— Это ребёнок! — раздался голос одного из солдат.

Я спрыгнул с коня и решительно зашагал вперёд. Из-за угла показался испуганный мальчишка лет десяти. Его впалые щеки и ободранная одежда говорили о долгих лишениях. Неуклюжая, изношенная шапка, сползшая на самые брови, едва держалась на голове. Вслед за ним, ковыляя, вышел сгорбленный старик. Он прижал мальчика к себе, закрывая своим телом, и с опаской оглядел вооружённых солдат. Его глаза, полные страха и надежды, осторожно изучали нас, пытаясь понять, несём ли мы спасение или новую беду.

— Те, кто остался, — сказал я. — Местные жители.

Старик остановил на мне взгляд и вдруг воскликнул:

— Г-господин!.. Господин Эйдан! Это вы⁈

— Да, — ответил я на зувийском, вглядываясь в его морщинистое лицо.

— Я Ямес! — сорвался он на крик и вдруг развернул мальчика: — М-мой внук! Он работал помощником конюха у вас, господин!

Я вгляделся в лицо мальчика и с трудом узнал его — он словно стал меньше ростом.

— Валад? — тихо спросил я, не веря своим глазам. — Это ты?

Мальчик пронзительно взглянул на меня и едва заметно кивнул.

— Э-эти ублюдки… эти… эти гады… — ударился в слёзы старик, его голос дрожал от горя и злобы. — Они убили… убили дочурку… господин. П-просто… просто…

Я заметил движение за его спиной и разглядел других жителей города, которые посмели выбраться на свет. Их было всего десяток — жалкие остатки некогда процветающего поселения.

— Прочешите всё, проверьте каждый уцелевший дом, каждый погреб, — сказал я солдатам. — Если найдёте местных, дайте им чистую одежду и еду. Если у кого-то будут увечья, ведите ко мне не раздумывая.

— Да, господин Эйдан!

Я глянул на рыдающего Ямеса и осторожно схватил его за костлявое плечо: